Капитальный ремонт за наши деньги. Обсудим эту тему с Ириной Викторовной Ирбитской , директором Центра градостроительных компетенций РАНХиГС при президенте Российской Федерации.

- Наши слушатели пишут: мы-де отчисляем деньги в какие-то фонды. Что это за фонды, можно ли проверить, куда идут эти деньги? А ветхого жилья становится все больше... Исходя из чего решили, что не город, не муниципалитет, а граждане должны платить за то, что у них обваливаются балконы и протекает крыша?

Ирина ИРБИТСКАЯ : Нам придется вспомнить, как проходила приватизация жилья. Фактически восемьдесят (если не больше) процентов жителей страны стали собственниками жилья. А собственник - это безумная ответственность, и если ты ее не несешь, то это странно... Во время приватизации государство сбросило с себя груз ответственности за обеспечение жильем граждан России, хотя по конституции у нас социальное государство, но это было поддержано населением, и понятно, почему: люди истосковались по собственности и с радостью эту собственность приняли...

Но был упущен важный момент. При передаче собственности тот, кто ее передает, - в нашем случае государство, - тоже должен нести ответственность. Одно дело, когда передается новый дом, другое - дом в плохом состоянии. И, на мой взгляд, честно было бы при передаче такой собственности сначала привести ее в надлежащее состояние, чтобы люди могли там жить, а не бесконечно латать дыры..

За прошедшие годы это все превратилось в абсолютный снежный ком. Система проведения капитального ремонта и система государственных гарантий не была должным образом разработана. Если у нас социальное государство, то вопрос роста социального капитала стоит на первом месте как ответственность государства за этот процесс.

Что такое рост социального капитала? Это не когда человек отдает последние деньги, чтобы обеспечить себе крышу над головой, а занимается самообразованием, развитием. И здесь возникает вопрос: почему граждане, которые получили некачественное жилье, должны мало того, что платить за него полностью, так еще и вносить деньги непонятно куда? Я призвала бы граждан помнить, что у нас в конституции записано: никто не имеет права в принудительном порядке заказать какую-то услугу, да еще и оплатить ее вперед.

Ирина ИРБИТСКАЯ : Сейчас у нас масса протестов от населения; мы делали доклады в Минстрой, что эту практику необходимо прекратить, поскольку она нарушает конституцию в двух пунктах... Люди не обязаны из последних сил обеспечивать себе крышу над головой. И ответственным собственником может стать только тот человек, у которого есть какие-то ресурсы...

В России слишком большой контраст между богатыми и бедными, и значительная часть населения у нас не может себе позволить содержать жилье в должном качестве. Соответственно, государство, как и в развитых странах, обязано принять на себя функцию обеспечения граждан жильем. Для этого есть разные формы, в том числе те, что существовали в Советском Союзе...Это жилье социального найма...

В конце мая в Удмуртии прошел Всероссийский форум живых городов Urbanfest, на котором встретились представители деловых и общественных кругов, работающие в направлении развития города, и ведущие эксперты-урбанисты из разных стран. В числе экспертов Первого всероссийского форума живых городов, прошедшего в Ижевске, работала Ирина Ирбитская, директор Центра градостроительных компетенций РАНХиГС при Президенте РФ.

Известный урбанист, специалист по вопросам стратегического планирования и развития городов поделилась с СД своим видением современной ситуации в российском градостроении.

- Одной из задач Urbanfest было выработать некие универсальные решения для улучшения качества городской среды, которые можно впоследствии тиражировать. Это подразумевает, что урбанисты будут оперировать и усредненными понятиями: среднестатистический город, среднестатистический городской житель. Насколько это соотносится с реальностью?

Говоря о городе и оценивая качество его среды, принято сравнивать уровень психологического, визуального и функционального комфорта, например, в европейских и российский городах. Причем время постройки или масштаб самого города, оказывается, не так важны, как степень проработки каждого инфраструктурного или планировочного элемента с точки зрения обычного рядового горожанина: идущего на работу, отдыхающего в кафе с друзьями, молодой мамы с коляской, пожилых людей.

То есть существуют рецепты создания комфорта как в историческом центре с тесными улочками и крошечными садиками, так и в современных районах с широкими проспектами и супермаркетами. В нашей стране, долгое время говорившей о построении принципиально новых гуманных городов, культура средового комфорта приобрела какие-то особые формы, опыт взаимодействия с которыми редко бывает позитивным. Но эта проблема решаема.

Вопрос, как всегда, в переводе теоретических знаний в практику, а главное - в распространении информации о доступности и эффективности современных методик работы со средой. Безусловно, мы говорим о чем-то среднестатистическом. Потому что есть существенный каркас, разрушать который нельзя. Есть физическая среда, которая окружает человека и определяет как его образ жизни, так и его возможности, и его психологическое самочувствие, и чувство уверенности в завтрашнем дне, и чувство уверенности в себе, и чувство уверенности в том, что что-то можно менять, просто организовавшись, договорившись.

В то же время и сам человек - это определенный социофизический организм, который тоже имеет определенные параметры. И параметры физической среды должны соответствовать параметрам человека, параметрам сообщества. Конечно, нужно иметь в виду специфику российского горожанина, кто он такой: житель столичного города, региональной столицы, маленького районного городка или уж совсем маленького городка районного подчинения. Еще надо учитывать разность укладов, национальные компоненты. С другой стороны, если так сложно ранжировать, мы получим слишком много разных типологий городов.

- Какие требования предъявляет житель среднего российского города к среде своего обитания?

Конечно, это требования комфорта. Вопрос: каковы его параметры? Именно этими исследованиями несколько лет занимался наш центр. И мы пришли к выводу, что нужно говорить о городе, комфортном для человека с любым достатком. Это и есть эффективный город.

Смотрите, у нас в Российской Федерации 52,5 миллиона домохозяйств, при этом жилых единиц 62 миллиона. То есть эти цифры показывают, что, вообще-то, у нас нет дефицита жилых единиц, но есть дефицит качественного жилья. Поэтому в первую очередь на федеральном уровне, а мы сейчас и с некоторыми муниципалитетами работаем, должны разрабатываться и формироваться новые стандарты качества жизни в рамках определенных параметров физической среды и физических объектов. По данным наших исследований, четверть из жилых единиц Российской Федерации не имеют водопровода. Отсюда результат: люди хотят менять жилье, жилищные условия, а не приобретать еще.

Поэтому концентрация усилий и городской власти, и девелоперов, и инвесторов, и банков, и федеральных чиновников должна быть сосредоточена именно на создании качественных условий жизни, а не на строительстве очередного доступного жилья по параметрам советских градостроительных норм. И до тех пор, пока этот подход останется прежним, будет сохраняться и запрос якобы на строительство всё нового и нового жилья.

- Расскажите подробнее про параметры комфортной городской среды…

Первое - это четкая артикулированность пространства. В наследство от советского градостроительства мы получили так называемые междомовые территории. Это когда формируется жилой блок, рядом второй и третий, а территория между ними ничья. То есть это и не двор, и не улица, и не площадь, и не сквер. Это как бы такая ничейная территория. А такого вообще быть не должно. Нужно понимать, что город будет успешным, будет развиваться, мы будем чувствовать в нем себя комфортно, когда у нас каждый квадратный метр городского пространства будет иметь четкое предназначение и являться чьей-то зоной ответственности. И эту ответственность люди должны нести и отдавать себе отчет в том, что с них будут спрашивать.

Второе - не должно быть каких-то перегибов: слишком много коллективных дворов и слишком мало общественных пространств. Бич многих российских городов - мало площадей. В Москве, например, площади, которые были, условно говоря, вчера, сегодня превратились в автомобильные развязки - теперь они не для людей. Традиционно площадь - это как раз место, где люди общаются, это рыночная площадь, соборная. Дух места, дух города сосредоточен именно в этих общественных местах. Это то место, которое презентуют - вот наша самая главная городская площадь. Кстати, данные территории тоже должны иметь четкую иерархию: есть общественная площадь или скверик квартального значения, которая объединяет несколько кварталов, есть городского значения, есть областного значения, международного. Главное, площадь в городе должна быть ровно для того, чтобы объединять дух горожан, генерировать общую гордость за город, которая возникает в таких вот общественных пространствах.

Применимы ли решения по повышению качества городской среды, успешно реализованные в западноевропейских городах, в России или у нас в этом смысле «свой путь»?

У российских и европейских городов есть и схожесть, и большие различия. Вы сказали «свой путь». Сегодня это понятие, равно как и «самобытность», в поле урбанистики обретает нехороший смысловой оттенок, потому что под самобытность городские власти любят проталкивать разную чепуху. Например, если возникает спор и эксперты им говорят: нигде в Европе этого нет, они отвечают: а у нас самобытность. Или, наоборот, гражданские активисты говорят: этого нам не надо - у нас самобытность.

Это плохой спор на самом деле. И Петр I культуру нам сильно разнообразил. Поэтому есть схожие моменты. Но нужно подходить очень аккуратно, не всё, что есть в Европе, прекрасно безоговорочно, и не всё, чего нет в Европе, не может быть у нас. Здесь важна роль власти, которая в ситуации спора и выбора должна выполнять функцию модератора, а не функцию приказа.

Кстати, сегодня во многих городах одна из главных проблем - конфликты между администрациями, застройщиками и общественностью по поводу каких-то локальных проектов. При этом все хотят одного. Администрация декларирует намерения сделать город приятным и удобным, жители хотят того же, и бизнес вроде не возражает.

Это такой стандарт конфликтов, присущий вообще всем городам мира. Есть даже такое высказывание: мы за любые улучшения, только не с нашим домом! Единственная разница: в развитых странах разработаны и действуют механизмы и площадки договора между властью, бизнесом и обществом.

- Что может сделать общественность?

Общественность может сделать очень много. Во-первых, может сформировать запрос. Гражданские сообщества могут говорить администрации: эй, а вы знаете, что у нас там дорога плохая? То есть именно эти протестные движения создают запрос в виде конфликта, в виде протеста либо в виде улучшайзинга - есть такое понятие. Это такой практический урбанизм: например, там, где всегда много людей переходит улицу, рисуют зебру. Это и отношение к городу у людей, и это запрос на другое качество среды.

Грамотная администрация должна на эти вещи очень четко реагировать: не воспринимать как какой-то упрек в свою сторону, а принимать как направление деятельности: здесь у нас в городе есть проблема, здесь надо починить. Поэтому главным агентом городского развития и главным действующим лицом городского развития должен являться горожанин. А это и человек, который ходит на госслужбу, и предприниматель, и домохозяйка, и бабушка…

Есть ощущение, что у нас предприниматели не ассоциируют себя с горожанами, об этом свидетельствует точечная застройка, а также продавливание строительства коммерческой недвижимости через суды. Бизнес Ижевска использует город исключительно для извлечения прибыли. Ну, явно нехорошо строить большой спальный район на набережной, и это все понимают. Но прибыль превыше всего, и они уже ставят забор…

Здесь, с одной стороны, неправ предприниматель, но неправо и сообщество, если оно против вообще всякого тут строительства. Нужно уметь договариваться. И городская власть в данном конфликте должна выступать модератором. Она должна оценивать риск для города: если будет построен этот жилой квартал - что он городу даст? Ну, девелоперу понятно, что даст - он продал квадратные метры, заработал денег, и дальше трава не расти. Но город должен понимать, что, если это просто занятая территория, она работает только в карман девелоперу и немножко в виде налогов для города, это не та история, которая нужна грамотному управленцу и грамотному администратору. Потому что любой квадратный метр города должен работать, постоянно, регулярно, лучше - круглосуточно.

Я бы на месте власти приглашала хороших экспертов, которые модерировали бы эти процессы. Не обязательно все проекты так делать. Но есть же какие-то значимые. Лучше позвать экспертов, которые выслушают и ту сторону, и эту, попытаются найти компромиссное решение, урегулировать этот конфликт. Власть должна принять на себя функции модератора желаний, стремлений и целей всех граждан города, а также тех, кто обладает финансовыми ресурсами, и тех, которые являются и потребителями, и на самом деле авторами городских процессов.

- Что бы вы посоветовали по итогам форума общественности и администрации Ижевска?

Форум зафиксировал Ижевск как некую точку сборки многих городов по актуальным проблемам урбанистики. И это очень важно. Но нужно, чтобы Ижевску оставалось что-то материальное после такого мероприятия. Например, предложить участникам форума, приехавшим со всей страны, благоустроить вместе с жителями Ижевска дворы. И не нужно никаких средств - использовать подручный материал, старое сухое дерево, камни, гальку. И таких проектов можно придумать много. Эти реализованные проекты будут своего рода отметками на память и маркерами развития от форума к форуму.

Еще совет Ижевску, да и всем российским городам: необходимо сформировать что-то вроде нового департамента городского развития, который бы интегрировал: а) все отраслевые департаменты города, б) предпринимателей города, бизнес, в) городские сообщества, с тем чтобы вырабатывать те самые решения, которые будут не просто реализованы, но и будут поддержаны, будут развиваться и трансформироваться.

Ирина Викторовна Ирбитская

Архитектор, урбанист, директор Центра градостроительных компетенций РАНХиГС при Президенте РФ, эксперт по вопросам развития территорий, соучредитель Архитектурного бюро «Платформа».

Руководитель группы разработчиков документов стратегического планирования для субъектов РФ, автор более 70 градостроительных и архитектурных концепций различного масштаба, автор программы социального жилья для Фонда содействия реформированию ЖКХ. Разработчик методики «Управление экономико-территориальными изменениями города», «Алгоритм разработки девелоперских проектов».

Основатель, директор Центра градостроительных компетенций Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, соучредитель и руководитель проектного бюро «Платформа», архитектор, урбанист, эксперт по вопросам развития территорий Ирина Ирбитская живёт и работает в Москве. Она любит этот город, который, ко всему прочему, даёт много возможностей для профессиональной деятельности, реализации собственных идей.

– Несколько слов о ваших основных занятиях. Центр градостроительных компетенций, проектное бюро «Платформа»...

– Центр – это такая разновидность госслужбы, парадоксально сочетающей в себе академические свободы и определённый вид обязательств: Центр является одним из многих в РАНХиГС правительственных консультантов по вопросам городского развития.

Сейчас руководство Академии рассматривает возможность развития Центра до федеральной сети с филиалами в городах-миллионниках. Это будет сложная система с открытым идеологическим и методологическим центром в Москве и независимым управлением на местах. Контролировать сложные системы тоталитарным путём неэффективно. Важный принцип в любом деле: ты реализуешь свои интересы через реализацию интересов других. Если человек себя не видит в процессе, он либо будет не очень эффективен, либо вовсе будет мешать.

– А бюро – это ваш бизнес?

– Это уже бизнес. Проектное бюро существует уже 10 лет. Мы начинали (как очень многие архитекторы) с интерьеров. Потом был масштабный рост, который, кстати говоря, поразительным образом легко давался.

С интерьеров постепенно – даже не постепенно, а резко, – мы быстро перескочили на градостроительные проекты, минуя архитектурные.

Мы фактически сделали «пробивную» вещь: это был проект-манифест квартальной застройки для района «Коммунарка». Это был 2005 год, и проект лёг в стол, как многие наши проекты. Однако мы в себе уверены, ведь прошло 6 лет, и эта идея пошла в работу на уровне Москвы.

« Важный принцип в любом деле: ты реализуешь свои интересы через реализацию интересов других.»

В этом проекте были заложены новые принципы градостроительства. Не постсоветские, а просто адекватные тем запросам, которые пока ещё не сформулированы обществом. Просто ты чувствуешь, как людям нужно было бы жить, как бы они хотели жить – и как бы хотели жить сообщества этих людей.

Именно хотели бы. Потому что сформулировать своё желание относительно размещения себя в пространстве удаётся даже немногим профессионалам. А уж ожидать этого в массовом порядке не приходится. Эти цели и желания всё-таки должны формулировать профессионалы.

Мы вышли на градостроительный и архитектурный уровень. Архитектурные проекты – это здания жилые, офисные, небольшие торговые центры. Моя особая страсть – новые модели городской недвижимости. Их время ещё не пришло, но теперь я знаю, в каком году оно придёт.

Сейчас в «Платформе» три подразделения. Подразделение дизайна – это более широкое понятие, чем просто интерьер. Они занимаются и ландшафтным дизайном, и дизайном городской среды, и объектным дизайном, и интерьерами.

Есть архитектурное подразделение. Есть градостроительное подразделение, которое занимается мастер-планами.

За эти годы мы выработали партнёрские отношения с разными инженерными компаниями и исследовательскими институциями – лучшими в Москве и в Санкт-Петербурге. Москва – вообще центр заказов, потому что специалистов мало в стране.

Так получилась комплексная вещь, соответствующая сложности мира, в котором мы живём. Мы производим интеллектуальный продукт, я бы сказала – интеллектуально-гуманитарный.

« Моя особая страсть – новые модели городской недвижимости. Их время ещё не пришло, но теперь я знаю, в каком году оно придёт.»

– На ваш взгляд, понятие «идеальный город» само по себе правомерно?

– Наверное, если задать такой вопрос любому архитектору, у каждого будет разное видение такого города. На мой взгляд, идеальный город – это город, в котором человек может себя реализовать. Эта такая интегральная вещь, которая может разделяться на совершенно разные показатели и признаки – в зависимости от того, кто в этом городе живёт. Это социальные системы, в первую очередь.

Эстетика здесь тоже выполняет определённую роль. Это своего рода «каменный дух города». Без духа город себя плохо чувствует как минимум, а вообще-то может и исчезнуть.

Образно говоря, в городе есть хард и есть софт. Хард – это всё, что имеет физическое выражение, то есть некоторые материальные ценности. А есть ценности нематериальные. Для очень многих людей эти нематериальные ценности попадают в раздел иррационального – иррациональное и ненужное. Есть такая ошибка, заблуждение, что всё, что иррационально – не обязательно.

Но это иррациональное создаёт разнообразие городского пространства. А разнообразие с течением времени как раз и даёт разнообразие возможностей что-то сделать.

Например, на проспекте в городе можно ходить только «строем». В данном случае на проспекте человек, двое людей себя почувствуют дискомфортно, это слишком большое пространство для них двоих.

Если есть узкая улочка средневековая шириной 6 метров, это пространство для двоих, троих, четверых. Они себя будут чувствовать людьми в этом пространстве, а не «точкой в днестровских плавнях», как сказал поэт.

Так что идеальный город – это в первую очередь город, в котором есть физический дух и возможность реализации многих целей.

– Одна из ваших лекций называется «Город, комфортный для человека с любым достатком». Насколько это реально?

– Это абсолютно реально.

– Такой город надо строить с нуля, на пустом месте?

В истории советского или российского градостроительства есть очень много успешных примеров районов, комфортных для проживания.

Скажем, в Москве есть кварталы доходных домов у Патриарших прудов. Это комфортная среда: она сомасштабна человеку. Много коллективных дворов, интересный фронт улиц, есть Патриаршие пруды как общественное пространство. Это успешнейший пример, формирующий определённый образ жизни, безусловно. Это в наших мерках уже не столичный формат.

Есть сталинская застройка, когда есть квартал – двор, образованный каре-образными зданиями. Это производная от неоклассицизма. Ошибка этих кварталов заключалась в том, что там слишком большие размеры. Эта имперская патетика идёт вразрез с обычным человеческим бытованием.

Хотя патетика городу нужна. А в какой форме – это каждый город презентует по-своему. Кто-то ставит Эйфелеву башню, которая становится символом целой страны, а кто-то действует по-другому.

Есть ещё прекрасный пример конструктивистских кварталов, уже меньшего масштаба, чем сталинские. То есть ещё меньшего. В их основе была чистая прагматика. Нужно было расселить людей минимальными средствами.

Характерный пример в Москве – район у метро «Спортивная», где уже небольшая лепка дворов, есть фасады улиц. Есть бульвары, зелень, скверы.

Это принципиальное отличие от европейского города – много зелени. Очень многим людям нравятся старые европейские города, потому что там узкие улочки, много пешеходных зон, камерность. Но никто ведь не осознаёт, что зелени там мало.

В этом смысле конструктивистские районы – это большой прорыв. Я считаю, что в российском градостроительстве (в его хороших примерах) были как раз те тренды, которые сейчас очень модны в мире (зелёная экономика, эко).

Если сравнить город европейский и город российский, вы увидите очень много схожего – архитектура, различные стили.

Но вы увидите одно принципиальное отличие: у нас очень «рыхлые» города по сравнению с европейскими. У нас и тут, и там, везде почти есть небольшие и большие пустыри, заросшие сиренью, сорняком и часто мусором.

Это очень интересно. Потенциал этой «рыхлости» до конца не осмыслен.

Возвращаясь к постулату «Город, комфортный для человека с любым достатком». Мы должны сохранить, очень хорошо проанализировать своё наследие, выделить и адаптировать к сегодняшней жизни его потенциал.

– Как адаптировать? Легко сказать!..

– Например, район у метро «Спортивная». Там просто нужно сделать качественные газоны, положить нормальный асфальт, убрать бордюрный камень, покрашенный в зелёный с жёлтым. Всё, больше ничего. Не нужно нового колоссального строительства.

– Но там старые дома. Они требуют ремонта...

– Это другой вопрос. Решаемый. Можно, конечно, его не решать, а просто строить новые районы за МКАДом... Но это тупиковый путь. У тебя работа в центре, а живёшь ты за 50 километров, где-нибудь в новопостроенном посёлке. Это нерационально. Потому что как только мы увеличиваем до такой степени расстояние от дома до работы, появляется необходимость обслуживания инженерной инфраструктуры, транспортной инфраструктуры. Это деньги. И немалые. Это роскошь, за которую платят все. Жить за 50 километров от Москвы, а работать в центре – это роскошь. Не потому что вы живёте в дорогом доме – вы можете вообще в лачуге жить.

Мы разработали ряд принципов, подходов – в течение 12 лет изучая и проверяя на моделях опыт российского и западного градостроительства, разработали новую систему для российских городов. Именно принципы: как должны формироваться и конструироваться города с учётом будущих изменений. Будущее ведь отбрасывает свои тени в прошлое.

Что касается реконструкции нашего архитектурного и градостроительного наследия, конструктивистских домов...

– Здесь уже нужна государственная политика...

– Безусловно. В любой стране высшая политическая воля должна быть. Это должны быть государственные бюджеты и, безусловно, горизонтальные инвестиции тоже. Я имею в виду современных собственников – не собственников с рудиментом советского мышления «мне должны». Вы купили жильё – вам больше никто ничего не должен.

Продайте квартиру и уезжайте туда, где вам не нужно вкладывать столько средств в недвижимость, её реконструкцию и поддержание в нормальном состоянии. Либо вы, жильцы, собираетесь, договариваетесь и добиваетесь выделения гранта на реконструкцию ваших домов со стороны государства. Это нормальная практика в развитых странах.

– Вы, наверное, много ездили по миру. Какие города вам нравятся?

– Мне нравится Москва. Если бы мне не нравилась Москва, я бы не стала здесь жить. При всех нелепостях, которые здесь происходят... Я вообще считаю, что Лужков лишил целое поколение людей нормальной городской жизни. Вместе с тем это всё-таки город, в котором сконцентрировано лучшее, что есть в стране. Я не говорю, что этого лучшего нет в других городах, но здесь наибольшая степень концентрации разнообразных моделей жизни.

И потом, для меня Москва – проектная площадка. Мне здесь интересно.

Я прожила довольно долгое время в Германии, исследовала системы европейских городов. Я видела разные образы жизни, которые предоставляют города.

Раньше я очень любила Амстердам, пока я там не провела много времени. И мне вдруг стало там тесно и душно.

Я восхищалась Роттердамом, где много современной архитектуры. Но он всё-таки слишком стабилен, упорядочен, а в последнее время слишком моден, мне там мало фундамента.

Я очень люблю Париж. Он похож на Москву по городской структуре – одновременно и плотная, и «рыхлая» застройка.

Я 18 лет не была в Екатеринбурге, в котором училась 3 года. Недавно съездила, и мне он тоже понравился, потому что это очень драйвовый город. Мне нравятся города, где есть драйв и разнообразие.

Безусловно, идеальный город – это город, в котором есть и зоны тишины, и зоны активности. Во всех городах есть большой дефицит правильно расположенных и правильных размеров зон тишины.

Действительно, иногда ты устаёшь от общения, и нужно восстановиться в одиночестве.

Такие зоны тишины есть. Хочется уехать в домик, сесть на лужайку и никого не видеть. Это должно быть реализовано в городе.

В идеале не нужно, чтобы для этого была необходимость сесть в машину, долго-долго ехать.

– В Москве таких мест немного.

– Не только в Москве, практически во всех крупных городах мира. Есть спальные районы, в которых вроде бы такая пустота, но это не зона тишины. Есть парки, это тоже не то. Именно образ жизни, который формируется не только общественным пространством, но и твоим личным.

По-хорошему, если мы возьмём коттеджную постройку и возьмём городскую застройку, то есть загородную и городскую. Идеальный город – мы берём одно и другое и на небольших расстояниях внутри города «смешиваем».

Это и есть хороший город. Вы прошли 500 метров и попали в зону тишины с маленькими домиками с палисадничками. Прошли ещё 500–1000 метров и попали опять в активную зону. Это должны быть короткие расстояния от той и другой территории, от того и другого образа жизни. Вот это идеальный город. Я пока не вижу таких городов. Но, надеюсь, они будут. Это города будущего.

Ирбитская Ирина Викторовна,
основатель, директор Центра градостроительных компетенций РАНХиГС при Президенте РФ.

Архитектор, урбанист, эксперт, консультант по вопросам развития территорий, городской недвижимости, городской среды.
Соучредитель и руководитель проектного бюро «Платформа».

Окончила Московский архитектурный институт (1999 г.), специальность – «архитектор».

Советник Союза российских архитекторов (САР).
Член Союза московских архитекторов (СМА).
Соучредитель НП ГАРХИ (Некоммерческое партнёрство «Гильдия архитекторов и инженеров»).
Член жюри международных и национальных градостроительных и архитектурных конкурсов.
Лауреат международных и национальных премий в области архитектуры и градостроительства.
Руководитель разработок документов стратегического планирования субъектов РФ, автор более 70 концепций различного масштаба (градостроительство, архитектура), в том числе концепции развития Московской агломерации, концепции развития Инновационного центра «Сколково», жилых кварталов в Калининграде, Волгограде, Воронеже, Минеральных Водах, посёлке Коммунарка и др.

Директор Центра градостроительных компетенций РАНХиГС рассказала о главных проблемах российских городов, «умных» технологиях и о том, почему снос хрущевок - ошибка

Российские эксперты в области градостроительства, социологии и экономики разработали по заказу федерального правительства стратегию «Типоукладный подход к пространственной трансформации российских городов», которая является частью общей стратегии развития России до 2035 года. Подробнее о документе «РБК-Недвижимости» рассказала один из его авторов, директор Центра градостроительных компетенций РАНХиГС Ирина Ирбитская.

— Написанная вами стратегия — не единственный документ, посвященный развитию российских городов. Сейчас, например, широко обсуждаются стандарты по благоустройству городских пространств, которые разрабатывает Минстрой совместно с АИЖК и КБ «Стрелка». В чем суть вашего проекта?

— Моя группа разрабатывает интегральные решения для городов, основанные на органическом, эволюционном, ненасильственном типоукладном подходе. Правительство ставит цели роста качества жизни и роста инноваций. Пространственное развитие — одно из шести направлений стратегии. Мы создаем набор абсолютно конкретных решений — Синюю книгу мэра. На каждую значительную городскую проблему Синяя книга ответит упаковкой «проект + политика». Синяя книга ляжет в основу кодекса муниципального управления (municipal governance). Содержательный документ будет состоять из трех блоков. Первый — идентификация городской типологии и наличествующих укладов. Второй — разработка для каждого городского типа проекта, интегрирующего поукладные решения. И наконец, политика — она описывает, как этим проектом пользоваться (реализовывать, управлять, адаптировать и настраивать в случае изменения условий), как сохранять преемственность, как достичь целей к 2030 году при четырехлетних выборных циклах. Изучив застройку российских городов, мы поняли, в какой мере пространство способствует или препятствует реализации людей, насколько интенсивно используется жилая недвижимость и в каком она состоянии. Мы идентифицировали российские города по типу пространства и разработали для них стратегические решения.

— Какие города попали в ваше исследование?

— Все без исключения. Ведь мы классифицировали не собственно населенные пункты, а присущие им городские уклады. Уклад — очень жесткая конструкция, которая сохраняется на протяжении десятилетий, а то и столетий. Может показаться странным, но большинство россиян, вне зависимости от их социального статуса, живут точно так же, как их родители, бабушки и дедушки. Люди очень прочно связаны с укладами, в которых привыкли жить. Социологи утверждают, что в России существует не менее 30 укладов. Вот два уклада, знакомых каждому: инженерный уклад и латентное крестьянство. Большинство россиян выращивают овощи у себя на огороде или как минимум на балконе. Для стратегии мы взяли два десятка укладов — только те, которые выражают себя в пространстве.

— Какие?

— Вот наиболее любопытные примеры. У нас в стране существует прижелезнодорожный уклад. В свое время возле железных дорог создавались поселки для сотрудников РЖД. Их снабжали бесплатным жильем, всеми необходимыми социальными услугами и даже продуктами питания. Жители привыкли к тому, что им все дают. У них были свои дома, небольшие приусадебные участки в непосредственной близости от работы. Сейчас РЖД берет на субподряд небольшие компании и в тех людях больше не нуждается. Оказывается, что они не могут работать в ежедневном режиме, потому что всю жизнь работали сутки через двое, привыкли к своему укладу и адаптироваться к другому уже не могут.

Другой пример — крестьянский уклад. Городские грядки стали модным мировым трендом не больше лет пятнадцати назад. А для российских городов (всех, кроме, может быть, Питера) грядки или квазигрядки, цветы, высаженные рядами, будто они морковка, — вариант нормы. Скажете, без грядок не умирают? Поезжайте в малый или средний город — и увидите, как его жители остаются без работы или получают ничтожные зарплаты, но умудряются не только выживать, но и копить деньги. Крестьянский уклад политически и граждански довольно пассивен, эти люди, как правило, ничего не ждут от власти. Они знают выход из любой непонятной ситуации — делай грядки, крути банки.

Широко распространен инженерный уклад. О скандалах со сносом гаражных ракушек слышал каждый. Почему замена этих неблагообразных сараев на цивилизованные парковки вызывает такое сопротивление? Потому что там люди бесконечно что-то мастерят, чинят, экспериментируют. Причем после работы. Это не просто досуг, это проявление инженерного уклада. Забрать у них гараж — значит разрушить основание их жизни, настолько фундаментальное, что без него люди деградируют. Нам известны случаи, когда снос гаража приводил к распаду семьи.

— И где решение проблемы?

— Уклады вездесущи, но большая часть их как бы невидима, скрыта от институциональной власти. Большинство мэров, смотря на демографию, не знают, с чем имеют дело. Если разгадать укладное устройство, можно делать удивительные вещи. Мэр Чебаркуля пытался дать работу бывшим железнодорожникам на одном из городских предприятий. Те работали из рук вон плохо. Потом он догадался ввести привычный для них график сутки через двое — и эффективность выросла в разы.

Мы идентифицируем существующие в российских городах уклады. Каждому из укладов нужна своя модель «проект + политика». Проект определяет, что делать с укладом, а политика — как организовать проект, как им управлять и адаптировать под изменяющиеся условия. Города мы классифицируем по управленческому типу — ясно, что один и тот же уклад дышит по-разному в Москве, областном центре и в погибающем моногороде. Инвалид в столице живет не так, как инвалид в шахтерском поселке.

— Как это можно сделать, если вы сами говорите, что люди связаны с существующим укладом и с трудом адаптируются к новым обстоятельствам?

— Мы берем существующий уклад и доводим его до следующей эволюционной стадии. Например, исследуя Адлерский район Сочи, увидели, что жители осваивают заброшенные с советских времен чайные плантации. Это неформальный сектор экономики, но при этом очень эффективный: люди выращивают и продают чай. Они договорились с теми, которые таким же образом производят мед, и вместе устраивают экскурсии по чайным плантациям. Это уже продвинутая стадия крестьянско-собирательского уклада.

Многие местные жители на своих участках что-то выращивают, и эффективность у них в два-три раза выше, чем в крупных хозяйствах. Есть мобильные станции переработки продукции, которые работают с частниками. Если сделать ставку на такой уклад, дать зарабатывать, это неминуемо повлечет за собой изменение среды. Выйдя из тени, люди начнут проявлять себя в городе — мы увидим мощный феномен «благоустройства снизу».

— Что конкретно вы предлагаете?

—Три программы. Программа А — это интернет-города, как бы отказ от smart city в пользу открытого, свободного, антикоррупционного и очень доступного решения.

Программа Б — политика компактного города. Она насчитывает десятки мер: тут и совместное использование пространства, и интеграция традиционно закрытых городских территорий (детских садов, школ, университетов, больниц и поликлиник) в городскую среду, и интеграция новой застройки с окружением. Запрет на огораживание группы кварталов в городской черте, обеспечение дифференцированной системы пространственных, визуальных и функциональных связей с прилегающими территориями. Сохранение и вовлечение в городскую жизнь исторического и культурного наследия архитектуры и городских сред. Мораторий на снос и имитацию. Приведение городских пространств к масштабу человека. И так далее, и так далее.

Программа В — переработка и трансформация существующей городской среды с тем, чтобы существующие, «живые» уклады могли бы в ней плодоносить и эволюционировать.

— Кто сейчас захочет тратиться на внедрение интернетизированной системы, если половина регионов имеют дефицит бюджета?

— Smart сity — дорогая ненужная вещь, игрушка для богатого мэра. Мы предлагаем разработать дешевый аналог этой системы, который, в отличие от нее, будет открытым. Smart city закрывает свои данные, поэтому если что-то сломается, вы будете вынуждены обратиться за помощью к разработчику. Вы подсаживаетесь на эту систему как на иглу. Мы же соберем процессоры, датчики и сенсоры в модуль интернет-города, основываясь на принципах свободного распространения, открытости архитектуры, масштабируемости и портируемости, взятых из идеологии свободного ПО.

Города, оснащенные этими модулями, начнут сами рассказывать нам о себе. Мы же очень многого не знаем про наши города, и города не знают многого сами про себя. Совершенно обычно, что город не знает, сколько в нем зданий или сколько в здании живет-работает людей.

Например, нам нужно понять, как функционирует жилая недвижимость. Все когда-нибудь сталкивались с тем, что в доме трескаются стены. Обычно в таких случаях приходит сотрудник ЖЭКа и начинает ее бесконечно штукатурить. Если же на доме будет установлен сенсор, он тут же выдаст решение: штукатурить стену бесполезно, трещина появляется из-за скрытой протечки, которая ее разрушает.

Система интернет-города будет зачастую дешевле и удобнее, чем обращение за экспертизой к инженерам. К тому же у нас просто нет такого количества экспертов, чтобы отслеживать каждый дом. Благодаря такой системе мэр, не выходя из кабинета, получит информацию о состоянии жилого фонда города на текущий момент, а не пятилетней, а то и десятилетней давности, когда проводилось исследование.

— Последние два месяца активно обсуждается тема сноса всех хрущевок в Москве. Насколько это своевременное и правильное решение?

— Я бы не назвала это решение — в его теперешнем виде — ни правильным, ни своевременным. Многие хрущевки находятся во вполне приличном состоянии, а районы, которые они образуют, гораздо гуманнее и комфортнее, чем то, что строится сейчас. Строительство на месте хрущевок новых кварталов с многоэтажными домами очевидно приведет к резкому увеличению плотности застройки при низком качестве среды. Когда вы строите больше двух-трех башен, то должны сделать между ними большие расстояния и насытить их коммуникациями, дорогами, инфраструктурой. Это дорого и сложно, кроме того — дополнительная нагрузка на инженерные сети, которые у нас и так в плохом состоянии, и транспортную систему.

— Но ведь Москва несколько лет назад отказалась от микрорайонной застройки в пользу квартальной.

— В квартале важен его размер: он не должен превышать 2 га. Посмотрите, что происходит сейчас: ЗИЛ строится на участке более 4 га. Такой размер плохо соотносится с качеством среды. Когда у вас большой двор, вы в нем теряетесь, а ваши соседи обезличены, поэтому не возникает никакой социальной коммуникации. В компактном дворе, где вы знаете соседей в лицо и воспринимаете их как знакомых людей, эта коммуникация существует.

— В отличие от хаотичной микрорайонной застройки, хрущевская обладает очень четкой, удобной структурой и потому предоставляет массу возможностей для реновации. Какие решения здесь можно предложить?

— Во-первых, управленческое решение — жители хрущевок должны стать не участниками соцопросов, а участниками процесса и разработки проектов благоустройства и реконструкции своих домов и кварталов. Реальными заказчиками таких программ, девелоперами своих кварталов должны стать они сами, а не крупные инвесторы.

Во-вторых, пространственные решения. Мы разработали параметры, улучшающие качество среды и жизни для всех типов застройки в российских городах. Пространственный потенциал, например, среднеэтажных хрущевских кварталов — 10 тыс. кв. м недвижимости на 1 га, к ним можно добавить еще 11 тыс. кв. м. Это без увеличения этажности и ликвидации прекрасных зеленых дворов. Крупные инвесторы редко где в мире занимаются развитием застроенных кварталов. Развитие застроенных территорий — интерес мелких и средних инвесторов.

— Что могут сделать жители с дополнительными зданиями в кварталах?

— Увеличить площадь своего жилья, получить в собственность дополнительные площади и повысить свой доход за счет сдачи в аренду; за счет общедолевой коммерческой собственности обеспечить свои кварталы магазинами, кафе и другими сервисами, одновременно создав собственный фонд и капитальных ремонтов, и благоустройства территории, и коммунальных расходов. Но для этого необходимы финансовые модели, основанные на государственных грантах, субсидиях, низкопроцентных кредитах, которые выделялись бы гражданам для преобразования их кварталов.

Бизнес идеи