«Бунты – язык тех, кого не выслушали». Эти слова известного борца за права чернокожих Мартина Лютера Кинга лучше других помогают проникнуть в смысл бурных событий прошлой политической недели.

Эти события, как известно, связаны с проявлениями народного гнева в самых разных странах и на самых разных континентах. Уже мало кто сомневается, что мир переживает новую, стремительно нарастающую волну народных бунтов, способных разрушить устоявшиеся институты государства с его традиционными репрессивными органами. На прошлой неделе такое ощущение подтвердили события в Египте, где произошел военный переворот с целью взять ситуацию в государстве под контроль и не допустить ее сползания в море хаоса и беспредела.

Если к этому добавить совсем свежие впечатления от событий в Турции и Бразилии, то возникает серьезная потребность для отдельного анализа происходящего в мире и вынесения выводов и положений такого анализа на всенародное обсуждение. Совершенно очевидно, что мир сегодня нуждается в новой интеллектуальной встряске и переосмыслении сложившихся механизмов во взаимоотношениях государства и общества. А также нового прочтения роли государственных и общественных институтов в обеспечении бесконфликтного взаимодействия государства и общества. И этот перечень при желании можно продолжить.

Эти темы, прежде всего, должны стать предметом отдельного и глубокого исследовательского интереса интеллектуалов, поиска новых форм доведения до властей их видения современных механизмов взаимодействия государства и общества. В конце концов, нынешние народные бунты против государства в первую очередь характеризуют накопившуюся усталость простых людей от того, что их не хотят слышать и выслушать власти. Даже тогда когда они не правы и неправильно понимают суть проблемы. Современные средства коммуникации позволяют этим людям быстрее обмениваться наболевшим друг с другом в социальных сетях, чем получать вразумительную информацию по волнующей их проблеме от представителей властей. Поэтому не следует удивляться, что народные бунты последнего времени не имеют традиционных форм и центров организации, а как правило вспыхивали по результатам взаимодействия в социальных сетях.

Вероятнее всего со временем государство и общество найдут более эффективные способы взаимодействия между собой. Но, к сожалению, становится все более очевидным, что такое взаимодействие может реально родиться лишь через острый конфликт между тем же государством и тем же обществом. А самое грустное здесь в том, что конфликт этот находится в начальной стадии, и еще не достиг степени той остроты, за которой появляется реальное желание обеих сторон находить эффективные способы диалога и взаимодействия. Особенно хорошо это было заметно на примере последних турецких событий.

Мир действительно переживает сложный и противоречивый процесс перезагрузки традиционных подходов к функциональным обязательствам государства перед его гражданами и наоборот. Прежде всего, это происходит потому, что меняется понимание содержательных характеристик таких основополагающих принципов как семья, частная собственность и понимания сути государства как такового. Только диалектическое взаимодействие этих основ способно рождать новые смыслы государства и его взаимодействия с обществом. Увы, но пока такого диалектического взаимодействия не видно, а сами эти основы переживают глубокий кризис.

Не будет лишним вспомнить по этому поводу классическую работу одного из основоположника научного коммунизма Фридриха Энгельса «О происхождении семьи, частной собственности и государства». Эта работа не только не утратила своей научной ценности, но и является чрезвычайно полезной для понимания современных эволюционных процессов в этих сферах. Ведь еще в 1848 году мир пережил первую серьезную волну переосмысления роли семьи, частной собственности и государства в формировании основ современной человеческой цивилизации. С тех пор эти основы пережили несколько волн трансформации, сопровождавшихся массовыми народными волнениями и бунтами. Последнюю такую волну мир пережил в 1989-1991 годах в период развала мировой системы социализма и и её основополагающего центра – в лице СССР.

Сегодня мир переживает мучительный поиск новых точек сборки будущего мироустройства, с легкостью отвергая и разрушая все то, что не вписывается в систему представлений о либеральных ценностях. Именно либеральные ценности, как известно, лежат в основе западной демократии. Именно в странах западной демократии идут параллельные народным бунтам в Турции и Египте процессы разрушения традиционных устоев семьи на фоне стремительного утверждения моды на однополые браки. Которые преподносятся в качестве едва ли не главного признака приверженности демократическим ценностям.

Естественно, это вызывает сопротивление, прежде всего, в странах мусульманского мира. И не только мусульманского мира, но и Российской Федерации с ее традиционалистскими православными представлениями о семье и патриархальными проявлениями общинной психологии. Мы видим, как Путин пытается использовать это наследие в качестве основного строительного материала будущего российского государства. Насколько это может быть успешным, покажет лишь время. Пока здесь больше вопросов, чем готовых ответов. Впрочем, как и на Западе.

В такой сложной ситуации системного кризиса цивилизационных основ современная Украина оказывается на европейском направлении самым уязвимым звеном в цепи мирового переустройства. В первую очередь потому, что она не имеет устоявшихся традиций собственной государственности. А также потому, что в силу транзитного географического положения страны ее политический класс испытывает животный страх перед выбором между Евросоюзом и Таможенным союзом. Дело здесь скорее не в экономических аргументах, а в психологической боязни потерять право распоряжаться тем, что есть. А есть то, что можно есть. Во всяком случае, пока. Хотя и далеко не всем есть, что есть.

Складывается впечатление, что нынешняя так называемая политическая элита страны безропотно ждет, когда главные мировые игроки разберут Украину на донорские органы в зависимости от реальных потребностей каждого из них. Среди таких мировых игроков право первой брачной ночи принадлежит России, США, Германии, Польше и Китаю. Мир действительно торопится перераспределить сферы влияния таким образом, чтобы слабые государства привязать к согласованным интересам глобальных игроков. Только так можно не допустить окончательного сползания мирового сообщества в бездну хаоса и непредсказуемости.

Увы, но Украина все больше скатывается на позиции объекта манипуляций со стороны тех, кто вынужден вести ожесточенную конкурентную борьбу за право влиять на развитие мировой истории в условиях стремительно меняющегося глобального климата и истощения мировых запасов природных ресурсов. То есть в условиях выживания человечества. В таких условиях строить собственное государство чрезвычайно сложно и ответственно.

К великому сожалению, украинскому правящему политическому классу так и не удалось вырваться за рамки ближних личных пристрастий, подчинив их интересам государства. Государства, в котором в первую очередь было бы комфортно обычному человеку, а не чиновнику или политику. Поэтому не стоит удивляться чудовищным темпам деградации управленцев и вырождения профессионалов практически во всех сферах государственной и общественной жизни.

Похоже, что понимание критичности сложившейся в стране ситуации проникает все глубже в общественное сознание, вызывая приступы раздражения и ненависти ко всему, что ассоциируется с понятием государства. Порой достаточно малейшей искры, чтобы эти приступы переросли в банальные погромы властных учреждений. Что и произошло на прошлой неделе в райцентре Врадиивка Николаевской области. Население райцентра не захотело ждать, когда правоохранительные органы разберутся с фактом избиения и изнасилования 29-летней гражданки Крашковой и решили сами на месте установить справедливость.

А когда неуправляемая толпа пытается установить справедливость, тут же рождается новая несправедливость. Возникает эффект социального заражения и возникает угроза возникновения неконтролируемой ситуации. А власть вынуждена оправдываться даже там, где она не виновата. Увы, но таких эпизодов в Украине становится все больше и больше. А реальных выводов из происшедшего все меньше и меньше. По крайней мере, складывается именно такое ощущение.

Самое мерзкое в таких ситуациях то, что так называемая украинская объединенная оппозиция принимает непосредственное участие в провоцировании местного населения к стихийным формам протеста вплоть до открытых штурмов зданий, где расположены властные учреждения. Фактически она занимается подстрекательством людей к выступлениям против государства под видом борьбы с антинародным правящим режимом законно избранного Президента Януковича. На практике получается, что ненависть и одновременно зависть к правящему режиму в поведении оппозиции разрушает неокрепшие основы украинской государственности, а её лидеры готовы принести в жертву эту самую государственность ради удовлетворения своих нездоровых амбиций. Поэтому оппозиция работает не на государство, а против государства.

Благо, что в народной среде можно всегда выловить недовольных властью и включить их в орбиту своих личностных выяснений с властью. Тем более в нашей постсоветской среде, где по-прежнему живёт неистребимая привычка преклоняться перед властью и одновременно тихо ее ненавидеть. Тема эксплуатации политического невежества народа для достижения различными политическими силами своих амбициозных целей поистине неисчерпаема и требует отдельного разговора.

Будет несправедливо, если применительно к теме нашего разговора в стороне останется отношение ко всему этому правящего режима в лице Президента Украины и Партии регионов. Увы, но в правящей среде зачастую также не наблюдается решительности и политической воли к ужесточению требований повышения профессиональной ответственности государственных служащих и особенно работников силовых ведомств. Возникает ощущение, что Президент и его правящая команда не хотят рисковать мерами ужесточения в отношении этой категории в расчете, что те останутся им преданными и в нужный момент окажутся в нужном месте. Хотя опыт народных бунтов говорит, что силовые ведомства в критический момент, как правило, сдают тех, кому они служили ранее. Причем служили как бы преданно и самозабвенно.

Так что у правящего режима еще есть шанс и время активизировать государственную политику по ужесточению требований к повышению профессиональной ответственности у всех, кто должен служить государству и обществу, а не обслуживать сиюминутные интересы начальства, попутно не забывая об удовлетворении личного интереса. Срочно нужна новая и современная политика по подбору и правильной расстановке управленческих кадров. В свое время именно продуманная до мелочей и правильно организованная кадровая политика обеспечила Советскому Союзу небывалый военно-политический и социально-экономический взлет и конкурентноспособность на мировой арене. И не будет лишним кое-что перенять из этого советского опыта.

Вместо этого мы яростно уничтожаем любое напоминание о советском прошлом, а его очернительство вошло в моду в качестве едва ли не главного признака национального патриотизма. Ничего кроме прогрессирующего убожества национального духа и стремительно нарастающего паралича государственного управления такое отношение вызвать не может. Все оправдания существующего положения в сфере государственного управления не убедительны и рождают постоянное нытье оппозиционных политиков и большинства отечественных журналистов.

Очередным примером такого нытья на прошлой неделе стала статья Юлии Мостовой в газете «Зеркало недели» под броским названием «SOS или Лисапетная моя Украина». Поначалу при чтении статьи возникает ощущение, что автор писала ее в отчаянии от того, что происходит в Украине. Со многими ее доводами и выводами просто невозможно не согласиться. За исключением, пожалуй, двух.

Во-первых, с попыткой представить виновным за все происходящее правящий режим. Это в традициях оппозиции и украинской журналистики. Между тем нынешний кризис в Украине является системным и является следствием сложных и противоречивых процессов трансформации советского наследия. Поэтому ответственность за все, что мы дружно ругаем сегодня, несут все политики, приложившие свою руку к управлению Украиной за 20 с лишним лет ее независимости. Включая нынешнюю оппозицию, которая своими деструктивными действиями лишь усугубляет ситуацию. Ведь мы так и не стали независимыми от инерции советского прошлого. Такая независимость не обретается по команде сверху.

Во-вторых, призыв Юлии Мостовой к общенациональной дискуссии о путях выхода из сложившейся в стране ситуации выглядят привлекательными лишь на первый взгляд. Вероятнее всего, она сама прекрасно это понимает. Ведь оппозиция уже многократно доказывала свое категорическое нежелание участвовать в каких-либо общенациональных «круглых столах» и других формах дискуссии с участием представителей Президента Януковича и Партии регионов. Поэтому нетрудно предположить, что и на этот раз вину за неосуществимость идеи общенациональной дискуссии о путях выхода Украины из сложившегося политического тупика будет легко возложить на правящий режим Виктора Януковича.

Так что любая критика украинской действительности в конечном итоге сводится к критике правящего режима и больше напоминает банальное нытье, нежели желание искать конкретные решения общенациональных проблем. С другой стороны правящий режим также не в состоянии предложить чудодейственные таблетки быстрого выздоровления государства и общества, в силу чего подвержена постоянным атакам оппозиционных политиков и журналистов. Весь вопрос в том, насколько у украинского сообщества хватит запаса терпения жить ожиданием реальных перемен к лучшему. Ожиданием, похожим на вечность.

Самым сильным раздражителем на прочность народного терпения в Украине по-прежнему остается Верховная Рада. Ко всеобщему облегчению на прошлой неделе украинский парламент ушел на летние каникулы. Можно не сомневаться, что народные депутаты сильно «устали» от бесконечных кулачных боев и словесных перепалок. Им действительно нужна передышка друг от друга, чтобы, как говорится, окончательно не сорвало «крышу». Хотя кое у кого ее снесло уже давно.

Нынешний состав украинского парламента в плане законотворчества оказался самым недееспособным. За 7 месяцев народные депутаты умудрились принять всего лишь 49 законов нужных для дальнейшего становления государственности. Лидер депутатов-регионалов в парламенте Александр Ефремов подсчитал, что себестоимость одного принятого Закона Украины обошлась нашему налогоплательщику в 5(!) миллионов отечественных гривень. При таких темпах и трудозатратах нас ждут «блестящие» перспективы. «Блестящие» от «блеска» политической нищеты украинских парламентариев.

Однако как бы там ни было, нам всем не помешают парламентские каникулы. Простому украинскому люду также нужна летняя передышка от парламентского психоза. Хотя от отечественного политического психоза вряд ли можно спрятаться. И нам еще не раз приходится заниматься анализом его причин. Несмотря на летнюю жару.

А совет начинающему политику на сегодня мы подобрали в тему использования народного недовольства: теряя совесть, вы обретаете нужную политическую хватку.

Александр Форманчук

Бунты и террор - язык тех, кого не выслушали

Об этом должны помнить все

В субботу в штаб-квартире партии "Мусават" состоялась первая сессия гражданского движения за демократию "Общественная палата" (ГДДОП), учрежденного бывшими кандидатами в депутаты, не согласными с официальными итогами парламентских выборов 7 ноября 2010 г.

В повестке дня сессии были вопросы организации работы, утверждение списка членов Общественной палаты, общественно-политическая ситуация в стране, подготовка законопроекта о Ходжалинском геноциде.

Кроме того, в повестку дня было предложено включить репрессии против верующих, произвол полиции, невыдачу лидеру ПНФА Али Керимли загранпаспорта. Однако Координационный совет рекомендовал отложить эти вопросы на следующую сессию. Сессия была признана высшим органом ГДДОП, которая будет созываться в последнюю субботу каждого месяца. На сессиях в алфавитном порядке поочередно будут председательствовать члены Координационного совета. Сегодня в ГДДОП были приняты шесть новых членов, общее число которых достигло 195. Основными направлениями деятельности ГДДОП в 2011 году признаны организация структуры, создание районных отделений, разработка проектов нового Избирательного кодекса, законов об экс-президентах, нефти и др.

Кроме того, решено организовать общественные обсуждения по социально-экономической ситуации в стране, борьбе с коррупцией, произвола полиции. Подчеркнута необходимость консолидации политических и общественных сил с целью формирования в стране легитимной власти. ГДДОП не будет безучастным к судьбе верующих, арестованных по обвинению в хранении оружия. Участники обсуждения расценили заключительный отчет БДИПЧ ОБСЕ о парламентских выборах в Азербайджане доказательством отсутствия в стране легитимного законодательного органа. В принятом заявлении об общественно-политической ситуации в стране Общественная палата отмечает, что страна охвачена коррупцией, а народные богатства и доходы страны хищнически присваиваются различными структурами власти. В стране жестоко подавляются права человека и необоснованно преследуются верующие, что создает основу для религиозного экстремизма.

Итак, остатки, даже правильнее было бы сказать, осколки некогда могучих ПНФА, "Мусават" и "АМИП" опять объединились. Но уже не в Народном фронте, который в начале 90-х годов прошлого столетия являлся "законодателем моды" в политической жизни страны, а в труднопроизносимом ГДДОП. Но тут вряд ли уместно воскликнуть "Наконец-то свершилось", имея в виду то, к чему призывала демократически настроенная часть общества наши ведущие оппозиционные политические партии в течение последних десяти лет. Вся проблема в том, что сегодня ни эти, ни другие оппозиционные партии не воспринимаются обществом как ведущие. Таковых просто нет, и при нынешних заданных условиях быть не может.

На первый взгляд, наступил "золотой век" правящей политической элиты Азербайджана.

Системная политическая оппозиция полностью нейтрализована. Ее просто нет. Она даже не смогла мобилизовать протестный электорат для поствыборных акций. Одним словом, как говорится, не жизнь, а лафа. Но не все так просто...

Несовместимость власти с народом ведет к политическим выкидышам. Этот афоризм принадлежит не мне, а известному российскому психологу Валентину Домилю , который в данный момент проживает в Израиле. Чтобы убедиться в истинности данного афоризма, далеко идти не надо.

Всего полтора месяца назад правящая в Египте Национально-демократическая партия (НДП) одержала безоговорочную победу на парламентских выборах, уже после первого тура обеспечив себе 209 из 508 мандатов в парламенте.

Второй тур состоялся 5 декабря, где кандидаты в депутаты поборолись за оставшиеся 283 места. Но во втором туре выборов не участвовали ни либеральная партия "Вафд ", ни запрещенное движение "Братья-мусульмане". Оппозиция бойкотировала голосование в знак протеста против нарушений, которые, по их мнению, были допущены кандидатами партии власти и их сторонниками в первом туре. Впрочем, в победе партии президента Хосни Мубарака никто не сомневался еще до проведения голосования. Вопрос состоял лишь в том, насколько удастся пробиться оппозиции. "Братья-мусульмане", официально запрещенная в стране организация, но выступающая в последние годы как реальная политическая сила, которая сумела в уходящем парламенте занять 88 мест в лице независимых депутатов, планировала получить, по меньшей мере, 135 мест.

Однако многочисленные провокации, запугивание электората, отказ представителям оппозиции в посещении избирательных участков, нарушения и подлоги, чем, по утверждению оппозиции, власти страны не пренебрегали в день выборов, привели к тому, что исламисты не выиграли ни одного места.

Два места получили представители старейшей в стране либеральной партии "Новый Вафд ", еще три мандата распределились между тремя другими оппозиционными партиями, в том числе "Аль-Гад ". Оппозиция назвала состоявшиеся выборы худшими в истории страны и потребовала отменить результаты. Центризбирком, признавая факты столкновений и беспорядков в 16 избирательных округах, тем не менее, заявил, что выявленные нарушения достаточно серьезны, чтобы аннулировать итоги выборов.

Напомним, парламентские выборы в Египте состоялись 28 ноября. В избирательную гонку включились более 5700 политиков от разных партий, однако в конечном итоге Центризбирком допустил к выборам только 4686 человек. В парламенте, где подавляющее большинство мест занимают представители правящей Национально-демократической партии, 64 депутатских мандата закреплены за женщинами, еще 10 человек, согласно законодательству, назначает президент страны. Официально запрещенная в стране более полувека назад организация "Братья-мусульмане" уже многие годы представляет реальную политическую силу, оппозиционную властям.

В течение последних недель, предшествовавших выборам, в крупных городах страны не стихали митинги и демонстрации оппозиции, полиция задержала десятки сторонников "Братьев-мусульман".

В этом году власти запретили иностранным наблюдателям осуществлять мониторинг за ходом голосования. Только представители египетских неправительственных организаций были допущены к наблюдению за выборами.

Ничто не предвещало большой беды. В течение последних 30 лет, то есть за все время президентства Хосни Мубарака , Египет жил при режиме чрезвычайного положения. Полиция и армия жестко контролировали ситуацию, подавляя любые проявления недовольства. Да и Запад, который заявил о массовых фальсификациях результатов голосования, из-за собственных шкурных интересов был готов смириться с результатами выборов, по которым более 90 процентов мест в парламенте получила пропрезидентская партия. Ведь, по всем прогнозам, в противном случае в парламенте усилились бы позиции запрещенной антизападной, антиамериканской религиозной партии "Братья-мусульмане". Кроме того, Египет был одним из немногих арабских государств, а если быть точным, одним из двух, который поддерживал дипломатические отношения с Израилем. Не случайно, что сегодня именно правительство Израиля ведет интенсивные переговоры со своими западными партнерами, в первую очередь с США, и пытается убедить их в необходимости спасения режима Х.Мубарака .

Но, как говорится, сколько веревке ни виться... На этот раз сорвалось.

Р.Миркадыров

Свою оценку сегодняшней социально-политической ситуации в России дает в интервью BFM.ru директор Центра этнополитических и региональных исследований Владимир Мукомель

Свою оценку сегодняшней социально-политической ситуации в России дает в интервью BFM.ru директор Центра этнополитических и региональных исследований Владимир Мукомель . По его мнению, некоторые шаги власти по борьбе с безработицей являются не вполне адекватными, тогда как проводимая социальная политика должна базироваться на оценке возможных последствий принимаемых решений, а не на благих пожеланиях.

— Согласно официальным данным, число безработных достигло 6 млн человек и их число продолжает увеличиваться более быстрыми темпами, чем рассчитывало правительство. Каких масштабов может достичь безработица, будет ли она носить структурный или массовый характер?

— Масштабы безработицы зависят от масштабов кризиса, возможности его купирования. Сегодня пока можно только гадать, что будет на протяжении этого года, особенно во второй его половине. Кроме того, масштабы безработицы зависят от принимаемых мер. Если мы повышаем пособие по безработице, то тем самым стимулируем официальную безработицу. В прошлом году безработица носила преимущественно структурный характер. Я хотел бы обратить внимание на то, что численность зарегистрированных безработных в январе этого года составляла 1,7 миллиона человек, из которых 1,4 миллиона получали пособие. Но одновременно существовало огромное количество вакансий — только заявленных предприятиями насчитывалось почти миллион. Однако сегодня большинство предприятий не заинтересовано в том, чтобы показывать эти вакансии. Отсутствует двусторонняя связь. Есть свободные вакансии, но предприятия их просто не показывают.

Еще один важный фактор: безработные не бросаются на первую попавшуюся работу, стремятся выбрать что-нибудь получше, а те свободные вакансии, которые фиксирует служба статистики, — достаточно плохие. Поэтому, по данным Росстата, среднее время поиска работы в августе минувшего года составляло 7,9 месяцев. И несмотря на наличие огромного количества свободных мест, работник выбирает ту работу, которую он считает интересной. Этот, преимущественно структурный характер безработицы, сохранится и в этом году несмотря ни на что.

— Как вы считаете, правительству удается контролировать ситуацию в сфере занятости? И те меры, которые принимаются, например, общественные работы, — насколько они адекватны нынешней ситуации и способствуют ли ее исправлению?

— Некоторые шаги адекватны и логичны. Такие как переобучение, повышение квалификации. Некоторые нелогичны и диковаты. Скажем, предлагается стимулировать переселение. Куда? В каких регионах у нас столь жгучая потребность в рабочих руках? Какова будет цена этого перераспределения трудовых ресурсов? Об этом надо задумываться, надо сначала считать и обсуждать.

Организация общественных работ также вызывает сомнения в том, для кого они предназначены. Если они рассчитаны на офисных работников и специалистов по IT, то очевидно, что эти люди, обладающие высокой квалификацией в своей области, никогда не пойдут на общественные работы.

И не факт, что на эти работы пойдут и неквалифицированные работники. Возможно, конечно, но при некоторых условиях, в частности, если оплата будет существенно выше, чем пособие по безработице. Ведь если пособие в Москве сейчас составляет 6 тысяч 600 рублей, то очевидно, чтобы привлечь работника на общественную работу в столице, нужно предложить ему хотя бы тысяч девять.

Вообще говоря, многие меры исходят из предпосылки, что безработица — это плохо и ее надо свести до нуля. Но, во-первых, она носит структурный характер, а, во-вторых, сохранение любой ценой рабочих мест означает снижение эффективности функционирования экономики за счет того, что сохраняются неэффективные бизнесы и предприятия. Сегодня ситуация абсурдна. Российский бизнес — сошлюсь на исследования профессора Высшей школы экономики Владимира Гимпельсона — не сокращает рабочие места, а снижает оплату труда и рабочую неделю. Это, на мой взгляд, не только продукт «советской» идеологии, но и давления на бизнес со стороны властей.

— Кризис серьезно отражается на социальном статусе некоторых слоев населения. Есть ли опасность потерять средний класс?

— Кризис отразился на всех социальных слоях. Потерять средний класс нельзя, но кризис может существенно сократить его численность, его удельный вес, и это достаточно серьезная угроза. Конечно, есть много методологических проблем: кого относить к среднему классу. Но очевидно, что угроза сокращения доли и численности среднего класса серьезна.

— Как кризис влияет на динамику численности среднего класса?

— Насчет динамики сейчас сложно сказать, можно только гадать. У нас нет качественной статистики. Нужно проводить специальные исследования. Но, очевидно, тенденции негативны и сейчас средний класс страдает в первую очередь.

— Каково состояние социально-политических настроений и насколько вероятен рост протестных выступлений?

— У нас складывается достаточно странная ситуация — при общем недоверии к политическим и социальным институтам, доверие к лидерам государства — президенту и председателю правительства — сохраняется на достаточно высоком уровне. Это парадоксально: люди должны доверять институтам, а не персоналиям.

Если говорить о возможных социально-политических протестах, обусловленных именно кризисом, ростом безработицы, то надо иметь в виду, что больше всего проблем сейчас в республиках. В первую очередь, в республиках Северного Кавказа, то есть в Чечне, Ингушетии, Дагестане, далее в Калмыкии, Туве, республике Алтай, Бурятии, Забайкальском крае. Но утверждать, что в этих республиках можно ожидать социального взрыва, было бы упрощением по той причине, что очень высокий уровень безработицы там уже не первый год, и кризис существенного его роста не повлек.

Кризис ударил в первую очередь по моногородам, по крупным промышленным предприятиям в металлургии, обрабатывающей промышленности, по стройиндустрии и так далее. А это, в основном, большие города, города-миллионники. Насколько вероятен рост протестных настроений, сегодня сложно сказать, пока он не отслеживается социологами.

— То есть вы считаете, что имеющаяся информация говорит о том, что каких-то значимых социальных выступлений не будет?

— На данный момент — нет. Но есть определенные подвижки: повышается доля тех, кто считает, что мы идем в неверном направлении, снижается доля уверенных в обратном. Но это все еще в пределах рамок социальной стабильности.

Однако есть другая серьезная проблема, которая заключается в том, что власть обращается с обществом и с населением так, как будто бы она лучше знает, что нужно обществу, человеку. Мы всегда должны помнить слова Лютера Кинга: «Бунт — это язык тех, кого не выслушали». И в этом плане, конечно, необходим диалог власти и общества.

— Существует ли сегодня взаимодействие власти и экспертного сообщества? Насколько политическая система России восприимчива к имеющимся вызовам, или она нуждается в определенной модернизации?

— Диалог идет и сейчас, но это не тот уровень обсуждения, который необходим. Совершенно не слышно трезвой оценки ситуации в масс-медиа, в СМИ. Необходима постоянная обратная связь между властью, экспертным сообществом и рядовыми гражданами. Сегодня такой связи нет, и если рассуждать о том, является ли политическая система восприимчивой к вызовам в социально-политической сфере или нуждается в определенной модернизации, я бы сказал, что она, скорее, неадекватна социальным вызовам, нежели наоборот. Она действительно нуждается в серьезной коррекции. И главное, что необходимо — обсуждение предлагаемых решений, их всесторонняя оценка.

— Насколько эффективными могут быть меры по регулированию рынка труда с помощью ограничения миграции? Уместно ли проводить такую политику в сложившейся ситуации?

— Уместно проводить любую политику, которая базируется на оценке возможных последствий принимаемых решений, а не на благих пожеланиях. К сожалению, мы очень мало знаем о рынке труда. Служба занятости охватывает не более 25-30% рынка труда — это первое. Второе — мигранты, по большей части, не конкурируют с принимающим населением. Если москвич получает пособие по безработице размером 6,6 тысячи рублей, пойдет ли он на работу, где оплата составляет 7-8 тысяч? Нет, конечно, — ответ понятен. А вот трудовой мигрант из среднеазиатской республики пойдет. И будет работать.

Пытаясь ограничить численность трудовых мигрантов, мы искусственным образом выбрасываем их в теневую сферу, и это становится серьезной социальной проблемой. Считаю, что всякие попытки ограничить приток мигрантов, в первую очередь из государств СНГ, обречены на провал. Повторюсь, они чреваты серьезными социальными последствиями по той простой причине, что мы их выбрасываем в теневую занятость. Низводим до положения бесправных рабов в угоду немотиворованным, необоснованным решениям и потворствуя квенофобиям.

— То есть нужно не ограничивать трудовую миграцию, а стараться переводить ее легальное русло?

это язык тех, кого не выслушали (Мартин Лютер Кинг)

Альтернативные описания

Временный склад хлеба, муки, круп в несколько десятков или сотен кулей

Название урагана в Татарии

Связка, кипа; смута

Стихийно возникшее восстание, мятеж

Мера счета некоторых товаров (пеньки и других) в 30-50 пудов

Медный, Соляной или Стрелецкий

Стихотворение В. Брюсова

Роман английского писателя Джека Линдсея «... сыновей»

Оперетта русского композитора Е. Н. Птичкина «Бабий...»

Мятеж на корабле

В 1648 году в Москве был «Соляной...»

В истории Москвы был Солевой, Медный, а затем стрелецкий...

Взрыв непокорности

Мятеж заключенных

Стихотворение Н. Некрасова

Стихийное восстание

Прямое неподчинение, мятеж

Мятеж, восстание

Стихийное восстание и мятеж на корабле

Восстание

Мятеж на судне

Тюремный мятеж

На корабле

Слабое подобие революции

Стихийное восстание, мятеж на корабле

Открытое невыполнение приказов

Стрелецкое восстание

Стихийное восстание, мятеж

Связка, кипа

Смута, мятеж, стихийно возникшее восстание

Название урагана в Татарстане

В 1648 году в Москве был "Соляной..."

М. немецк. о вещах: связка, кипа, пачка, куча; о людях: скоп, заговор, возмущение, мятеж, открытое сопротивление народа законной власти. Хлебный бунт, хлеб в зерне или в муке, сложенный в кулях, накрытый и обшитый рогожами, в виде скирды или сарая; горная соль, в Илецке, ломается кабанами и складывается бунтами; астрах. мирный ворох озерной соли; веревка, обручи, проволока, вяжутся бунтами. Бунт фитиля, артиллер. сажен; бунт струн, пар; бунт белки, шкурок, полсорока. Бунты стоят, каз.-тет. ветры, бури. Бунтовой товар, продающийся бунтами. Бунтиковый табак, лучший разбор в Малороссии, из одних семян с рубанком, изобихожен нежинцами. Бунтовать, крамолить, мутить, побуждать к возмущению, восставать скопом против законной власти, быть участником возмущения или заговора, мятежа. Рада б душа посту, да тело бунтует, противится. Середка сыта, да концы бунтуют, народ. Складывать или вязать в бунты товар; о свекловичном соке, у сахароваров: не поддаваться очистке, зорению, по ошибке в изготовке его; пск. мешать жидкость, болтать ее, мутить. Не бунтуй браги. Твер. мотать, проматывать, пропивать, гулять безобразно. Бунтоваться, бунтовать, мятежничать, возмущаться. Бунтить пенз. взбивать жидкость, болтать ложкой, веселком; шуметь, кричать, бунтовать. Укладывать или вязать товар в бунты. Бунтиться тамб. бунтовать, в значении волноваться, шуметь, строптиво кричать. Бунтованue ср. длит. действие бунтующего. Бунтовщик м. -щица ж. участник мятежа, словом или делом; заговорщик, крамольник, мятежник, возмутитель. Бунтовщиков, бунтовщицын, им принадлежащий. Бунтовщичий, свойственный бунтовщикам. Бунтовской, мятежный, возмутительный. Бунтовски нареч. бунтовским обычаем, мятежнически, крамольно

Оперетта русского композитора Е. Н. Птичкина "Бабий..."

Роман английского писателя Джека Линдсея "... сыновей"

Свою оценку сегодняшней социально-политической ситуации в России дает в интервью сайт директор Центра этнополитических и региональных исследований Владимир Мукомель

Свою оценку сегодняшней социально-политической ситуации в России дает в интервью сайт директор Центра этнополитических и региональных исследований Владимир Мукомель . По его мнению, некоторые шаги власти по борьбе с безработицей являются не вполне адекватными, тогда как проводимая социальная политика должна базироваться на оценке возможных последствий принимаемых решений, а не на благих пожеланиях.

— Согласно официальным данным, число безработных достигло 6 млн человек и их число продолжает увеличиваться более быстрыми темпами, чем рассчитывало правительство. Каких масштабов может достичь безработица, будет ли она носить структурный или массовый характер?

— Масштабы безработицы зависят от масштабов кризиса, возможности его купирования. Сегодня пока можно только гадать, что будет на протяжении этого года, особенно во второй его половине. Кроме того, масштабы безработицы зависят от принимаемых мер. Если мы повышаем пособие по безработице, то тем самым стимулируем официальную безработицу. В прошлом году безработица носила преимущественно структурный характер. Я хотел бы обратить внимание на то, что численность зарегистрированных безработных в январе этого года составляла 1,7 миллиона человек, из которых 1,4 миллиона получали пособие. Но одновременно существовало огромное количество вакансий — только заявленных предприятиями насчитывалось почти миллион. Однако сегодня большинство предприятий не заинтересовано в том, чтобы показывать эти вакансии. Отсутствует двусторонняя связь. Есть свободные вакансии, но предприятия их просто не показывают.

Еще один важный фактор: безработные не бросаются на первую попавшуюся работу, стремятся выбрать что-нибудь получше, а те свободные вакансии, которые фиксирует служба статистики, — достаточно плохие. Поэтому, по данным Росстата, среднее время поиска работы в августе минувшего года составляло 7,9 месяцев. И несмотря на наличие огромного количества свободных мест, работник выбирает ту работу, которую он считает интересной. Этот, преимущественно структурный характер безработицы, сохранится и в этом году несмотря ни на что.

— Как вы считаете, правительству удается контролировать ситуацию в сфере занятости? И те меры, которые принимаются, например, общественные работы, — насколько они адекватны нынешней ситуации и способствуют ли ее исправлению?

— Некоторые шаги адекватны и логичны. Такие как переобучение, повышение квалификации. Некоторые нелогичны и диковаты. Скажем, предлагается стимулировать переселение. Куда? В каких регионах у нас столь жгучая потребность в рабочих руках? Какова будет цена этого перераспределения трудовых ресурсов? Об этом надо задумываться, надо сначала считать и обсуждать.

Организация общественных работ также вызывает сомнения в том, для кого они предназначены. Если они рассчитаны на офисных работников и специалистов по IT, то очевидно, что эти люди, обладающие высокой квалификацией в своей области, никогда не пойдут на общественные работы.

И не факт, что на эти работы пойдут и неквалифицированные работники. Возможно, конечно, но при некоторых условиях, в частности, если оплата будет существенно выше, чем пособие по безработице. Ведь если пособие в Москве сейчас составляет 6 тысяч 600 рублей, то очевидно, чтобы привлечь работника на общественную работу в столице, нужно предложить ему хотя бы тысяч девять.

Вообще говоря, многие меры исходят из предпосылки, что безработица — это плохо и ее надо свести до нуля. Но, во-первых, она носит структурный характер, а, во-вторых, сохранение любой ценой рабочих мест означает снижение эффективности функционирования экономики за счет того, что сохраняются неэффективные бизнесы и предприятия. Сегодня ситуация абсурдна. Российский бизнес — сошлюсь на исследования профессора Высшей школы экономики Владимира Гимпельсона — не сокращает рабочие места, а снижает оплату труда и рабочую неделю. Это, на мой взгляд, не только продукт «советской» идеологии, но и давления на бизнес со стороны властей.

— Кризис серьезно отражается на социальном статусе некоторых слоев населения. Есть ли опасность потерять средний класс?

— Кризис отразился на всех социальных слоях. Потерять средний класс нельзя, но кризис может существенно сократить его численность, его удельный вес, и это достаточно серьезная угроза. Конечно, есть много методологических проблем: кого относить к среднему классу. Но очевидно, что угроза сокращения доли и численности среднего класса серьезна.

— Как кризис влияет на динамику численности среднего класса?

— Насчет динамики сейчас сложно сказать, можно только гадать. У нас нет качественной статистики. Нужно проводить специальные исследования. Но, очевидно, тенденции негативны и сейчас средний класс страдает в первую очередь.

— Каково состояние социально-политических настроений и насколько вероятен рост протестных выступлений?

— У нас складывается достаточно странная ситуация — при общем недоверии к политическим и социальным институтам, доверие к лидерам государства — президенту и председателю правительства — сохраняется на достаточно высоком уровне. Это парадоксально: люди должны доверять институтам, а не персоналиям.

Если говорить о возможных социально-политических протестах, обусловленных именно кризисом, ростом безработицы, то надо иметь в виду, что больше всего проблем сейчас в республиках. В первую очередь, в республиках Северного Кавказа, то есть в Чечне, Ингушетии, Дагестане, далее в Калмыкии, Туве, республике Алтай, Бурятии, Забайкальском крае. Но утверждать, что в этих республиках можно ожидать социального взрыва, было бы упрощением по той причине, что очень высокий уровень безработицы там уже не первый год, и кризис существенного его роста не повлек.

Кризис ударил в первую очередь по моногородам, по крупным промышленным предприятиям в металлургии, обрабатывающей промышленности, по стройиндустрии и так далее. А это, в основном, большие города, города-миллионники. Насколько вероятен рост протестных настроений, сегодня сложно сказать, пока он не отслеживается социологами.

— То есть вы считаете, что имеющаяся информация говорит о том, что каких-то значимых социальных выступлений не будет?

— На данный момент — нет. Но есть определенные подвижки: повышается доля тех, кто считает, что мы идем в неверном направлении, снижается доля уверенных в обратном. Но это все еще в пределах рамок социальной стабильности.

Однако есть другая серьезная проблема, которая заключается в том, что власть обращается с обществом и с населением так, как будто бы она лучше знает, что нужно обществу, человеку. Мы всегда должны помнить слова Лютера Кинга: «Бунт — это язык тех, кого не выслушали». И в этом плане, конечно, необходим диалог власти и общества.

— Существует ли сегодня взаимодействие власти и экспертного сообщества? Насколько политическая система России восприимчива к имеющимся вызовам, или она нуждается в определенной модернизации?

— Диалог идет и сейчас, но это не тот уровень обсуждения, который необходим. Совершенно не слышно трезвой оценки ситуации в масс-медиа, в СМИ. Необходима постоянная обратная связь между властью, экспертным сообществом и рядовыми гражданами. Сегодня такой связи нет, и если рассуждать о том, является ли политическая система восприимчивой к вызовам в социально-политической сфере или нуждается в определенной модернизации, я бы сказал, что она, скорее, неадекватна социальным вызовам, нежели наоборот. Она действительно нуждается в серьезной коррекции. И главное, что необходимо — обсуждение предлагаемых решений, их всесторонняя оценка.

— Насколько эффективными могут быть меры по регулированию рынка труда с помощью ограничения миграции? Уместно ли проводить такую политику в сложившейся ситуации?

— Уместно проводить любую политику, которая базируется на оценке возможных последствий принимаемых решений, а не на благих пожеланиях. К сожалению, мы очень мало знаем о рынке труда. Служба занятости охватывает не более 25-30% рынка труда — это первое. Второе — мигранты, по большей части, не конкурируют с принимающим населением. Если москвич получает пособие по безработице размером 6,6 тысячи рублей, пойдет ли он на работу, где оплата составляет 7-8 тысяч? Нет, конечно, — ответ понятен. А вот трудовой мигрант из среднеазиатской республики пойдет. И будет работать.

Пытаясь ограничить численность трудовых мигрантов, мы искусственным образом выбрасываем их в теневую сферу, и это становится серьезной социальной проблемой. Считаю, что всякие попытки ограничить приток мигрантов, в первую очередь из государств СНГ, обречены на провал. Повторюсь, они чреваты серьезными социальными последствиями по той простой причине, что мы их выбрасываем в теневую занятость. Низводим до положения бесправных рабов в угоду немотиворованным, необоснованным решениям и потворствуя квенофобиям.

— То есть нужно не ограничивать трудовую миграцию, а стараться переводить ее легальное русло?

Справочники