На базе десептиконов было неспокойно. Изрыгая отборные кибертронские проклятья, Мегатрон с пушкой гонялся за Старскримом, проделывая дыры в переборках. Старскрим с визгом уворачивался.

Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Или если бы это, хотя бы, повторялось реже, чем раз в неделю. Саундвейву даже не потребовалось прислушиваться, чтобы расслышать, как пронзительные, скрипучие вопли превратились в униженные мольбы и постепенно стихли, сменившись скрежетом металла. Как обычно, Мегатрон тащил в личный отсек пойманного сикера, ухватив его за что придется. Нежные крылья царапались о пол с душераздирающим звуком. Игра на жалость - на следующий день крылья наверняка останутся такими же гладкими и блестящими, а вот на полу обнаружатся новые глубокие борозды. Некоторое время из отсека еще слышалась возня, потом включились звукопоглотители.

Саундвейву было больно.

Почему Мегатрон, великий и могучий вождь всех десептиконов, гениальный стратег, непобедимый воин, лучший из лучших - тратит свое драгоценное время на этого крылатого недоумка в клоунской раскраске? Не в первый, не в десятый и даже не в тысячный раз эта мысль возвращалась в процессор Саундвейва, терзая его логические цепи. Никакая логика не могла дать ответа на этот вопрос. Никакой бот не помог бы Саундвейву разобраться.

Хотя минуточку. На этой новой планете живут не только боты. И последние исследования Саундвейва наглядно показали, что странные, алогичные выводы, к которым люди приходят с помощью так называемой "интуиции", в 31% случаев оказываются верными. "Интуиция" является не слишком эффективным компенсаторным механизмом, позволяющим принимать работоспособные решения при недостатке информации. 31% - меньше, чем треть, не подходит ни для стратегического планирования, ни для достоверного исследования.

Но 31% шансов расстаться с этой болью, не отступающей долгие годы, с этим отчаянием, выжигающим схемы, с отказом таких послушных и надежных логических цепей, которые просто отказывались понимать? В таком случае, 31% - это очень много. В миллионы раз больше, чем Саундвейв мог рассчитывать.

Процессор кассетника тут же выдал варианты действий:

• составить психологический портрет особи, обладающей наиболее развитой "интуицией" и задать вопрос ей;
• подобрать коллектив, обладающий опытом принятия успешных интуитивных решений, и заставить их выработать совместный ответ;
• воспользоваться опытом поколений органиков, найдя аналог в их культурном слое - художественной литературе;
• Или скомбинировать все три варианта.

Выбрать произведения авторов, биография которых доказывает высокий уровень интуиции - причем таких авторов, которые читали своих предшественников, и строили свои произведения, развивая уже высказанные ранее мысли, - и найти ответ на свой вопрос.

Люди называли такие книги "любовными романами" и относились к ним презрительно. Десептикона презрение людей не беспокоило. Ему нужны были решения - и он получит решения. Саундвейв скачал информацию и погрузился в анализ.

Решение было таким же парадоксальным, как и очевидным. Чувства Белого Вождя к Старскриму все авторы назвали бы словом "любовь" и все сходились на мысли о том, что лучше всего любовь разрушается изменой. Если Мегатрон узнает, что Старскрим ему изменяет, это разрушит их нелепые отношения. Такая мысль никогда не пришла бы ни в один исправный процессор... но она действительно имела смысл. Спасибо, органики.

Пользуясь отсутствием командира ВВС в своем отсеке, Саундвейв распотрошил его запасы энергона, долив интерфейс-катализатора в верхний куб. Вернувшись от начальства, Старскрим наверняка захочет заправиться. Немного подумав, Саундвейв допил остатки катализатора сам, трансформировался и спрятался в углу отсека.

Ждать пришлось довольно долго. Помятый сикер появился лишь под утро, неверной походкой направляясь к платформе и что-то скрипуче напевая. Тазовая секция была совершенно недвусмысленно заляпана чем-то вязким. Саундвейв был не из брезгливых, но тут и его передернуло. Интерфейс с этим? Но решение принято. Жаль, не осталось больше катализатора, а уже принятый почти успел выветриться. Тут не помешала бы двойная порция.

Старскрим не глядя потянул руку к запасам энергона, схватил верхний куб и выпил его в три глотка. Отвращение Саундвейва усилилось. Хуже липкого Старскрима мог быть разве что наэнергонившийся липкий Старскрим. Мегатрон не объявлял вечеринки, так почему же этот решил набраться? К тому же, кассетник не предполагал, что кто-то не на грани системного отключения будет пить куб жидкого энергона целиком - и добавил туда три дозы катализатора. Действие химиката оказалось быстрым. Невменяемый сикер сорвал тазовую броню и отбросил ее в угол секции, увлеченно зарываясь пальцами в провода.

Саундвейв решил, что белкового вместе с его хваленой интуицией в такой ситуации вырвало бы. К счастью, рассудительному и выдержанному механизму чужды органические рефлексы. У него есть цель, и он не намерен отступать. Кассетник трансформировался, подошел к платформе и перехватил руки Старскрима. Несколько секунд сикер тупо переводил взгляд то на свои руки, то на неизвестно откуда возникшего Саунда, а потом заявил:

Не стой столбом, как идиот, ложись на платформу и помоги мне!

Ни проблеска совести, или хотя бы здравого смысла в красной оптике. Придет Мегатрон - будет интерфейситься с Мегатроном, придет Саундвейв - будет интерфейситься с Саундвейвом. Сикеру, похоже, было безразлично, кто именно с ним находится, когда он опрокинул кассетника рядом с собой и впился в его маску поцелуем. Саундвейв ответил - точнее, попытался ответить, но с недоумением обнаружил странную вязкую жидкость у себя на маске.

Что это такое?

Чтобы найти ответ, Саундвейву пришлось поднять частоту процессора, перегревая системы. С жужжанием включились охладители, а ответ все не приходил. Откуда во рту у трансформера могло взяться что-то вязкое?

Что это такое?

Старскрим, хоть и казался невменяемым, соображал намного быстрее. У партнера включились охладительные системы - значит, партнер жаждет немедленного интерфейса. Что ж, обойдемся без предварительных ласк. Старскрим уже открыл его тазовую секцию, когда Саундвейв наконец-то нашел ответ - такой ответ, в который он бы не поверил, если бы существовала хоть одна альтернатива.

Это интерфейс-смазка.

И, сжимаясь от отвращения под липкими синими пальцами, Саундвейв понял, откуда она там взялась. Сначала сикер облизывал чужие интерфейс-системы, а потом его вот этими самыми губами...

Саундвейв замер, поспешно отключая всю высшую нейронную деятельность. Анализ происходящего может вызывать непредсказуемую реакцию, которая помешает его планам. А Саундвейв никогда не позволяет эмоциям мешать. Даже сейчас, когда из-за воздействия катализатора приоритет эмоций в списке процессов поднялся на первые позиции. Он осмыслит происходящее потом. Сейчас нужно действовать.

Тем временем Старскрим действовал. Придвинув Саунда поудобнее, он вставил палец в его порт и обнаружил полное отсутствие смазки. Проблема - но проблема легко поправимая. Несколько быстрых движений рукой - и вот уже смазка из порта Старскрима перекочевала в порт Саунда. Сикер и не подумал сдерживать стоны удовольствия, когда его пальцы проезжались по стенкам собственного порта. Он всегда был в такие моменты громким, всегда влажным, всегда страстным - кто бы мог мечтать о большем?

Еще минуту назад Саундвейв мечтал о меньшем. Сейчас же кассетник не мечтал ни о чем, тупо пытаясь выполнить одну из базовых подпрограмм и расслабить порт. К сожалению, эта подпрограмма была однозначно поставлена на эмоциональные триггеры, а эмоции Саундвейв себе позволить никак не мог.

У Старскрима не получалось. Пару раз ткнувшись коннектором в тесный, неподдающийся порт, он почувствовал боль, и это его раздосадовало. Стремительно и нервно его пальцы перебирали провода и топливопроводы кассетника в поисках чувствительного - ничего. Казалось, конструкторы вообще забыли его снабдить точками удовольствия. Да и ну его в шлак вместе с его точками удовольствия. Весь корпус Старскрима горел как в огне, он ждал не только соединения, а этот фригидный идиот даже не догадался погладить его крылья. Старскрим быстро развернулся и потерся левым крылом о раскрытую панель. Легкие покалывания электричества распротранились по всей плоскости, след проводящей смазки, наполнявшей порт, прочертил линию от предкрылка до элерона, слегка сменив схему циркуляции электичества и подарив спазм наслаждения. Больше не обращая внимания на боль, сикер резко всадил коннектор в зажатый порт и отдался ощущениям.

Пульсации в нейросети Саундвейва были очень слабыми, но Старскриму было нужно немного. Смазка полностью залила коннектор, стирая неудобство. Смазка, расплескавшаяся по проводам кассетника, заставляла их делиться энергией с прижавшимися к ним системам сикера, дразня и лаская его порт. Послав несколько импульсов, Старскрим ушел в перезагрузку, сменившуюся спящим режимом.

Саундвейв был весь в смазке. Липкая гадость покрывала его деку, была между проводами внутри корпуса, даже маска была в пятнах. Несколько проводов были порваны "ласками". Порт болел так, что его чувствительность пришлось отключить. Истерзанный кассетник побрел в угол, где валялась отброшенная секция брони. Что ж, боль можно потерпеть, провода - спаять, смазку - отмыть. Цель достигнута и это главное. Теперь, когда Старскрим изменил, и Мегатрон об этом узнает, тогда...

Саундвейв замер, внезапно осознав, что никакого "тогда" не будет. 31% был за Саундвейва, и 69% - против. Логично, что реализовалась вторая вероятность. Ведь он никогда, никогда, не позволит Белому Вождю увидеть себя таким.

Смерть улыбалась ласково (и постепенно)

Наноклик (Nanoklik) – одна секунда
Брийм (Breem) – 8,3 минуты
Джоор (Joor) – приблизительно один час
Цикл (Cycle) – два часа
Орн (Orn) – 24 часа
Декацикл (Decacycle) – три земных недели
Ворн (Vorn) – приблизительно 83 земных года.

Сикер опустился на колено у основания трона, склонив голову. Сегменты его брони казались почти прозрачными от недостатка энергона, однако красная оптика вспыхнула дерзким и ярким огнем. Без лишних слов Мегатрон знал, что он смотрит на единственного выжившего. Голод на фейсплейте молодого новобранца выдавал ворны, проведенные в тени, и последующую борьбу за выход из нее. Крылья сикера были взбудоражены, они дрожали из-за напряженного состояния, которое отказывалось отступать.

– Поднимись, Старскрим, – скомандовал Мегатрон, ухмыляясь при виде уже начавшего засыхать энергона на синих манипуляторах.

Старскрим поднялся стремительно и грациозно, несмотря на мелкую дрожь.

Большинство бойцов никогда бы не посмели смотреть Мегатрону прямо в оптику.

Старскрим сделал это, будто вариант посмотреть в иную сторону не имел места существовать.

– Саундвейв сообщил мне, что ты деактивировал шестерых своих союзников во время тренировки, – в голосе Мегатрона были слышны нотки веселья, когда он расположил подбородок на кулаке. Возле него телепат застыл при упоминании своего имени. Было очевидно, что офицер связи не питал доверия к солдату перед ними.
Сикер отвечал ровно.

– Они были слабы. Никакое количество тренировок не исправит этот факт… Я просто пристрелил тех, кто слишком легко деактивировался бы на поле боя.

Уголки губ Мегатрона дрогнули. – Таких мехов мы определяем к фуражирам, они тоже выполняют свою функцию. На будущее: позволь врагу истратить боеприпасы на таких слабаках, как они, сохранив свои.

Старскрим просто улыбнулся.

Мегатрон стоял в тени, скрестив манипуляторы на груди, и наблюдал за сикерской триадой. На данный момент пятьдесят триад служило в армии, и тем не менее, вся слава и восхищение, казалось, доставались только одной - перед ним.

Тренировка трех сикеров теперь напоминала что-то большее, чем просто игру. Разворошенные дроны усеяли пол комнаты для тренировок, тем самым являя картину настоящего поля боя. Лазерные выстрелы из винтовок противника заполнили воздушное пространство, но, казалось, они оставались незамеченными.

Каждую другую комнату, за которыми наблюдал Мегатрон, заполняли выкрики команд и стоны боли.

Но эта… На протяжении целого брийма здесь были слышны смех и добродушные, граничащие с сарказмом, замечания.
Его оптика была устремлена на Старскрима, витавшего вокруг своих ведомых. Ведущий триады улыбался, пытаясь заманить дронов под многочисленные лазерные выстрелы, в то время как два других сикера побуждали его на большее.

Улыбка Мегатрона, как и у Старскрима, плескалась в море здравого рассудка.

Он оттолкнул от себя сикера, заставив того слегка завалиться. – Ты недостаточно силен, чтобы атаковать в упор, Старскрим, – оскалился Мегатрон.

Старскрим выпрямился и посмотрел в ответ с негодованием.

Мегатрон был уверен, что сикер ждал от него более детального пояснения, но гордость не позволяла вымолвить и слова. С самой их первой тренировки один-на-один ничего не препятствовало Старскриму задавать вопросы. То, как сикер был готов учиться, понимать, выглядело почти умилительно. Но чем больше они проводили времени вместе, тем чаще Старскрим стремился произвести на Мегатрона впечатление вместо того, чтобы тренироваться. Сикер был полон решимости учиться через попытки и ошибки, лишь бы не признавать свей неопытности.

Оба приняли нужные стойки, но усталость Старскрима была слишком очевидна.

– Ты утомлен, – непринужденно заметил Мегатрон.

– У меня еще остались силы, – уверял его сикер.

Мегатрон усмехнулся, когда летун снова набросился на него. Он отступил в сторону и поймал протянутое серво за кисть. На такое действие Старскрим предпринял необходимый удар, но это почти не исправило ситуации. Широко улыбаясь, он прижал Старскрима к себе спиной.

– Не хочешь спросить у меня, что ты сделал неправильно? – пробормотал он у шлема молодого солдата.

Сперва фейсплейт Старскрима исказила гримаса, затем выражение сменилось недовольством. Он зарычал и предпринял попытки высвободиться из хватки тирана. Когда он понял всю бесполезность действий, его корпус расслабился.
– Ладно. Скажи мне.

– Сказать тебе что? – Мегатрон явно забавлялся.

Старскрим издал разочарованный стон и возобновил неистовые попытки освободиться.
– Скажи мне, что я делаю неправильно! – выкрикнул он. – Всё, я признал это! – он повернулся насколько смог фейсплейтом к Мегатрону. – Доволен?

Мегатрон улыбнулся.

Грохот битвы перебивал все другие чувства. Земля дрожала, воздух плавился, одним словом – ад.

Все вокруг являлось шедевральным воплощением смерти, хаоса. А Мегатрон был художником.

Но под этой метафорой свое настоящее творение искусства он видел в Старскриме.

Весь разрисованный энергоном деактивированных, сикер купался в цветах пламени. Его корпус приобрел флуоресцентные оттенки боли и триумфа; он был словно вечно меняющимся жутким холстом. Красная оптика горела ненасытным желанием жестокости, когда Старскрим разбивал одного солдата за другим.

Его сикер, как предзнаменование деактивации, поднялся в небо, усеянное пеплом. Когда он обернулся назад, их оптика встретилась сквозь поле сражения.

Он был красив.

И сквозь красоту Старскрим улыбнулся.

– Непредсказуемый, – тихо говорил Саундвейв. Мегатрон, вероятно, пропустил бы это замечание мимо аудиодатчиков, если бы не привык к невнятному бормотанию своего связиста о вещах, которые того не касались. – Слишком амбициозный. Ненадежный.

– Разве любой другой десептикон лишен этих качеств? – возражал Мегатрон. Даже не видя фейсплейта Саундвейва, он слишком хорошо его знал, чтобы почувствовать легкую нервозность, окутавшую его корпус при произнесенных словах. – Исключение, конечно, сейчас передо мной, – он исправил себя. Если наступит орн, когда Саундвейв даст усомниться в своей преданности, то это послужит сигналом, что Мегатрон сделал что-то крайне неправильно.

Саундвейв не ответил.

– Ты хочешь знать, почему я повысил именно его ранг вместо того солдата, верность которого была испытана.
Опять же, Саундвейв не ответил, но кивнул в знак согласия.

Взгляд Мегатрона переместился и сфокусировался на Старскриме на расстоянии от них, кружившего вокруг небольших групп сикеров. К этому времени ему удалось собрать немалое число летунов, которые утвердили бы его в звании нового Командующего Авиацией.

– Я предпочту лейтенанта, которому смогу доверить осознанно избавить армию от любых угроз без промедления, чем лейтенанта, который усомнится в неуместной преданности, даже если я и есть та самая угроза. Если твои опасения обоснованы, как и всегда, тогда без сомнения моих умений хватит, чтобы защититься от Старскрима, – заложив сервоприводы за спину, он отвернулся от зала и внимательно посмотрел на Саундвейва. – Орн, когда я смогу доверять сикеру настолько, что ему удастся деактивировать меня, послужит сигналом, что я больше не подхожу править.

– Ненужный риск, – заметил Саундвейв.

– Также, как и все, приносящие пользу, решения.

Внезапный звук, словно сотни падающих металлических пластов, прогрохотал совсем рядом. Это его новая сформированная армия поднялась в воздух с ошеломляющей скоростью. Мегатрон наблюдал за этой картиной. И когда он заметил, с какой легкостью они организовали строй в воздухе с Старскримом впереди, он улыбнулся.

Выстрел едва не задел шлем Мегатрона. Он еще не успел обернуться, чтобы взглянуть в лицо опасности –одним сервоприводом он удерживал автобота перед собой, используя как щит, а другим, с термоядерной пушкой, направил в меха через плечо умирающего мусора, отвлекшись на пару секунд–, как отсеченная конечность с зажатым в ней бластером, из которого в него стреляли, упала у его ног, покрытых энергоном автоботов.

– Осторожнее, Лорд Мегатрон, – окликнул его Старскрим, отправляя в офф автобота, до сих пор воющего от потери манипулятора. – Будет непросто выполнять команды того, у кого нет головы.

Мегатрон коротко засмеялся, тем самым заставив автоботов замереть на своих позициях, а Старскрим улыбнулся, забавляясь замешательством алозначных. Он понимал, с какими дураками их предстояло сражаться.

– Я отдал приказ разбомбить линию снабжения.

– Они оставили свой склад незащищенным, поспешив на помощь рабочим. Грех было не своровать!

– Из-за тебя мы едва не потеряли свои позиции.

– Это сработало.

– Только потому, что я вовремя догадался о твоих намерениях и прислал подкрепление.

– Но, Повелитель, я достал энергон!

– И потерял четырех десептиконов, которые уже давно доказали свою полезность делу.

– В следующий раз, когда я отдаю безоговорочные приказы, какой правильный ответ я должен услышать?

– Четко их выполнять… – холодно ответил Старскрим, избегая смотреть ему в оптику. – …и делать это с улыбкой.

Он, конечно, предвещал это, но не предпринял ничего, чтобы предотвратить. Выбрав направление, безрассудность и импровизация Старскрима несомненно дали результаты. И если это направление все больше и больше отклонялось от восхваления ближе к угрозам, то только потому, что лишь этот выбор оставил ему Старскрим. Их встречи все также начинались с тренировок, нужных для молодого новобранца, но они прогрессировали до уровня, давшего понять Старскриму, что теперь не только он один выходил из комнаты поврежденным, пусть у Мегатрона порезы были бесспорно меньше и незначительней. Пылу Старскриму было не убавлять. Он стал полубезумным и безжалостным даже в спаррингах.

Странно испытывать чувство трепетания от знания, что сервоприводы вокруг твоей шеи принадлежат тому самому меху, поднявшего тебя на пьедестал, тому самому, ведущего тебя в бой с легендарным мастерством. Когда Мегатрон схватил этим серво крыло и, вывернув кисть -при этом стиснув челюсть, чтобы не издать ни единого звука-, заставил сикера встать на колени, тиран почувствовал разницу между понятиями "быть во главе" и "слеп к недостаткам".

Однажды Старскрим понял, что действия против Мегатрона, выходившие за рамки указов, могли принести победу. Однажды он понял, что Мегатрон тоже может совершать ошибки. Тогда восхваление Мегатроном дало куда большие трещины. Старскрим скорее всего был единственным мехом в армии, который смел прямо в фейсплейт Мегатрона раскритиковать и польстить в одном предложении. Он был постоянным источником противоречий; вершиной бесконечной спирали благоговения и открытого неповиновения, полностью поверженный или ликующий победе, умоляющий на коленях и кающийся.

Что-то начало меняться в улыбке Мегатрона, адресованной Старскриму. Теперь в простом движении губ можно было прочитать эмоции, обычно предназначенные Прайму. И все же тирану не удалось до конца стереть с улыбки оттенки нежности.

Если бы они начали раньше, то исход, скорее всего, имел бы совсем другой характер. Это предоставило бы им опорную точку их здравым рассудкам, дало бы чувство безопасности, когда они поворачивались друг к другу спинами.

Но они этого не сделали. Взамен, все началось с Старскрима с его хладнокровием, который считал себя равным Мегатрону, что заканчивалось ссорами и разногласиями, ставшими для них привычным завершением орна.

Мегатрон впервые поцеловал его на поле боя, когда энергон врага покрывал чуть ли не всю обшивку корпуса и разрушенные построения вокруг. Старскрим улыбался тогда, ничего в его выражении не предвещало перемен.

– О-у, вы во мне разочарованы, мой лорд? – Старскрим говорил это с дерзкой улыбкой, чтобы скрыть ненависть.

– Мы потеряли Альтигекс из-за твоего дурацкого стремления доказать мою неправоту! – Мегатрон прорычал в ответ, едва сдерживая себя, чтобы не ударить сикера. – Я приказал тебе расправиться с медботом, чтобы у них не осталось возможности провести ремонт во время осады, а не потому что думал, что ты не выживешь, будучи на передовой. Если бы ты просто выполнял мои приказы…

– …ты бы не узнал, что их инженер готовил поджог в фундаменте городской стены! – парировал Старскрим, едва сдерживая свой гнев.

– Рэведж патрулировал периметр, он обнаружил бы его, – процедил сквозь дента пластины Мегатрон. – Твое неповиновение было бессмысленным.

– По-моему все, что я делаю под твоим командованием, не имеет смысла, – кончики крыльев подрагивали, выдавая негодование их хозяина. – По крайней мере, когда я повинуюсь инстинктам, существует надежда, что я чего-нибудь достигну.

– А как ты назовешь гражданскую войну, развернувшуюся на тысячелетия, которая забрала большую часть нашего населения?

Тогда Мегатрон ударил его. От удара шлем Старскрима откинулся назад, сикер на мгновение потерял равновесие, после чего выпрямился и злобно улыбнулся Мегатрону разбитыми губами.

– Он обязательно предаст вас.

Мегатрон измотанно улыбнулся. Казалось, он выглядел усталым, когда отвечал Саундвейву.

– Я знаю.

Несмотря на уровень и регулярность их вовлеченности, они бы никогда не стали перезаряжаться на одной платформе. Этот факт стал немногословным описанием их отношений. Их взаимодействия полностью состояли из порывов, не имеющих подтекста. Оба знали, что любой из них готов был без промедления отправить в деактивацию партнера во время перезарядки. И оба не собирались давать ни малейшего на то шанса. Здесь не могло быть места любому проявлению тепла или привязанности; слишком рискованно.

Мегатрон ничего не сказал, когда Старскрим отодвинулся от него и сел на край платформы. Словно в зеркале, огни города, видимые из иллюминатора, отражались на гладком металле крыльев. По тому, как поднялся сикер, Мегатрон убедился в правоте решения не спускать с него оптики. Движения Старскрима не сопровождал ни единый звук, и, если бы он не смотрел в его сторону, то мог бы поверить, что находится в кварте один.

Пока Старскрим не подошел к двери и не обернулся, чтобы улыбнуться. Уголки губ формировали ухмылку, и Мегатрону стало любопытно, когда это Старскрим, тот исхудавший молодой новобранец, вырос и превратился в меха с этим выражением, ставшим уже привычным.

Первый выстрел Старскрима его не удивил, более того, он сформировал последующую реакцию Мегатрона. Было видно, как быстро одно выражение сменяло другое на фейсплейте Старскрима, и он заметил такую знакомую дрожь в крыльях, которые почти никогда не выдавали страх сикера кроме редких случаев. Оптика Старскрима, наконец, вспыхнула неисчерпаемым гневом, одновременно разгораясь с накопляемым зарядом нуль лучей, которые уже через наноклик были направлены в него. Прозвучали выстрелы. Первый попал в его плечо, второй не достиг цели, так как Мегатрон инстинктивно уклонился – почти незначительное движение, которое, однако, превратило попытку Старскрима в напрасную.

Мегатрон не выстрелил в ответ.

Он запечатлел тот самый момент, когда выражение сикера изменилось; тот момент, когда до него наконец дошло, что он сотворил. Старскрим отшатнулся назад и залепетал, заикаясь в приступе шока и паники. Он не умолял и не унижался, лишь… произнес его имя, и что он не хотел, не подумал, что это получилось само собой в приступе сомнения на счет их изменившихся отношений друг к другу.

Вместо того, чтобы лишить сикера, осмелившегося на измену, искры, Мегатрон просто подошел к нему - простое движение, от которого Старскрим даже не имел в мыслях убегать - и сомкнул пальцы на шее заместителя.

– Это не должно было ввести тебя в замешательство, Старскрим, – хватка сжалась сильнее. – Ты собирался сделать это с самого начала службы в моей армии. К счастью для тебя, я был намного раньше уведомлен об этом изъяне, чем ты сам, – Он жестко улыбнулся, оскалив дента пластины, и добавил. – И твои амбиции слишком очевидны, чтобы я мог считать тебя угрозой для себя, мой дорогой.

Они сидели за круглым столом, анализируя информацию, выставленную в центре. Шоквейв детально описывал сценарии битвы при Полигексе. В кои то веки Старскрим сидел молча. Это было первое собрание четверых после выстрела сикера, и было очевидно по отсутствию комментариев Саундвейва и Старскрима, что они переговаривались между собой по личной частоте. Заместитель Мегатрона выглядел колеблющимся. Что бы ему ни говорил Саундвейв, оно оказывало влияние.

Если бы он изучил фейсплейт молодого Старскрима, когда они впервые встретились, то Мегатрон сказал бы, что неуловимые изменения в выражении говорили о тяжелых раздумьях в принятии решения. Те два выстрела изменили все, и теперь им приходилось подстраивать свое понимание друг друга для достижения между ними равновесия, когда неизбежность была вскрыта. У Мегатрона это получалось легко. Он был готов к этому с самого начала, но Старскрим испытывал сильное волнение от попыток другого подвергнуть переоценке его преданность, верность, убежденность. Но знания о том, что Старскрим повзрослел, так или иначе дали Мегатрону понять, что он не только недооценивал его принципы; он четко упорядочил их по категориям, включавших в себя смерть или спасение Мегатрона и его собственное спасение.

Шоквейв замышлял, Саундвейв манипулировал, а Старскрим думал.

Мегатрон за всем этим следил и улыбался, зная, что он прав.

Разбитый мех стоял на коленях перед Мегатроном, который взирал на него, сидя на троне. Он дезертировал. Но никто еще не смог скрыть этого от Саундвейва. Когда этот дурак попытался следить за десептиконами и сливать информацию автоботам, они отлично об этом знали. К тому времени, как их врагам удалось использовать информацию в свою пользу, десептиконы сами располагали всем нужным материалом. Его попытка покушения на Мегатрона поставила точку во всей этой шараде.

Старскрим двинулся со своего места, чтобы выполнить приказ. Сикер натянул ухмылку на фейсплейт, но она была безразличной, натянутой, когда он остановился у подрагивающей фигуры предателя. (Это будет уроком для него. Вот, что может произойти. Однажды он может оказаться на его месте.)

Он выстрелил в его камеру искры, но бывший десептикон в последний момент увернулся, избежав мгновенной деактивации. Старскрим опустился на колено у предателя, истекающего энергоном и искрящего разорванной проводкой. Мегатрон свел это к обычному желанию сикера глумиться над умирающим, пока…

– Как оказалось, – осторожно заметил Саундвейв. – Старскрим: злится, не считает те выстрелы предательством. Истинный мотив: считает, что настоящее предательство - это уничтожение дезертира.

Мегатрон быстро перевел взгляд на Старскрима. Что бы ни прошептал его Командующий Авиацией шпиону, это заставило умирающего меха улыбнуться.

Было бы легче достигнуть преимущества над патрульным отрядом автоботов, находясь на краю плоскогорья.

Было бы легче, но Мегатрон не выбрал ту позицию.

Старскрим улыбнулся ему, хорошо осознавая, почему Мегатрон выбрал именно это, другое расположение. Он, внимательно изучив обстановку, увидел в месте отличный шанс для Старскрима выстрелить ему в спину и сбросить с утеса.

Каждый раз, когда они были вместе, Мегатрон всегда был на чеку, и все это больше не вызывалось желанием. Каждое прикосновение могло скрывать нож, каждый поцелуй мог отвлечь от винтовки. Каждый издаваемый звук мог заглушить заряжающееся оружие, каждый момент доверия мог быть блефом. (Каждое воспоминание может стать помехой, каждый украденный момент комфорта может быть намеренной ложью, но каждый смех, каждая надежда, каждое могло-бы-быть и то-что-было могло бы значить намного больше, могло бы даже…)

Каждая улыбка может скрыть убийцу.

Единственное перемирие наступило с многомиллионным сном. Они прождали в вынужденной перезарядке на борту поврежденного корабля врага. Единственный момент мира длился тогда, когда никто из двоих не мог улыбнуться.

Старскрим очень любил небо на Земле. Но, когда садилось солнце, и они видели звезды, осознание того, насколько они далеко от дома, еще чаще заставляло вгрызаться друг другу в глотки. Их отношения холодели, грубели, сгорали дотла с неминуемыми последствиями. Не было больше страсти. Ее заменила горечь, и Мегатрон желал деактивировать его так же сильно, как и прикоснуться. Он чувствовал приступы ненависти, когда слышал этот голос, который раньше задавал вопросы о войне, а сейчас не излучал ничего, кроме сарказма и презрения.

Чего бы они не достигли, оно было очень шатким, и Мегатрон ждал момента, когда вес оборвет тонкую нить.

Неестественные огни Командного пункта играли на металле термоядерной пушки, когда Мегатрон улыбнулся Старскриму, сидя на троне. Он ни разу не предал его за последний ворн, и это было почти знаком любви между ними.

Обнаружение Скайфаера разбудило в Старскриме то, что он когда-то потерял - важную часть него, за утерю которой он обвинял Мегатрона. Нет, это была не любовь, что снова разожглась в его искре, это было понимание того, что он был способен на это чувство; что от него словно оторвали кусок самого себя. Они осознавали, что этот процесс был запущен до встречи Старскрима с Мегатроном, но оба также не сомневались в том, что за время службы сикера под его командованием, за всем его чрезмерным влиянием, чувство достигло пика.

Неприятно знать, что один считает другого ответственным за их общие изменения. Это знание дает видимую модель для перевеса, заставляет попытаться точно проанализировать, что нужно предпринять, чтобы превзойти своего учителя – и более того, оно склонно к ненависти, склонно к зависти, и по своей природе склонно к дальнейшему упадку.

На Земле вражда между ними достигла уровня, который заставил ненасытных, безжалостных зверей, зародившихся в них давным-давно, поднять свои морды и зарычать при запахе пролитого энергона. Желание с диким шипением пронеслось в мыслях Мегатрона, дойдя до точки кипения в его искре. Оно требовало, чтобы он испепелил угрозу (впиться до вмятин в корпус Старскрима, приставить термоядерную пушку к его горлу, смотреть, как сереет эта оптика...). Он подавил это чувство так же, как подавлял многие другие основные импульсы. Исход оправдал старания.
Старскрим прислонился к его корпусу, и Мегатрон накрыл сервоприводом белые крылья. Недолгий момент, когда оба неосознанно расслабились, просматривая схематику нефтяной вышки.

Иметь Старскрима рядом было… знакомо, привычно.

Перед ними Рамбл шикнул Скайварпу, и у обоих появились понимающие улыбки на фейсплейтах. Удовлетворенные, спокойные… Скоро прозвучат выстрелы, скоро они умрут.

Его солдаты были вокруг него, каждый фейсплейт уже давно въелся, словно ржа, в его памятные блоки, оставив тяжелый отпечаток о жестокой войне. Что-то странное было в их взглядах, которые неприятными импульсами впились в искру, закаленную боями. Он все еще дрейфовал на узкой границе сознания и оффлайна, когда в какой-то момент сквозь туманность перед оптикой всплыл образ смертельно раненого Оптимуса Прайма.

Старскрим прижимал его к кокпиту, и Мегатрон знал, что произойдет, еще до того, как сикер сделал к нему шаг. Он предпринял вялые сопротивления, хотя и понимал, что в бессмысленных попытках совершенно нет смысла. Они уже давно шли к этому, все ближе приближаясь к крайнему рубежу, чтобы пересечь. Просто Мегатрон не думал, что это будет он, не думал, что его сикер преуспеет там, где они оба терпели неудачи.

– Ах, как мне больно делать это.

Улыбка, с которой Старскрим смотрел на разбитого Мегатрона, отпущенного в космос, была почти ласковой.

Старскрима можно назвать героем, который сбился с верного пути. За долгие столетия он разочаровался и в Оптимусе, и в Мегатроне. Старскрим считает, что они оба не понимают, какой путь развития является лучшим для кибертронской расы. Он пришел к выводу, что для спасения трансформеров должен прийти новый лидер, и именно он, Старскрим, должен им стать. Однако со временем Старскрим стал по-своему таким же испорченным, как и Мегатрон, только он, в отличие от Мегатрона, грубой силе предпочитает хитрость и обман. Теперь то, что раньше было благородными целями, похоронено глубоко под толстым слоем личных интересов и абмиций. И Старскрим стал олицетворять собой то, что он сам же якобы презирает. На Земле он трансформируется в новейший истребитель пятого поколения F-22 Raptor.

Не скрывает своего стремления свергнуть Мегатрона с поста лидера десептиконов. Старскрим безжалостен, хладнокровен и жесток. В этом смысле соперники очень похожи друг на друга. Но одна черта, присуща только Старскриму, причем является его гордостью. Он считает себя самым образованным и красивым из всех десептиконов. Из него просто брызжет аристократическая изысканность, совершенно несоответствующая его склонности к насилию. Свысока смотрит на Мегатрона, так как считает его стратегию безвозвратно устаревшей. Старскрим уверен, что автоботов можно победить скорее коварством и скоростью, чем грубой разрушительной силой. Мегатрон старается не замечать угрозы своему положению по одной очень веской причине - Старскрим действительно является мастером своего дела.

Способности: Старскрим является одним из самых быстрых десептиконов. Его скорость в полете превышает звуковую в 2,8 раза. Он может подняться на высоту 52 мили и спикировать почти до самой поверхности земли всего за несколько минут. Такая тактика особенно эффективна при внезапном нападении, или когда необходимо быстро отступить после нанесения удара. Он способен выстреливать кассетные бомбы, каждая их которых поражает площадь в 10000 квадратных футов, на расстояния до 40 миль. Выстрел его лучевой винтовки на две минуты останавливает электрический ток в цепях любого устройства и, таким образом, выводит его из строя на указанный промежуток времени.

Слабые стороны: Иногда Старскрим излишне полагается на свои способности и оказывается в ситуациях, справится с которыми в одиночку ему не под силу. Слишком часто входя в пике, он перегружает гиросистему и может на короткое время терять ориентацию. Тем не менее, в любых ситуациях он остается крепким орешком.

Написать про комиксы и трансформерские ништяки. Комикс Войны гештальтов, являющейся продолжением читается мной тяжко. Нет, сюжет норм, но Сара Стоун в этой книжке рисовала только одну часть из шести. Ливио Рамонделли создаёт превосходные пейзажи окружения и цвета у него весьма вгружают, но как он рисует персонажей и какая адская линейная раскадровка... Моя пока плачет и продолжает жевать кактус. Так что, поговорим о китайчатах.

Заплата со мной случилась в пятницу, пошла я за чёрной полушерстью для шали в Ниточку и тут, на выходе уже, замечаю крутушку со всякой игрушечной мелочью. Приглядываюсь и понимаю, что мне не поглючилось и атропоморфная фигурка и в самом деле трансформер спорного происхождения. И давай я вертеть крутушку, рассматривая её на предмет вкусного. Так и ушла я из ниточки с пятью китайчатами по 79 р каждый. Потом был забег до матери, где я забрала из заказов Войны гештальтов, забег по платезам и апофеоз в виде заплыва в Триумф. Это такой в Омске торговый мол. Там всплывают хорошие ништяки, типа специй, что не во всяком магазе есть. Но там есть одна проблема: очередь к кассам - Мега и Лента отдыхают. А в Триумфе помимо смеси для кулича и травок, мне в цепкие лапки попал сет за 200 денег из трёх одинаковых аля бэй сикеров. Собственно, сегодня утром эта пластиковая роскошь была мной распакована.

снова сикер из сета. Игрушка легко лежит на запястьи, словно прося поиграть-полетаться. Я, шарк, уже и не помню, когда мне трансформеры в последний раз приносили столько щенячей радости. Игрушки создаются для игры, фантазий, хотя и для коллекций тоже, но в первую очередь, игрушки должны быть в радость. А с этим китайчата справились на ура. Тем более, что от лицензионных их отличает только небрежная покраска. Вот тут я вспоминаю про модельные краски и кастомы)
Игра обещает быть интересной.