ЧЕЛОВЕК И ИДЕЯ

Начнем с эксперимента.

Попробуйте представить себе огромный маятник длиной во много километров.

Просто сосредоточтесь и представьте. Нить спускается из облаков и на ней висит тяжелый шар величиной с дом. Когда я представляю это, то обычно вижу трос и на нем глыбу темного свинца – все это яркой лунной ночью, яркой, как негатив солнечного дня – такой светлой, что, кажется, даже можно читать газету. Вокруг поздняя осень или ранняя зима, широкое пустое поле, несколько голых деревьев, темные домики и деревянная церквушка вдалеке. И над всем этим свинцовая глыба на нити: многокилометровый маятник. Впрочем, пейзаж можете представить любой, это дело вкуса. Только постарайтесь, чтобы образ был ярким. В этом вся суть.

Затем качните маятник и продолжайте раскачивать. Первая вещь, которую вы сразу же замечаете: маятник, совсем как настоящий, раскачивается медленно и постепенно, во всяком случае, не хочет идти в первые колебания, он тяжел и инертен, нить вздрагивает, гудит, маятник сопротивляется, но наконец проходит первую медленную дугу. Раскачиваем дальше. Вот уже тяжелый шар летит, рассекая воздух, со свистом, и ветви деревьев гнутся, чувствуя движение раздвигаемого воздуха. Посмотрите внимательно за ним несколько колебаний. Просто посмотрите.

Вот оно – чистейшее создание ума, идеал бесплотности, нечто, что не существует, не существовало и не будет существовать – более того, нечто такое, что не может существовать – вдвойне несуществующее. Чистая игра разума. Чистая идея.

Чистое ничто. А теперь МГНОВЕННО остановите его – пусть он зависнет неподвижно.

Попробуйте это сделать.

Ну как, получилось? Маятник сопротивляется. Маятник, если вы его хорошо вообразили, не остановился. Он продолжает свое качание. И сколько бы раз вы ни пробовали заставить его замереть в пространстве, он уходит от предназначеной точки, не подчиняясь вам.

Есть несколько способов «якобы» остановить его. Можно представить маятник, заснятый на киноленту – вдруг пленка останавливается, замирает кадр. Да, кадр замер, но оригинал ведь продолжил движение. Посмотрите не на пленку, а на маятник – он все так же качается. Попробуйте поставить преграды на его пути, даже поставьте бетонную стену – он их снесет. Можно, конечно, подставить гору, шар ударится, успокоится и ляжет на нее – но ведь это уже не маятник, а просто шар, лежащий на земле. Маятник вы так и не остановили. Он не подчиняется вам.

Сосредоточившись, вы ясно ощутите его сопротивление.

Но это мелочь, это совсем не важно. Какое же это может иметь значение для жизни? – спросите вы. Примерно такое же, как первая трещина для плотины или для горной лавины первый покатившийся камешек.

Задумайтесь: создание нашего ума, абсолютно бесплотное, вдвойне несуществуюшее, только родившись, сразу же не подчиняется нам? Но как же так может быть? Не подчиняется свому отцу и хозяину? Впервые я представил маятник лет пятнадцать назад. Время от времени я вспоминал о нем. Все эти годы он продолжал качаться. Когда я вспоминаю о нем и представляю его, он качается, как качался и раньше. Он не остановится никогда. Он не остановится даже несколько поколений спустя, потому что я рассказал о нем людям и сейчас он качается внутри их воображений. Он почти бессмертен и НЕ ПОДЧИНЕН МОЕЙ ВОЛЕ. Он, чистая идея.

Я выдумал его, а он сразу же обрел собственную жизнь.

Вы думаете, что так обстоит дело лишь с идеей большого маятника? Ничуть.

ЛЮБАЯ ИДЕЯ, ЕДВА РОДИВШИСЬ, УЖЕ НЕ ПОДЧИНЯЕТСЯ СВОЕМУ СОЗДАТЕЛЮ. Она сильнее своего "хозяина". Назовем это эффектом маятника.

Идея вступает в свою собственную жизнь, не подчиненная нам. Так было с идеей каменного топора. Где‑то кто‑то на опушке древнего леса нагнулся, взял в руки камень, ударил по нему другим камнем и использовал орудие как топор. Идея топора, родившись, обрела собственную особую жизнь и продолжила ее в тысячелетиях – вырубая леса, защищая, как алебарда, и снося головы, как гильотина. Кстати, изобретатель гильотины окончил жизнь под ножом своего детища – и его идея тоже не подчинилась ему. Наполеон нянчился с идеей завоевания, и эта же идея его и погубила. Идеи Христа подняли его на крест. Вот разве что Галилей успел сбежать от своей идеи, которая уже открыла над ним клыкастую пасть и облизнулась. А идея пролетарской революции? Не она ли сгубила большинство революционеров, вкупе с контрреволюционерами? А, возможно кровожаднейшая из идей, идея свободы‑равенства‑братства? Сколько людей она сожрала? А идея атомной бомбы? Сколько ни пытается человечество подчинить эту вредную идею себе, этого никогда не удасться сделать. Потому что идеи бессмертны и неподвластны никому, кроме собственной логики развития.

Столько людей было уничтожено казнями и сломлено пытками за протекшие тысячелетия, столько книг было сожжено, столько разрушено памятников и сокрыто улик – но была ли уничтожена, вырвана с корнем при этом хотя бы одна идея? Даже самая вздорная? Что значит и к чему приводит эта пугающая жизнеспособность и способность к распространению? – идеи расползаются среди людей, как чернильные пятна на промокашке. Идеи сжигают нас, как лесной пожар.

Идея поражает нас как болезнь, от которой нет лекарства.

– Одним из шагов в реформировании высшей школы стало слияние вузов. Об этом много говорят и преподаватели, и студенты…

– В советское время наука и высшее образование, как и прочие сферы общественной жизни, были предметом государственного регулирования. С переходом к рыночной экономике тормоза отпустили, и в тот период собственные негосударственные учебные заведения не создавал только ленивый. С одной стороны, такая свобода на определенном этапе сыграла позитивную роль, способствуя большей гибкости преподавательского сообщества, адаптации к изменившимся реалиям. Но с другой стороны, палку, конечно, перегнули: количество мест в «клонированных» вузах начало превышать спрос. Вновь созданные учебные заведения оказались разного качества – были получше, были и похуже. В результате планка образования в России начала движение вниз. К этому следует добавить и демографическую яму. Количество мест в вузах не соответствует численности абитуриентов. Учебные заведения, безусловно, надо сокращать. Возникает вопрос: как это cделать?

Можно отобрать вузы хорошие и сократить не очень хорошие. И такие процессы идут. Но процесс сокращения, слияния, вливания далеко не прост и не однозначен. Дело в том, что весьма трудно сформулировать общие, универсальные критерии, по которым определяется качество учебных заведений. С этой точки зрения слияние предпочтительнее, чем выборочное закрытие: при слиянии остается возможность сохранить все лучшее, что наработано и создано в каждом из учебных заведений.

– Как это может сказаться и сказывается на рядовом преподавательcком составе?

– Преподавателю, по большому счету, не очень важно, под чьим началом работать и какое сочетание букв высечено на печати учреждения (если не брать в расчет красивые, но трудно формализуемые слова о корпоративном самосознании). Его дело – хорошо учить, а в свободное от преподавания рабочее время заниматься научной, методической и прочей полезной для подготовки новых высококвалифицированных кадров деятельностью. Если на занятия приходят студенты, которые хотят чего-то большего, чем получение документа об образовании, то что еще нужно человеку? Лишь условия для работы на должном уровне. Не все ли равно, кто сидит в ректорате?

А вот если деятельность тех, кто наверху, мешает основной задаче вуза на уровне «хороший преподаватель – хороший студент», ситуацию следует считать негативной. И тут нельзя не отметить, что процессы слияний и переформатирований вызывают определенную нервозность на уровне, где происходит преподавание и восприятие новых знаний. Рушатся традиции, кто-то теряет свои позиции, кто-то пытается что-то под шумок захватить, пользуясь нестабильностью, а иногда – и свести счеты. Беда в том, что честно работающие преподаватели в таких условиях оказываются менее защищенными, чем те, на чьи занятия мало кто ходит, освобождая тем самым своему «учителю» время на написание кляуз и раскручивание интриг. К сожалению, подобные процессы всегда усиливаются в период реформ, с какими бы благими намерениями последние ни проводились.

Но при этом надо признать: если длительное время не проводить реформы, неизбежно возникает эффект застоя. Любое начинание имеет свои плюсы и минусы. Для отдельных преподавателей, наверное, это лишняя нервотрепка. С глобальной же точки зрения, с позиций экономики организации образования, этот момент назрел.

– Это связано и с тем, что вузы не выпускают отвечающих потребностям рынка труда специалистов?

– Если вы говорите о популярной сейчас «офисной», «менеджерской» работе, мне кажется, что она стала во многом самодостаточной. При этом штат людей, занятых в документообороте, катастрофически растет. Появился целый класс (или подкласс) людей, которые обеспечивают этот процесс.

Но я думаю, что классическая система образования, функционирующая, скажем, на геологическом или географическом факультетах, к такого рода деятельности студентов не готовит и не должна к этому стремиться. Если есть острая потребность в подобных кадрах, представители бизнеса должны скинуться и создать учебное заведение, которое будет их готовить. Другое дело, что у нас государство учит за деньги налогоплательщиков, и бизнесмены как часть этих налогоплательщиков (вносящие львиную долю налогов) вправе требовать от государства подготовки специалистов, которые им нужны. Но для этого необходимо сформулировать четкие требования к обучению.

Я пытался в свое время договориться с потенциальными работодателями о формировании учебных программ, ориентированных на их интересы. Оказалось, что бизнес хочет получить выпускника «здесь и сейчас». Предлагая создавать совместные долгосрочные (соответствующие четырех- и шестилетнему сроку обучения) программы целевой подготовки специалистов, я получал примерно одинаковый ответ: «Да вы что, через пять лет я, возможно, разорюсь». Их можно понять: прогнозировать ситуацию на пять лет практически невозможно.

Но нельзя не рассказать о замечательном исключении. Некая компания более десяти лет сопровождала и сопровождает полный цикл обучения целой студенческой группы на физическом факультете СПбГУ. Сопровождает и финансово, и идеологически. И делает все, чтобы учащиеся этой группы после окончания магистратуры пошли работать именно к ним. Печально только одно: многие из моих коллег не верят в то, что такое вообще может быть. Однако – бывает. И это вселяет определенный оптимизм.

– Сегодня много говорят о переизбытке юристов и экономистов…

– Если эти специальности востребованы, нельзя говорить о переизбытке. Существует немалый конкурс, и пока он есть, обучавшиеся по указанным специальностям без работы не остаются. Ведь тех, кто проходит при поступлении через сито конкурсного отбора, вряд ли можно назвать недальновидными людьми. Хотя, конечно, эффект маятника никто не отменял. На определенном этапе в этих сегментах возникло большое количество рабочих мест, они хорошо оплачивались, и туда устремилась активная молодежь. Резервуар вакансий со временем действительно заполнится. Точно так же, когда надо было делать атомную бомбу, светлые головы ринулись учиться на физиков-ядерщиков.

Теперь ситуация такая, что и атомная бомба не особо нужна, и юристов-экономистов вроде уже с избытком. Пришло время подумать, что будет востребовано на грядущем этапе. От попыток четкого и однозначного ответа на этот вопрос я, пожалуй, предпочту воздержаться.

– Современный ученый ведь может быть бизнесменом, а соответственно, экономистом?

– Востребованы люди с естественно-научным образованием, которые могут быть успешны в менеджменте науки и наукоемких технологиях. Здесь два пути: либо естественник дополнительно обучается бизнесу, либо менеджеров надо учить естественным наукам. Мне кажется, первое проще.

– Когда появились нанотехнологии, многие физики воскликнули: «Мы и не знали, что всю жизнь занимались нанотехнологиями!» Просто давно развивающимся вещам вдруг присвоили новое звучное название. Получилось что-то вроде красивого шоу. С другой стороны, я как представитель естественных наук не могу не радоваться, что удалось сделать «менеджерский ход» и в определенном направлении естественных наук возник некоторый ажиотаж. Это неплохо, это притягивает деньги, обеспечивает приток молодых активных кадров.

Что касается «выхода» от всей этой деятельности, то если во что-то вкладываются деньги, результат более вероятен, нежели в том случае, когда финансирование на нуле. Хотя все, что происходит в нанотехнологиях, имеет косвенный фундамент в квантовой механике, поэтому и говорят не «нанонаука», не «наноисследования», а «нанотехнологии», то есть приложение большой науки к практике.

– Ваши прогнозы относительно развития высшей школы в ближайшей перспективе?

– Конечно, образование оказалось в тяжелой ситуации. Длительное время оно финансировалось явно недостаточно. Теперь так или иначе начались инвестиции, но за эти деньги требуют быстрой отчетности, которая носит во многом формальный характер. Не знаю, что хуже для образования – отсутствие средств или их наличие. Потому что образование, хотим мы того или нет, сродни искусству. В некотором смысле это театральное искусство, и обещанием большой зарплаты или приказом учить хорошо ничего не добьешься. Давайте издадим распоряжение: с завтрашнего дня всем преподавателям учить в два раза лучше. Что изменится? Ничего! Это невыполнимо, потому что преподаватель учит так, как умеет, это зависит от его менталитета.

Здесь самая большая сложность в том, чтобы те преподаватели, которые являются преподавателями от Бога (а критерий этот сформулировать очень сложно) окончательно из профессии не ушли. Если мы будем от них требовать бесконечной отчетности, количества публикаций, таких показателей, как сдавшие тесты студенты, мы отдалим их совершенно. Это очевидно, и такие тенденции уже, к сожалению, есть.

«Хороший ученый обязательно должен быть хорошим преподавателем» – это не всегда верно. Это совершенно разные жанры. Переводя на язык театра, ученый – тот, кто пишет пьесу, а преподаватель – тот, кто ее играет. Можно ли требовать от того, кто играет, мастерского владения пером, и наоборот? Введение формальных критериев, например индекса цитируемости, кучи документов, которые надо заполнять для сопровождения образовательного процесса, негативно сказывается на преподавательской деятельности. Боюсь, на фоне поступающих в образование денег количество абы каких преподавателей будет возрастать: они просто потянутся за деньгами. У них будет хорошая отчетность, регулярно будут выходить методические пособия. Только эти методички никто не станет читать. А некоторых хороших, очень хороших преподавателей мы потеряем. Но со временем ситуация вновь изменится: маятник качнется в другую сторону, и через пять лет начнется реальное улучшение высшей школы и вузовской науки.

Что плохого в том, что кто-то смеется без причины? Зачем нужна причина, чтобы смеяться? Причина нужна, чтобы быть несчастным; чтобы быть счастливым, причина не нужна. Ошо.

Падать - часть Жизни, подниматься на ноги - ее Проживание. Быть Живым - это Подарок, а быть Счастливым - это ваш ВЫБОР. Ошо.

Любая заимствованная истина есть ложь. Пока она не пережита тобой самим, это никогда не истина. Ошо.

Люди верят в бессмертие души не потому, что знают, но потому, что боятся. Чем трусливее человек, тем вероятнее, что он верит в бессмертие души - не потому, что он религиозен; он просто трус. Ошо.

Выйдите из головы и войдите в сердце. Меньше думайте и больше чувствуйте. Не привязывайтесь к мыслям, погрузитесь в ощущения… Тогда оживет и ваше сердце. Ошо

Страдания - результат серьезного отношения к жизни; блаженство - результат игры. Воспринимай жизнь как игру, радуйся ей. Ошо.

Только изредка, очень редко, ты позволяешь кому-то в себя войти. Именно это и есть любовь. Ошо.

Единственным критерием для жизни является блаженство. Если вы не чувствуете, что жизнь - это блаженство, тогда знайте, что вы идёте в неправильном направлении. Ошо.

В это самое мгновение ты можешь отбросить все проблемы, потому что все они созданы тобой. Ошо.

Единственный человек на земле, которого мы в силах изменить, это мы сами Ошо.

Внутри каждого пожилого человека есть молодой, недоумевающий о том, что случилось. Ошо.

Пока вы не можете сказать «нет», ваше «да» не будет иметь никакого смысла. Ошо

Грех, это когда вы не радуетесь жизни. Ошо.

Без тебя эта Вселенная лишится какой-то поэзии, какой-то красоты: будет не хватать песни, будет не хватать ноты, будет пустой промежуток. Ошо.

Причины внутри нас самих, снаружи только оправдания… Ошо

Чудеса происходят каждый миг. Ничего другого и не происходит. Ошо.

Умереть за кого-либо, за что-либо - самая лёгкая вещь на свете. Жить для чего-либо - самая трудная вещь. Ошо.

Не ждите совершенства, и не просите и не требуйте его. Любите обычных людей. Нет ничего плохого в обычных людях. Обычные люди - необычны. Каждый человек так уникален. Уважайте эту уникальность. Ошо.

Не учите других, не старайтесь их изменить. Достаточно уже того, что вы изменитесь сами - это и будет вашим посланием. Ошо.

Не принимайте жизнь как проблему, это мистерия потрясающей красоты. Пейте из неё, это чистое вино! Будьте полны ею! Ошо.

Женщина, влюбленная в тебя, может вдохновить тебя на такие высоты, о которых ты даже и не мечтал. И она ничего не просит взамен. Ей просто нужна любовь. А это ее естественное право. Ошо.

Если вы спокойны, весь мир становится спокойным для вас. Это как отражение. Всё, чем вы являетесь, отражается полностью. Каждый становится зеркалом. Ошо.

Если ты не умеешь говорить «Нет», твое «Да» тоже ничего не стоит. Ошо.

У меня нет никакой биографии. И все что считается биографией – абсолютно бессмысленно. Когда я родился, в какой стране я родился – не имеет значения. Ошо.

Если вы можете ждать вечность, вам не нужно ждать совсем. Ошо.

Когда вы думаете, что обманываете других, вы обманываете только себя. Ошо.

Ребёнок приходит чистым, на нём ничего не написано; нет никаких указаний на то, кем он должен быть, - ему открыты все измерения. И первое, что необходимо понять: ребёнок - это не вещь, ребёнок - существо. Ошо

Перестань думать, как бы получить любовь, и начинай отдавать. Отдавая, ты получаешь. Иного пути нет… Ошо

Любовь терпелива, все остальное нетерпеливо. Страсть нетерпелива; любовь терпелива. Как только вы понимаете, что терпение значит любовь, вы понимаете все. Ошо.

Всё, что пережито, можно перешагнуть; то, что подавлено, перешагнуть невозможно. Ошо.

Если не меняешься прямо сейчас, то никогда не изменишься. Не нужно бесконечных обещаний. Ты либо меняешься, либо нет, но будь честен. Ошо.

Просто наблюдай, почему ты создаешь проблему. Решение проблемы находится в самом её начале, когда ты её только создаешь, – не создавай её! У тебя нет никаких проблем – достаточно понять только это.

Сделай жизнь вокруг себя красивой. И пусть каждый человек почувствует, что встреча с тобой - это дар. Ошо.

Начнем с эксперимента.

Попробуйте представить себе огромный маятник длиной во много километров.

Просто сосредоточтесь и представьте. Нить спускается из облаков и на ней висит тяжелый шар величиной с дом. Когда я представляю это, то обычно вижу трос и на нем глыбу темного свинца – все это яркой лунной ночью, яркой, как негатив солнечного дня – такой светлой, что, кажется, даже можно читать газету. Вокруг поздняя осень или ранняя зима, широкое пустое поле, несколько голых деревьев, темные домики и деревянная церквушка вдалеке. И над всем этим свинцовая глыба на нити: многокилометровый маятник. Впрочем, пейзаж можете представить любой, это дело вкуса. Только постарайтесь, чтобы образ был ярким. В этом вся суть.

Затем качните маятник и продолжайте раскачивать. Первая вещь, которую вы сразу же замечаете: маятник, совсем как настоящий, раскачивается медленно и постепенно, во всяком случае, не хочет идти в первые колебания, он тяжел и инертен, нить вздрагивает, гудит, маятник сопротивляется, но наконец проходит первую медленную дугу. Раскачиваем дальше. Вот уже тяжелый шар летит, рассекая воздух, со свистом, и ветви деревьев гнутся, чувствуя движение раздвигаемого воздуха. Посмотрите внимательно за ним несколько колебаний. Просто посмотрите.

Вот оно – чистейшее создание ума, идеал бесплотности, нечто, что не существует, не существовало и не будет существовать – более того, нечто такое, что не может существовать – вдвойне несуществующее. Чистая игра разума. Чистая идея.

Чистое ничто. А теперь МГНОВЕННО остановите его – пусть он зависнет неподвижно.

Попробуйте это сделать.

Ну как, получилось? Маятник сопротивляется. Маятник, если вы его хорошо вообразили, не остановился. Он продолжает свое качание. И сколько бы раз вы ни пробовали заставить его замереть в пространстве, он уходит от предназначеной точки, не подчиняясь вам.

Есть несколько способов «якобы» остановить его. Можно представить маятник, заснятый на киноленту – вдруг пленка останавливается, замирает кадр. Да, кадр замер, но оригинал ведь продолжил движение. Посмотрите не на пленку, а на маятник – он все так же качается. Попробуйте поставить преграды на его пути, даже поставьте бетонную стену – он их снесет. Можно, конечно, подставить гору, шар ударится, успокоится и ляжет на нее – но ведь это уже не маятник, а просто шар, лежащий на земле. Маятник вы так и не остановили. Он не подчиняется вам.

Сосредоточившись, вы ясно ощутите его сопротивление.

Но это мелочь, это совсем не важно. Какое же это может иметь значение для жизни? – спросите вы. Примерно такое же, как первая трещина для плотины или для горной лавины первый покатившийся камешек.

Задумайтесь: создание нашего ума, абсолютно бесплотное, вдвойне несуществуюшее, только родившись, сразу же не подчиняется нам? Но как же так может быть? Не подчиняется свому отцу и хозяину? Впервые я представил маятник лет пятнадцать назад. Время от времени я вспоминал о нем. Все эти годы он продолжал качаться. Когда я вспоминаю о нем и представляю его, он качается, как качался и раньше. Он не остановится никогда. Он не остановится даже несколько поколений спустя, потому что я рассказал о нем людям и сейчас он качается внутри их воображений. Он почти бессмертен и НЕ ПОДЧИНЕН МОЕЙ ВОЛЕ. Он, чистая идея.

Я выдумал его, а он сразу же обрел собственную жизнь.

Вы думаете, что так обстоит дело лишь с идеей большого маятника? Ничуть.

ЛЮБАЯ ИДЕЯ, ЕДВА РОДИВШИСЬ, УЖЕ НЕ ПОДЧИНЯЕТСЯ СВОЕМУ СОЗДАТЕЛЮ. Она сильнее своего "хозяина". Назовем это эффектом маятника.

Идея вступает в свою собственную жизнь, не подчиненная нам. Так было с идеей каменного топора. Где-то кто-то на опушке древнего леса нагнулся, взял в руки камень, ударил по нему другим камнем и использовал орудие как топор. Идея топора, родившись, обрела собственную особую жизнь и продолжила ее в тысячелетиях – вырубая леса, защищая, как алебарда, и снося головы, как гильотина. Кстати, изобретатель гильотины окончил жизнь под ножом своего детища – и его идея тоже не подчинилась ему. Наполеон нянчился с идеей завоевания, и эта же идея его и погубила. Идеи Христа подняли его на крест. Вот разве что Галилей успел сбежать от своей идеи, которая уже открыла над ним клыкастую пасть и облизнулась. А идея пролетарской революции? Не она ли сгубила большинство революционеров, вкупе с контрреволюционерами? А, возможно кровожаднейшая из идей, идея свободы-равенства-братства? Сколько людей она сожрала? А идея атомной бомбы? Сколько ни пытается человечество подчинить эту вредную идею себе, этого никогда не удасться сделать. Потому что идеи бессмертны и неподвластны никому, кроме собственной логики развития.

Столько людей было уничтожено казнями и сломлено пытками за протекшие тысячелетия, столько книг было сожжено, столько разрушено памятников и сокрыто улик – но была ли уничтожена, вырвана с корнем при этом хотя бы одна идея? Даже самая вздорная? Что значит и к чему приводит эта пугающая жизнеспособность и способность к распространению? – идеи расползаются среди людей, как чернильные пятна на промокашке. Идеи сжигают нас, как лесной пожар.

Идея поражает нас как болезнь, от которой нет лекарства.

Конец работы -

Эта тема принадлежит разделу:

Психология зла

Глава.. человек и идея.. эффект маятника начнем с эксперимента..

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ:

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Многие знают или слышали про эффект маятника в поведении человека.

Это когда всё колеблется.

Если у тебя сегодня - беспричинно хорошее настроение, то, скорее всего, завтра будет - беспричинно плохое.

Но каждый раз я убеждаюсь, насколько силен этот эффект в человеке.

Если вчера я сильно грешил, то сегодня мне легче не грешить.
И чем сильнее я грешил вчера, тем легче мне сегодня держаться и делать только то, что нужно.
А если я сегодня почти не грешил, если рано встал, делал только важные и правильные дела, то завтра мне будет очень тяжело удержаться от безобразий.

У каждого - свои безобразия.

Для одного на работу пойти - уже подвиг, для другого - потерять два часа у телевизора - страшный грех и преступление.

Но из того, что всё колеблется, конечно, не следует, что движение вперед невозможно.

Как раз - возможно, но любое движение вперед происходит не с постоянной скоростью.

Наш путь к совершенству правильнее называть «путь по направлению к совершенству».
Ведь мы туда никогда не дойдём, мы туда только движемся.

Весь смысл - в движении и стремлении пройти как можно дальше.

Мы идём по этой дороге по направлению к совершенству очень неравномерно.

Иногда останавливаемся, иногда - откатываемся назад.
Главное - это максимально продвинуться вперед.

Причём Бог так всё замечательно устроил, что мы не знаем своего часа окончания пути.

Это здорово, потому что отсюда следует, что мы должны максимально продвинуться в каждый момент.

Отступать (делать шаг назад) опасно - вдруг сегодня последний день, и завтра не успеешь отыграть своё отступление(сделать два шага вперед).

В этом великий смысл и большой интерес такой игры, такого интересного забега как наша жизнь.

Понимание закона маятника полезно ещё по 2 причинам:

1. Если сегодня я вёл себя хорошо, значит завтра у меня будет опасный день. Нужно быть настороже, чтобы не пуститься во все тяжкие.
Если ты сегодня праведник - завтра особенно берегись, чтобы не стать первым грешником.

2. Если вчера ты был праведник, не удивляйся падению сегодня. Спокойно сопротивляйся, но не впадай в уныние - у тебя сегодня по графику день больших проблем. Ты предупрежден – значит вооружен.

Вспоминается, что в далёком детстве бабушка всегда делала замечание, когда видела, что дети безостановочно смеются:
- Не смейтесь так, а то как бы завтра плакать не пришлось.

Это она ещё не умела формулировать закон маятника в поведении человека:).

Я так понимаю принцип маятника у человека, например, в применении к духовному росту:

1. Есть некий средний уровень (что-то вроде среднемесячного уровня). Этот уровень растет, если человек духовно растет. Уровень падает - если человек деградирует.

2. На фоне этого медленно изменяющегося уровня (тренда, среднего, тенденции) есть ежедневные или полудневные (или еще более короткие) резкие колебания.
Вот эти колебания надо учитывать и надо их понимать, чтобы понимать ситуацию в целом.

Еще один пример - принцип маятника у человека в применении для физических нагрузок.

У меня средняя норма подтягиваний - 40 раз в день.
Я могу сегодня подтянуться 43 раза. Тогда завтра я не вытяну и 40.
Могу сегодня не подтягиваться, тогда завтра смогу 45 раз.
И есть общий тренд - увеличение или уменьшение ежедневной нормы.

Когда-то я наращивал свою норму от 20 до 40 подтягиваний. Росла средняя норма. Но в конкретный день я мог подтянуться и 30 и 25, а мог вообще не подтянуться. Это всегда колебалось.
Чтобы понимать процесс тренировки подтягиваний, нужно учитывать принцип маятника.

Тем более нужно его учитывать при духовных практиках.

Исходя из этого понимания принципа маятника, получается, что праведнику каждый праведный день не приносит страха.
Это как ежедневное подтягивание по норме. Оно говорит, что человек в форме, может подтянуться 40 раз.

Фокус в том, что для настоящего праведника его праведность - это не рекорд.
Это обыденность.

Если праведность - это достижение, то перед нами грешник, который напрягся до праведности.

Для праведника его праведность - это обычная, естественная рутина.

UPD: Хорошо с подтягиваниями. Их легко подсчитать. И по ним оценивать физическую форму и волю (возможность себя затавить выдать результат).
С духовным уровнем все гораздо сложнее.
Но всё равно очевидно, что если хочешь расти, то надо хоть какие-то иметь критерии роста.
Хорошо бы научиться мерить, например, количество любви или доброты в душе.
Или научиться точно измерять время, которое, например, поддавался гневу.
Допустим - гневался 5 часов в месяц. А потом долго работал над собой и добился, что гневался только 3 часа в месяц.
При все примитивности такого рода методик, они могли бы дать хорошее подспорье для работы над собой.
А замерять нужно средние показатели, например, за месяц. Так как эффект маятника приводит к тому, что сегодня я больше гневаюсь, а завтра мне стыдно - я каюсь более горячо.
Можно, конечно, считать сами случаи впадения в гнев.
Но, во-первых, в такие минуты про это забываешь.
А, во-вторых, важен часто не сам факт впадения, а глубина и длительность падения.
Одним из слабых, но хоть в какой-то степени, объективных критериев может послужить, например, число молитв.
Число молитв в день - это показывает, сколько ты хочешь и сколько ты реально читаешь молитв.
Я понимаю, что у святого может просто не быть достаточно времени на молитвы.
Бывает, что грешник много и часто молится.
Но и святых совсем без молитв не бывает.

Еще хорошая статья на эту тему

Енвд