Одна из лучших ударных машин своего времени, созданная на базе истребителя МиГ-23 с изменяемой геометрией крыла.

После принятия на вооружение многоцелевого истребителя МиГ-23 (ставшего чуть ли не главной машиной советского третьего поколения реактивной авиации) военные буквальго влюбились в эту машину и потребовали сделать на ее базе ударный самолет.

Так появились проекты МиГ-23Б и МиГ-23БН, однако они вызывали ряд нареканий, в основном из-за недостаточной боевой нагрузки. Самолет сильно перепроектировали, в основнмо в части бортового прицельного оборудования и роста нагрузки, и в результате на свет родился МиГ-23БМ. Первая машина этого типа (впоследствии названная МиГ-27) поднялся в воздух 17 ноября 1972 года.

Кабина пилота МиГ-27. Фото: airwar.ru

МиГ-27 сохранил идеологию конструкции своего предка: это был однодвигательный сверхзвуковой самолет с крылом изменяемой геометрии и экипажем из одного человека.

Самой продвинутой версией МиГ-27 была «Кайра» — МиГ-27К, оснащенный прицельно-навигационным комплексом ПрНК-23 , в состав которого ввели бортовой вычислительный комплекс «Орбита 20−23К » и лазерно-телевизионную прицельную систему «Кайра-23» . Это был уже по сути новый самолет в старом корпусе: резко увеличилось число используемого высокоточного вооружения и повысились возможности по обнаружению целей. Советские заводы выпустили около 200 таких машин, в свое время они были одними из сильнейших тактическими ударными самолетами в мире.

Чуть позже была разработана версия МиГ-27 М: сложность и дороговизна «Кайры» поставила перед промышленностью задачу создать более дешевую машину, способную, тем не менее, применять весь требуемый набор высокоточного оружия. Существовала также версия МиГ-27Д — это были МиГ-27 ранних выпусков, доведенные до уровня МиГ-27 М.

Нос МиГ-27К сЛТПС « Кайра» . Фото: airwar.ru

Максимальный взлетный вес машины 20,5 тонн. Двигатели — один Р-29Б-300 форсажной тягой 11500 кгс. Максимальная скорость на высоте до 1810 км/ч, у земли около 1350 км/ч. Практическая дальность 1800 км, практический потолок 15,6 км.(Все данные приведены для версии МиГ-27К.)

Стрелково-пушечное вооружение самолета состояло из 30-мм шестиствольной автоматической пушки ГШ-6−30А с боекомплектом в 260 патронов. Это фактически позволяло использовать машину и как скоростной штурмовик: она превращалась в «летающий лафет» для мощной пушки.

Боевая нагрузка достигала 4000 кг и размещалась на семи узлах подвески: пяти под фюзеляжных и двух — под неподвижными секциями крыла. Базовый МиГ-27 мог нести авиабомбы, неуправляемые ракеты, а также довольно ограниченный набор управляемого вооружения, в основном ракеты «воздух-земля» Х-23 М, чуть позже — Х-25 МП, а также оборонительные ракеты «воздух-воздух» малой дальности Р-3С или Р-13 .

МиГ-27К получил возможность нести тактические ракеты Х-25 , Х-29Л /Т (с лазерной и телевизионной системами наведения соответственно), а также противорадиолокационные ракеты Х-27ПС и высокоскоростную Х-31П. Кроме того, самолет получил на вооружение корректируемые авиабомбы семейства КАБ-500 . Для самообороны самолет вооружался ракетами Р-60 типа «воздух-воздух» . Упрощенный МиГ-27 М сохранил большую часть этой номенклатуры вооружения.

МиГ-27М. Фото: airwar.ru

Во всех своих версиях МиГ-27 мог нести ядерные авиабомбы и рассматривался как основной носитель тактического ядерного оружия.

В начале 1992 года, столкнувшись с финансовыми трудностями на фоне неизбежного сокращения вооруженных сил, военные принялись экономить на всем. Именно тогда было принято решение быстро списать из ВВС все требовавшие капремонта однодвигательные машины с большим ресурсом. В результате уже к 1994 году МиГ-27 практически исчез не из эксплуатации — даже продвинутые «Кайры», которые по своим боевым возможностям до сих пор могут себя показать.

В данный момент самолеты МиГ-27 в экспортной версии МиГ-27 МЛ «Бахадур» эксплуатируются в ВВС Индии, также используются в ВВС Шри-Ланки. В «советском» облике она досталась ВВС Казахстана.

– Зеленая травка, зеленая травка… – заикается он. – Непробудным сном… Покоятся… В навозных ямах, в воронках лежат они, изрешеченные пулями, искромсанные снарядами, затянутые болотом…
Э. М. Ремарк «Возвращение»

Война и смерть не страшны в кино – герои умирают от аккуратной маленькой дырочки в области сердца. Грязь, кровь и ужасы настоящей войны всегда остаются за кадром. Но именно для настоящих боевых действий создавался советский истребитель-бомбардировщик Су-17. «Сухие» летали там, откуда не велось официальных телерепортажей, где не было возможности отличить чужих от своих, а условия требовали с предельной жестокостью наносить удары по вражеским позициям. В отличии от торжественно-парадных МиГ-29 и Су-27, «семнадцатый» остался неизвестен широкой публике. Зато его силуэт хорошо запомнился тем, на чью голову он обрушил тонны бомб.

Су-17 впервые «засветился» на авиапараде в Домодедово в 1967 году, где он был сразу же отмечен наблюдателями НАТО как «primary objective» наряду с легендарным перехватчиком МиГ-25 и самолетом вертикального взлета КБ «Яковлева». «Семнадцатый» был первым советским самолетом с крылом изменяемой геометрии. Такая конструкция крыла улучшала взлетно-посадочные характеристики и повышала аэродинамическое качество на дозвуке. В качастве базовой конструкции был выбран сверхзвуковой истребитель-бомбардировщик Су-7Б – глубокая модернизация превратила старую проверенную машину в многорежимный боевой самолет третьего поколения.

Три тысячи самолетов этого типа разлетелись по обоим полушариям Земли: в разное время Су-17 стоял на вооружении стран Варшавского договора, Египта, Ирака, Афганистана и даже далекого государства Перу. Сорок лет спустя с момента своего появления, «семнадцатый» по-прежнему остается в строю: кроме таких стран как Ангола, КНДР и Узбекистан, Су-17 составляют основу истребительно-бомбардировочной авиации Польши – страны-члена блока НАТО. Предыдущие 2 года Су-17 снова провел на передовой – истребительно-бомбардировочная авиация (ИБА) правительственных сил Ливии и Сирии периодически подвергала ударам базы мятежников.

Истребитель-бомбардировщик Су-17 серийно выпускался на протяжении 20 лет – вплоть до 1990 года, за это время было создано 4 модификации для ВВС СССР и 8 экспортных модификаций (Су-20 и Су-22) с сокращенным вооружением и бортовым оборудованием, не считая двух учебно-боевых вариантов и модификаций, превращающих ударный самолет в разведчик. Все они значительно отличались друг от друга составом вооружения, авионики и пилотажными характеристиками. Особенно выделялись две наиболее совершенные модификации:
- Су-17М3 - создавался на основе учебно-боевого варианта: на месте кабины инструктора появились блоки бортового радиоэлектронного оборудования и дополнительный топливный бак.
- Су-17М4 – последняя, во многом новая модификация. Самолет был оптимизирован под низковысотный полет, конус воздухозаборника зафиксировали в одном положении. Внедрена повсеместная автоматизация, появилась бортовая ЭВМ, лазерная система подсветки цели «Клен-ПС» и телеиндикатор для применения управляемого . Была разработана автоматическая система «Увод», проводившая мониторинг опасной зоны и определявшая оптимальное время отворота с учетом пилотажных возможностей самолета и зоны поражения зенитных средств противника. Если пилот не реагировал на соответствующую индикацию, система автоматически выводила самолет из опасной зоны.

Несмотря на принадлежность к истребительной авиации, Су-17 исключительно редко ввязывались в воздушные бои с самолетами противника – у Страны советов было достаточно специализированных истребителей (одних перехватчиков было три типа: Су-15, МиГ-25 и МиГ-31). Главной задачей Су-17 стали удары по наземным целям с использованием широкого спектра оружия класса «воздух-земля».

Су-17 получил «боевое крещение» во время Арабо-израильской войны 1973 года – в составе ВВС Сирии на тот момент имелось 15 машин этого типа (под обозначением Су-20). Ввиду всеобщего хаоса, оценить результаты из боевого применения сложно – известно, что машины совершили несколько боевых вылетов, имелись серьезные потери.
На 1980-е годы пришелся пик боевого применения Су-17: экспортные модификации Су-22 использовались для подавления опорных баз партизанской группировки УНИТА (эти чернокожие граждане требовали освобождения Анголы сначала от Португалии, затем от коммунизма, затем вообще неизвестно от кого – гражданская война продолжалась без малого 30 лет).
Су-22 ВВС Ливии штурмовали наземные цели во время Первой гражданской войны в неспокойном государстве Чад (последние полвека там идет бессмысленная резня с короткими передышками для перегруппировки сил). Два самолета этого типа были сбиты над заливом Сидра палубными перехватчиками ВМС США в августе 1981 года.

Су-20 и Су-22 ВВС Ирака 8 лет сражались на фронтах Ирано-иракской войны (1980 - 1988 гг.), попутно привлекаясь к подавлению шиитских восстаний на юге страны. С началом войны в Персидском заливе (1991 г.) многие иракские истребители-бомбардировщики были временно переброшены в Иран – при полном превосходстве в воздухе ВВС многонациональных сил вести боевые действия они уже не могли. Иран, как водится, самолеты не вернул, и сорок «сухих» поступили на стражу Исламской революции.

Отмечено применение Су-20 во время гражданской войны 1994 года в Йемене, примерно в это же время на другом конце Земли перуанские Су-22 вступили в воздушную схватку с «Миражами» ВВС Эквадора во время войны с диковинным названием Альто-Сенепа. Самолеты были сбиты, а обе латиноамериканские страны, как водится, объявили себя победителями.

Афганские стрижи

По-настоящему знаковым событием для Су-17 стала Афганская война. В первые же дни после ввода советских войск на авиабазу Шиндад (провинция Герат, северо-запад страны) было переброшено два десятка «сухих» 217-го авиационного полка истребителей-бомбардировщиков Туркестанского военного округа. Все это делалось с такой поспешностью, что никто понятия не имел, что представляет из себя новый аэродром, в каком он состоянии и кому принадлежит. Опасения летчиков оказались напрасны – Шиндад оказался подготовленной военной базой, находящейся под контролем советских войск. Взлетно-посадочная полоса длиной 2,7 километров находилась в приличном состоянии, при этом, разумеется, все навигационное и светотехническое оборудование требовало капитального ремонта и восстановления.
Всего на территории Афганистана нашлись 4 подходящих полосы для базирования истребителей-бомбардировщиков: уже упомянутый Шиндад вблизи границы с Ираном, небезызвестные Баграм и Кандагар, и непосредственно аэропорт Кабула. К концу 1980 года, когда боевые действия в Афганистане приобрели масштабы настоящей войны, - к ударам стали привлекаться Су-17 Туркестанского военного округа.

Летали «сухие» много и часто, выполняя весь спектр задач истребительно-бомбардировочной фронтовой авиации – огневая поддержка, уничтожение заранее выявленных целей, «свободная охота». Нормой стало 4-5 боевых вылетов в день. Большую известность приобрели разведывательные версии, например, Су-17М3Р, ставшие «глазами» 40-й армии. Разведчики постоянно висели в афганском небе, контролируя перемещения караванов моджахедов, занимались поиском новых целей и выполняли доразведку результатов бомбоштурмовых ударов ИБА.

Разведчик Су-17 ведет ночное фотографирование предгорий Сапрохигар

Особую важность имели ночные вылеты разведчиков Су-17 – в темное время суток активизировались перемещения душманов, приходили в движение бесчисленные караваны. Комплексная ночная разведка ущелий и перевалов проводилась с использованием тепловизоров и радиотехнических систем, пеленговавших радиостанции противника. Инфракрасные датчики комплекса «Зима» (аналог современной американской инфракрасной прицельно-навигационной системы LANTIRN, усиливающей свет звезд в 25 000 раз) позволяли ночью обнаруживать даже следы от недавно проехавшего автомобиля или потухший костер. При этом в любой момент разведчики могли самостоятельно атаковать выявленную цель – на подвесках, кроме контейнера с фотоаппаратурой, всегда находились бомбы.

Еще одной скорбной задачей Су-17 стало минирование с воздуха опасных районов и горных троп – к моменту окончания боевых действий количество мин в афганской земле многократно превышало количество афганских граждан. Минирование с воздуха проводилось с использованием контейнеров для малогабаритных грузов, каждый из которых нес по 8 блоков, вмещавших 1248 противопехотных мин. О точности сброса говорить не приходилось – минирование заданного квадрата проводилось на околозвуковой скорости. Такой боевой прием не только затруднял перемещения душманов, но и ставил под угрозу проведение спецопераций в горах силами советских подразделений. Обоюдоострое оружие.

В условиях, когда каждый камень и расщелина становились укрытием для противника, началось массовое применение кассетных бомб типа РБК, уничтожавших все живое на площади нескольких гектаров. Неплохо показали себя могучие ФАБ-500: взрыв 500-килограммовой бомбы вызывал обвалы на склонах гор, вызывая уничтожение секретных троп, замаскированных складов и укрытий. Типовым вариантом боевой нагрузки стали 2 блока НАР (64 неуправляемые ракеты С-5) и две кассеты РБК с осколочными или шариковыми бомбами. При этом каждый самолет обязательно нес два 800-литровых подвесных топливных бака: в условиях отсутствия каких-либо естественных ориентиров и прерывающейся радиосвязи (связь с самолетами, идущими между складок гор, обеспечивали ретрансляторы Ан-26РТ) увеличенный запас топлива был одним из важнейших факторов, непосредственно влияющих на успех боевого вылета. Инструкция гласила, что в случае потери ориентации пилот был обязан взять курс на север и катапультироваться после полной выработки топлива – по крайней мере, возникала вероятность того, что он окажется в безопасности на территории СССР.
К сожалению, ожесточенные боевые действия приводили к потерям в штурмовой авиации – 23 марта 1980 года с задания не вернулся первый Су-17. В тот день пара «сухих» наносила удар по крепости Чигчаран, направление атаки в сторону хребта с крутого пикирования. Су-17 майора Герасимова не хватило всего нескольких метров – самолет зацепил вершину хребта и взорвался на обратной стороне. Летчик погиб, обломки упали в пропасть.

С ростом количества стволов зенитной артиллерии и крупнокалиберных пулеметов в руках моджахедов, каждый боевой вылет превращался в пляску со смертью – к середине 80-х потери составляли 20-30 «сухих» в год. Три четверти повреждений штурмовики получали от огня ручного стрелкового оружия, ДШК и зенитных горных установок, для борьбы с этим явлением на нижнюю поверхность фюзеляжа Су-17 стали устанавливать бронеплиты, защищавшие основные узлы самолета: коробку приводов, генератор, топливный насос. С появлением у душманов ПЗРК началась установка систем для отстрела тепловых ловушек – к слову, угроза ПЗРК была во многом преувеличена – грамотное противодействие (тепловые ловушки, «Липа», специальные тактики полета), а также относительно малое количество зенитных ракет и слабая подготовка душманов приводили к тому, что три четверти потерь самолетов были … от огня ручного стрелкового оружия, ДШК и зенитных горных установок.

Пара Су-17 занимается свои привычным делом

Простой и надежный Су-17 продемонстрировал совершенно уникальные эксплуатационные характеристики в немыслимых условиях афганской войны: двигатель самолета работал без перебоев во время пылевых бурь (здесь сразу вспоминается газотурбинный двигатель танка «Абрамс»), на самом отвратительном топливе (трубопроводы, протянутые к Шиндаду от советской границы, постоянно обстреливались и повреждались местными «любителями» дармового горючего). Бывали случаи, когда поврежденные Су-17 выкатывались за пределы полосы и разбивали о грунт всю носовую часть фюзеляжа – их удавалось восстановить и вернуть в строй силами персонала авиабазы.
По результатам афганской компании, Су-17М3 по надежности опережали все остальные типы самолетов и боевых вертолетов ВВС Ограниченного контингента Советских войск, имея наработку на отказ 145 часов.

Кайра

Говоря о Су-17, нельзя не упомянуть о его вечном сопернике и партнере –ударном самолете МиГ-27. Обе машины появились практически в одно и то же время, имели идентичные массогабаритные характеристики и общий конструктивный элемент – крыло изменяемой геометрии. В то же время, в отличие от «летающей трубы» Су-17, в основе ударного МиГа лежала более современная конструкция истребителя третьего поколения МиГ-23.

В последние месяцы Афганской войны Су-17 на аэродроме Шиндад сменили МиГ-27 – это уже никак не могло отразиться на эффективности авиаударов, командование всего лишь хотело проверить МиГи в боевых условиях.
На авиационных форумах между пилотами, летавшими на Су-17 и МиГ-27, всякий раз возникают жаркие дискуссии на тему: «Что же лучше - МиГ или Су»? Спорщики так и не пришли к однозначному выводу. С двух сторон звучат солидные аргументы и не менее серьезные обвинения:
«Авионика – каменный век» - возмущается бывший летчик ИБА, очевидно когда-то летавший на Су-17М3.
«Зато просторная кабина и по прочности конструкции ему нет равных» - заступается за любимый самолет другой участник дискуссии
«МиГ-27 – лучший. Он мощнее и современнее. Мы цепляли по 4 «пятисотки» и за первый виток над аэродромом набирали 3000 м. Прощай, стингер!» - авторитетно заявляет пилот МиГа – «Особенно впечатляет «Кайра, тут Су-17 близко не стоял».

Оптический "глаз" прицельного комплекса "Кайра-23"в носу фюзеляжа МиГа

Тут пилоты принялись горячо обсуждать знаменитую модификацию МиГ-27К, оснащенную лазерно-телевизионной прицельной системой «Кайра-23». Конечно, это был самолет совсем другого уровня – на момент создания один из лучших истребителей-бомбардировщиков в мире.

«На МиГе стояла шестиствольная пушка калибра 30 мм! Разрывала цель в клочья…» - восклицает кто-то.
«Да ладно! Пушка конечно хороша, но применить ее не было никакой возможности – в Афгане под конец войны мы не летали ниже 5000 метров. Пушку и боезапас возили как балласт» - сдержанно говорит новый участник дискуссии.
«Простота залог успеха! Су-17 надежнее и проще в пилотировании» - не унимается любитель Су-17, продолжая перечислять факты невероятного воскрешения подбитых самолетов. – «Может быть для Европейского ТВД и предпочтительнее МиГ, но для Афгана Су-17 был самое то!»

В общем, результат спора МиГ vs Су вполне очевиден: МиГ-27 является более современной ударной машиной, превосходящей «сухого» по целому ряду характеристик. В свою очередь, Су-17 - жестокий беспощадный киллер, предназначенный для таких же жестоких, беспощадных и бессмысленных войн.

Эпилог.

Когда в январе 1995 года российские танки горели на улицах Грозного, а боевые действия на территории Чеченской республики приобрели характер крупномасштабной войны, российское командование вдруг вспомнило, что неплохо бы привлечь к нанесению ударов истребительно-бомбардировочную авиацию. Буквально пару лет назад в составе отечественных ВВС находились сотни МиГ-27 и Су-17 последних модификаций. Почему их сейчас не видно в небе? Где самолеты?

Твою###! – в сердцах ругаются генералы всех мастей. В соответствии с директивой Генштаба ВС РФ от 1 июля 1993 года были сформированы новые командования Фронтовой Авиации, Резерва и Подготовки кадров. На вооружении Фронтовой Авиации оставались только современные самолеты, к которым Главком причислил МиГ-29, Су-27, Су-24 и Су-25. В тот же год истребительно-бомбардировочная авиация была ликвидирована как род военной авиации, ее задачи передавались бомбардировщикам и штурмовикам, а все МиГ-27 были массово списаны и переданы на базы хранения.

Ввиду острой потребности в истребителях-бомбардировщиках, на эти «кладбища техники» отправились высокие государственные комиссии с целью отобрать наиболее боеспособные машины и вернуть их в строй, пусть даже под обозначением «штурмовик» или «бомбардировщик». Увы, ни одного боеспособного МиГ-27 найти не удалось – всего за пару лет «хранения» под открытым небом, без всякой консервации и должного надзора – все МиГи превратились в руины.

МиГ-27МЛ "Бахадур" ВВС Индии и F-15 ВВС США на совместных учениях

По состоянию на 2012 год, крупнейшим оператором МиГ-27 в мире является Индия. 88 самолетов модификации МиГ-27МЛ «Бахадур» составляют основу истребительно-бомбардировочной авиации индийских ВВС, и, возможно, будут оставаться в строю до конца этого десятилетия.

Интересные факты об афганской эпопее Су-17 взяты из книги В. Марковского "Жаркое небо Афганистана"

МиГ-27 - истребитель-бомбардировщик третьего поколения производства СССР, созданный в начале 1970-х на базе истребителя МиГ-23 .

Фото МиГ-27.

Фото МиГ-27.

История создания

В конце 60-х годов в СССР назрела необходимость разработки нового ударного истребителя-бомбардировщика, поскольку существующие на тот момент машины больше не отвечали новым требованиям и начинали проигрывать в сравнении с иностранными аналогами. Создавать новую машину было решено на основе истребителя МиГ-23. Руководил проектом конструктор Седов.

Первым опытным образцом стал самолет МИГ-23Б. В целом сохранив планер истребителя МиГ-23, конструкторы усилили вооружение новой модели, а также приспособили системы наведения и целеуказания к задаче нанесения ударов по наземным целям.

Дальнейшим развитием в этом направлении стала модификация МИГ-23БМ. Самолет продолжал совершенствоваться с учетом замеченных недостатков. Так, претерпели изменения система шасси и кабина пилота, установлен новейший прицельно-навигационный комплекс.

Окончательно принятие на вооружение этого ударного истребителя произошло в 1975 году. Новой машине было присвоено название МиГ-27.

Фото МиГ-27.

Фото МиГ-27.

Фото МиГ-27.

Особенности

Турбореактивный двигатель Р29Б-300 допускал возможность форсажа и позволял набирать скорость до 1880 км/ч на высоте. Потолок самолета составил 14 км. При максимальной загрузке топливом (с применением подвесных баков) самолет мог преодолеть 2500 км.

В плане аэродинамики МиГ-27 отличает изменяемая геометрия крыла, с возможностью менять угол стреловидности на 16, 45 и 72 градуса. Фюзеляж строился по схеме полумонокок с применением сварки и клепаных частей на основе сплавов алюминия и стали.

Фонарь кабины обеспечивал отличный обзор, был оснащен системами предотвращающими обледенение снаружи и запотевание изнутри. В случае необходимости предусматривался аварийный сброс фонаря.

Катапультирование пилота могло производиться на любой высоте при скоростях от 130 км/с, при этом автоматически срабатывал встроенный в катапультируемое кресло маяк обнаружения. Грязезащитные щитки шасси обеспечивали самолету возможность взлета с грунтовых полос и руление на земле.

Фото МиГ-27.

Фото МиГ-27Д.

Фото МиГ-27Д.

Вооружение

МиГ-27 имел 7 узлов подвески и мог нести до 4 тонн вооружения.

Различные варианты подвески допускали использование управляемых ракет «воздух-воздух» и «воздух-поверхность» как большой, так и малой дальности, а также кассетных неуправляемых ракет.

Бомбовая загрузка могла включать боеприпасы типа ФАБ-500 (до 8 шт.), ФАБ-250 (до 9 шт.) или ОФАБ-100 (до 22 шт.). Кроме того, МиГ-27 был приспособлен для использования тактических атомных бомб мощностью от 10 до 30 кт.

Авиационная пушка этого истребителя отличалась высокой мощностью и скорострельностью, превосходя все существовавшие на то время аналоги.

Фото МиГ-27К.

Фото МиГ-27К.

Модификации

Первой массово производившейся модификацией самолета считается МиГ-23БН, позже большинство этих машин направили на экспорт.

МиГ-27К стал самой совершенной модификацией истребителя. Он был оснащен прицельным комплексом, включавшим лазерную систему «Кайра-23». Эта машина была достаточно дорога в производстве и требовала высокого мастерства пилотов.

Упрощенным вариантом этой модификации стал МиГ-27М. Хотя он уступал по своим возможностям машинам типа «Кайра», но был дешевле, надежнее и не требовал повышенной квалификации пилотов и технического персонала.

Фото МиГ-27.

Фото МиГ-27.

Производство и экспорт

Всего было произведено 648 различных модификаций типа МиГ-23Б(Н) и 764 самолета МиГ-27.

Самолет состоял на вооружении ВВС СССР/России до 1993 года, после чего машины были списаны, утилизированы либо поставлены на консервацию.

В советское время МиГ-27 поставлялся в страны Варшавского договора и на Кубу, а также в Египет, Ирак и Ливию.

В Индии было налажено производство этих самолетов по советской лицензии, индийская модификация называлась МиГ-27МЛ («Бахадур»). К 2016 году эти самолеты, претерпев некоторые модификации, все еще состоят на вооружении ВВС Индии.

Фото МиГ-27 ВВС Индии и F-15 ВВС США.

Фото МиГ-27М ВВС Шри-Ланки.

Фото МиГ-27 ВВС Германии.

Рисованная картинка МиГ-27

Ни в одной стране мира, самостоятельно производящей авиационную технику, самолеты с изменяемым углом стреловидности не занимали такое видное место, как в СССР. По сути, именно они составляли основу наших ВВС в 80-х годах. Один из "родовых кланов" этих недавних лет образовал самолет МиГ-23.

Технически рискованный проект (у Су-17 поворачивались лишь небольшие части крыла) породил истребитель со сложной судьбой. Многочисленные доработки, коренные модификации, поиски тактической роли и места самолета в ВВС, а в результате, будучи еще весьма "свежей" машиной, МиГ-23 морально состарился раньше Су-17, потомка древнего Су-7.

Одной из самых разительных метаморфоз истребителя стало рождение модификации фронтового истребителя-бомбардировщика МиГ-23, давшего жизнь практически новому семейству легких ударных самолетов МиГ-27.

Поначалу это был тот же МиГ-23 с измененным прицельным оборудованием и двумя дополнительными узлами подвески бомб на хвостовой части фюзеляжа. Но форма его носовой части стала иной. Скошенный вниз, слегка приплюснутый (отсутствовала РЛС) цельнометаллический нос полумонокок, напоминавший клюв утки (из-за которого самолет получил в отдельных частях прозвище "Утконос"), значительно улучшал обзор из кабины летчика вперед и вниз, подчеркивая назначение машины - атака наземных целей. Венчал носовую часть небольшой иллюминатор из просветленной оптики для работы лазерной станции подсвета цели "Фон". Летные данные практически соответствовали характеристикам истребителя МиГ-23М.

Разработка истребителя-бомбардировщика МиГ-27 (изделие 32 - 25) началась в 1972 году на базе МиГ-23БМ. Первый полет на нем выполнил в 1974 г. летчик-испытатель ОКБ имени Микояна В. Меницкий. На Иркутском авиационном заводе до 1977 г. выпущено 560 машин.

Самолет МиГ-27 представлял собой уже полностью самостоятельную машину. Силовая установка его состояла из одного двухвального одноконтурного ТРДФ Р29Б300 статической тягой на форсаже 11 500 кГс, на максимале 8000 кГс (незначительное количество самолетов было оснащено двигателем АЛ-21Ф). Сопло внешнего контура заменили более легким хвостовым коком из титанового сплава, что снизило тягу силовой установки. Упразднение системы управления воздухозаборниками облегчило машину на 300 кг, но уменьшило максимальную скорость полета с числа М=2,35 до М=1,7 по газодинамической устойчивости силовой установки. Надо сказать, что в строевых частях на МиГ-27 никогда не летали на сверхзвуковых скоростях, поэтому установка дозвукового, с закругленными передними кромками, воздухозаборника была оправдана назначением самолета.

Снятие 500-килограммовой РЛС "родителя" позволило для обеспечения требуемой центровки установить на МиГ-27 пару кованых бронеплит трапециевидной формы по бортам кабины летчика. Запас топлива увеличился до 5400 л (без подвесных баков) за счет дополнительного топливного бака № 1а под поликом закабинного отсека. Наддув баков азотом в боевых условиях повышал живучесть самолета. Однако в повседневной практике система эта никогда не заправлялась, наддув баков осуществлялся воздухом, отбираемым от компрессора двигателя.

Подвесные топливные баки, емкостью по 800 л каждый, унаследованы от МиГ-23. Подфюзеляжный ПТБ ограничивал скорость до числа М=1,4, а два подкрыльевых ПТБ были вообще дозвуковыми. Подвеска их осуществлялась на поворотные консоли при угле стреловидности 16°. При этом поворот крыла автоматически блокировался до сброса или снятия баков. Подкрыльевые ПТБ приносили много хлопот техническому персоналу да и летчикам из-за частых отказов системы выработки топлива.

Основной силовой элемент самолета, как и у МиГ-23, стальной цельносварной расходной бак № 2 с центроп-ланными топливными отсеками и проушинами узла поворота крыла. На ранних машинах он часто трещал по сварным швам, впоследствии усиливался и приносил все меньше хлопот. Сами же поворотные консоли крыла, в каждую из которых централизованно заправлялось по 400 л топлива, часто подтекали, к чему привыкли и не обращали на это внимание. Узел поворота крыла был практически "вечным". Так называемую смазку "Свинцоль 01" (смесь смазки ЦАТИМ-201 и свинцового порошка), несмотря на требование технологии обслуживания "пробивать" еженедельно, возобновляли от случая к случаю или по крайней мере раз в год при регламентных работах.

Расчетная перегрузка планера составляла 7 единиц, но фигур "крутого" пилотажа в частях не выполняли. Заявленный практический потолок в 17 500 м тоже никто не штурмовал.

Из установившегося штопора самолет практически не выводился при любых углах стреловидности крыла. Последнее имело три фиксированных положения 16°, 45° и 72° (по переднему лонжерону). Истинные углы по передней кромке составляли соответственно 18°40" 47°40" и 74°40". Переднее положение крыла использовалось для взлета, посадки и полетов на дальность, заднее - при полетах на малых высотах для снижения тряски. Основное положение крыла - 45°.

По всему размаху поворотные консоли оснащены отклоняемыми носками и простыми закрылками плавающего типа. Угол отклонения последних зависел от скорости. Так, при заходе на посадку на скорости 450 км/ ч он составлял около 15° и при дальнейшем торможении самолета увеличивался до 50°. Из-за заклинивания кинематики и связанного с ним несинхронного выпуска закрылков в разные годы разбилось немало самолетов семейства МиГ-23/27.

МиГ-27 был оснащен одновременно упрощенным и усиленным шасси. В основных амортизаторах отсутствовали противоперегрузочные клапаны. Более мощные стойки, колеса и шины теоретически позволяли эксплуатировать самолет с грунтовых аэродромов. Так, типоразмер шин в сравнении с МиГ-23М был увеличен с 570x125 до 570x140 на передних колесах и с 840x270 до 840x360 на основных стойках. Давление в шинах колес основных стоек шасси было снижено с 12,5 кГс/смл до 11 кГс/смл. Однако незащищенность воздухозаборников двигателя от попадания посторонних предметов и возрастающий с эволюцией самолета максимальный взлетный вес свели на нет возможность грунтового базирования.

Любопытно, что грязезащитный щиток на передней стойке шасси, какоказалось, лишь усиливал подъем грязи и способствовал попаданию ее в двигатель. Поэтому к концу 80-х годов он был снят со всех самолетов МиГ-23 и МиГ-27. Основные стойки шасси оснащены мощными тормозными колесами КТ-163 (аналогичные колеса устанавливаются на Су-25, но без вентилятора охлаждения тормоза). Выносливость и надежность колес и тормозов допускали самое безалаберное отношение технического состава. К примеру, на первой серии колес внутренний подшипник большого диаметра был оснащен латунным сепаратором, который часто разрушался. Обнаружив дефект, техники самолета, чтобы не утруждать себя заменой комплекта тормоз-колесо, связывали сепаратор нитками. Так и "летали" до очередных регламентных работ.

В целом самолет создавался по возможности простым и дешевым, "элитные" усовершенствования конструкции поздних МиГ-23 на МиГ-27 не переносились. МиГ-27 получил вместо двухствольной 23-мм пушки ГШ-23Л мощнейшую шестиствольную 30-мм пушку ГШ-6-30 с боекомплектом 260 патронов и скорострельностью 6000 выстр/мин. Семь усовершенствованных точек подвески вооружения позволяли довести максимальную бомбовую нагрузку до 4000 кг.

И все-таки переделка истребителя формально во фронтовой истребитель-бомбардировщик, а фактически - в штурмовик, не могла остаться без негативных последствий. В процессе эксплуатации поступавших в войска МиГ-27 появлялись все новые и новые сюрпризы, связанные с усилением вооружения.

Участились случаи невыхода передней стойки шасси из-за коробления створок ниши от стрельбы из пушки. Во избежание попадания пороховых газов в воздухозаборники с последующим помпажом двигателя, а также для исключения разбивания фар, убиравшихся в нижние панели воздухозаборников, были установлены защитные щитки вблизи среза стволов пушки. Часто отказывал топливный насос бака № 1А из-за обрыва цепи питания в фильтре помех, установленном вблизи пушки. Позже начала "трещать" задняя стенка этого бака, к которой крепилась пушка.

Все это учитывалось в очередных доработках. Но некоторые болезни так и прошли через всю жизнь самолета. Пушка редко отстреливала все 260 патронов залпом, не заклинив. В частях обычно заряжали по 30 патронов, экономя ресурс. Характерны случаи разрушения звеньеотвода, являвшегося, как и сам патронный ящик, частью конструкции планера. Тогда требовался сложный ремонт с привлечением специалистов завода-изготовителя. На некоторых модификациях МиГ-27 большая часть АЗС (автомат защиты самолета) включения оборудования была выведена из-под контроля летчика на заднюю стенку кабины, влево от заголовника кресла, в недоступную для пилота зону. Включал их техник, а "выключала" тряска от стрельбы, да так, что почти все оборудование "вырубалось". Устранить этот недостаток, граничащий с анекдотом, так до конца и не смогли.

Следующая модификация - самолет МиГ-27М ("изделие 32-29".-Ред.) внешне отличалась утолщенной носовой частью с более крупным иллюминатором для лазерного дальномера "Клен-ПМ". В небольших наплывах на неподвижной части крыла разместили обтекатели антенны станции предупреждения об облучении РЛС противника "Береза-Л". Под радиопрозрачной передней кромкой киля находилась антенна дополнительной КЗ радиостанции дальней связи Р864, которую включали только для списания спирта в системе охлаждения, так как работала она крайне неудовлетворительно. Крепеж обтекателя антенны выполнялся заклепками с выступающими головками для турбулизации воздушного потока. На руле поворота имелось два гидродемпфера. В кабине появился телемонитор для слежения и прицеливания через объектив телеуправляемой ракеты. Соответственно из-за дефицита места злополучная панель выключателей "переехала" за сиденье летчика.

Скромные "наплывчики" на крыле и турбулизаторы на киле изменений в инструкцию летчику с точки зрения аэродинамики не внесли. Внутри самолета изменилось оборудование. Дополнительно были введены новые варианты вооружения; ракеты Х-29Л и Т, Х-27ПС, Х-25М и Р-60. На фюзеляжном пилоне подвешивался контейнер аппаратуры управления противолокационной ракеты X-27ПС (впоследствии Х-25МП). В период с 1978-го по 1983-й гг. Иркутский авиационный завод выпустил 150 экземпляров МиГ-27М (ред.)

Самолет усложнился, однако прицельно-навигационный комплекс, который должен был обеспечить автоматические режимы навигации и боевого применения, никогда не работал хорошо (это, к сожалению, было свойственно всем модификациям МиГ-27). Вся работа в частях по так называемому повышению точностных характеристик комплекса сводилась к постоянной и безрезультатной борьбе за это. Летчики предпочитали ручные режимы. А для получения хороших оценок "за применение в автомате" использовали "проверенные" 2 - 3 самолета в эскадрилье. Нижайшая надежность БЦВ, низкая культура рабочих мест специалистов, связанная со многими, в том числе - социальными факторами, не позволяли даже прогнозировать, какой из самолетов после очередных регламентных работ окажется "проверенным". Таковые берегли, кого угодно из летчиков в них не сажали, избегали вмешиваться в работу оборудования.

Самолет МиГ-27М выпускался бывшим вертолетостроительным заводом в г. Улан-Удэ. В отличие от иркутских МиГ-27 бурятские самолеты были просто безобразны по качеству сборки. Им было присуще несоответствие регулировочных параметров требованиям эксплуатационных технологий, неаккуратный монтаж трубопроводов, "холодная" пайка электропроводки, плохо подогнанные технологические люки. Последнее вынуждало техников закрывать лючки по принципу "пятеро подпирают - один закрывает". Уже через полгода новые самолеты в местах, часто "посещаемых" техническим составом, обнажались первозданной белизной дюралюмина.

В середине 80-х годов около 500 самолетов МиГ-27 прошли доработку на Иркутском и Улан-Удэнском авиационных заводах, где приобрели внешний вид МиГ-27М (с мало заметными отличиями). Новая модификация получила обозначение МиГ-27Д (доработанный) или "изделие 32-27".

Существовала еще одна модификация МиГ-27К, выпускавшаяся в Москве*. Повсеместно ее называли "Кайра" по условному обозначению установленного на ней лазерного дальномет-рического прицела. Наиболее сложная и совершенная, пользовалась особым уважением личного состава ВВС. Внешне самолет отличался сильно развитой оптикой носовой части и отсутствием бортовых бронеплит". На центральной подфюзеляжной точке подвески обычно был подвешен контейнер лазерного целеуказателя "Прожектор".

Самолеты, выделенные для участия в афганской войне (конечно, предпочтительно только московские и иркутские машины), проходили в частях дополнительную доработку. Внешне они отличались наличием на верхней поверхности фюзеляжа в корне крыла двух крупных "пилонов" - установок для пуска противоракетных пассивных помех.

Во время афганской войны на некоторых приграничных аэродромах МиГ-27 несли дневное боевое дежурство в системе ПВО страны вместо убывших в Афганистан истребителей. На под-крыльевые узлы подвешивались два пусковых устройства с установкой четырех ракет ближнего боя Р-60. Под фюзеляжем закреплялся подвесной бак. Наводились самолеты с земли до визуального контакта с целью.

Всего за время серийного выпуска с 1974-го по 1982-й годы было построено 910 МиГ-27. Самолет состоял на вооружении до 1993 года, когда большинство из 360 уцелевших на тот период машин было уничтожено в соответствии с Договором о сокращении вооружений в Европе. На сегодняшний день сохранилось лишь несколько десятков "двадцать седьмых" на территории России, Украины и Белоруссии. Практически все они находятся в нелетном состоянии.

Единственным иностранным государством, принявшим на вооружение МиГ-27, стала Индия, купившая в 1983 году лицензию на постройку этого самолета. С 1986 года на заводе фирмы Хал в городе Насик выпускается экспортная версия машины МиГ-27Л, аналогичная МиГу-27М. Индусы присвоили ей название "Бахадур" - "богатырь". До 1997 года планируется построить 165 экземпляров машины, оснащенных западным радиоэлектронным оборудованием.

Практически все МиГ-27 окрашивались одинаково, вне зависимости от мест базирования. Это был темный "лесной" четырехцветный камуфляж из поперечных неровных полос. По длине фюзеляжа цвета повторялись дважды, чередуясь от центра к периферии. Вдоль каждой консоли поперечные полосы были уже и повторялись единожды. Цвета камуфляжа матовые: черно-зеленый, темно-зеленый, темный фиолетово-коричневый, бежевый. Низ фюзеляжа, крыла и стабилизатора был окрашен светлой серо-голубой эмалью. Граница раздела камуфляжа и голубого низа на фюзеляже в районе стабилизатора у улан-удэнских машин была горизонтальная, на иркутских -подходила к передней кромке стабилизатора.

На всех МиГ-27Д на люке закабин-ного отсека было нанесено серо-голубой эмалью "изображение" ложного фонаря (пятно правильной формы). Своеобразная дезинформация для разведки вероятного противника. Дело в том, что в период переделки самолетов МиГ-27 в МиГ-27Д Иркутский авиационный завод занимался производством учебно-боевого МиГ-23УБ. Со всего Советского Союза в Иркутск слетались боевые машины, а разлетались как будто бы одни "спарки".

Встречались в наших частях единичные экземпляры, обычно из тех, что были выпущены на экспорт, с "песчаным" камуфляжем."

Бортовые номера самолетов наносились на бронеплиты синей, либо красной краской, позже цифры наносились только белыми контурными линиями.

Краска со временем отлетала, в основном на боковых поверхностях носовой части, а также на передней части грота и левее его по неподвижной части крыла. Здесь краску сдирали оружейники, протаскивая патронную ленту при зарядке-разрядке пушки через лючки в гроте (специальным лотком-лебедкой пользовались редко).

У самолета часто подтекало гидравлическое масло АМГ-10 по разъемам в районе шпангоута № 28, где фюзеляж расстыковывался. Подтекали и гидроусилители стабилизатора. Посему низ от шпангоута расстыковки и бока от люков под стабилизатором были обычно довольно грязными (черные разводы). Темно-серые разводы шли снизу по крылу от шарниров поворота консолей. На киле с правой стороны на треть высоты и треть хорды горизонтально шел белесый лучик выцветшей краски, след выхода спирта из KB радиостанции, а с левой стороны такой же вертикальный след пролитого при заправке и сливе спирта, иногда сильно вытравливавшего краску на киле и фюзеляже. В полетном положении левая сторона поворотного подфюзеляжного гребня выглядела исключительно грязной, так как на стоянке она была труднодоступной для мытья. На поверхностях руля поворота и закрылков оставались темно-фиолетовые следы выдуваемой смазки ВНИИ-НП-235 (из узлов навески).

Не окрашивались: хвостовой кок (серый с цветами побежалости) передняя кромка воздухозаборника (сталь), стальные накладки на Створках ниши носовой стойки и защитные щитки у среза стволов пушки (рыжий цвет пороховых газов). За пушкой тянулся грязный след от сдуваемой смазки.

Радиопрозрачные обтекатели антенн были графито-серые. Стойки шасси - молотковая эмаль или серебрянка. Колеса зеленые. Панели кабины - изумрудно-зеленые. Тубус монитора черный. Окантовка герметизации стекол фонаря розовая.

ХАРАКТЕРИСТИКИ САМОЛЕТА МиГ-27М

Угол стреловидности крыла :			Максимальная скорость полета
по передней кромке	18° 40"	74° 40"	у земли без подвесок , км /ч
по задней кромке		58°	с 2хХ -29, км /ч
Площадь крыла , мл			Минимальная эволютивная
Размах крыла , м

1*

2*

3*

4*

5*

Примечания:

Афганский дебют истребителей-бомбардировщиков МиГ-27

Истребители-бомбардировщики МиГ-27 являлись одними из наиболее массовых самолетов советских ВВС, однако на протяжении почти полутора десятков лет службы ни одному из них не довелось принять участие в реальных боевых действиях. Даже в годы афганской войны до самых последних месяцев не возникал вопрос об их отправке в состав ВВС 40-й армии и потому боевой экзамен для них стал тем более неожиданным.

Этому были свои причины. Задачи ИБА в ВВС 40-й армии исправно выполняли Су-17, первые из которых (так называемые «Су-17 без буквы») были переброшены в Афганистан уже при вводе войск. После не слишком впечатляющего дебюта (в основном, из-за малого радиуса действия и ограниченной боевой нагрузки) их быстро сменили Су-17МЗ, ставшие настоящей «рабочей лошадкой». При этом пошли даже на спешное переформирование в авиаполки истребителей -бомбардировщиков (АПИБ) истребительных полков ПВО южных округов, которым в афганской войне отводилась главная роль. Так, 136-й АПИБ из Чирчика и 156-й из Мары успели совершить по несколько «залетов» в Афганистан, а осенью 1987 г. их сменили Су-17М4 из Калинина.

Машины, прозванные «стрижами», пользовались славой надежных и неприхотливых самолетов, находившихся, что называется, на своем месте. Помимо этого, базирование из года в год самолетов одного и того же типа упрощало обслуживание, снабжение и планирование боевых вылетов, так что объективно вопрос о переходе на другой тип истребителя-бомбардировщика не возникал.

К осени 1988 г. подоспел срок очередной замены (по сложившейся практике, полки ИБА сменяли друг друга после года работы в октябре-ноябре). Но «подручные» полки из САВО и без того, едва вернувшись из Афганистана, то и дело срывались со своих баз, продолжая боевую работу «за речкой» с приграничных аэродромов. Других полков, успевших освоить боевое применение в условиях горно-пустынной местности, во всех ВВС было не так-то много. Вместе с тем, ИБА располагала еще одним типом истребителя-бомбардировщика – МиГ-27, которыми к концу 80-х гг. были укомплектованы свыше двух десятков авиаполков.

Возникло естественное предложение – направить на замену МиГ-27, в пользу чего имелось несколько доводов, основным из которых была возможность в оставшиеся месяцы войны опробовать самолет в реальных боевых условиях. Одновременно, самым простым и надежным способом разрешался вопрос, которому было посвящено не одно военно-научное исследование – какая же из двух машин, созданных по одним и тем же требованиям при сопоставимых характеристиках, вооружении и БРЭО является более эффективной.

Имела место и известная ревность летного состава частей «двадцать седьмых» к понюхавшим пороху и заслужившим боевые награды коллегам, летавшим на МиГ-21, МиГ-23, Су-17 и Су-25. Впрочем, если сами летчики и техники, за небольшим исключением, относились к выполнению интернационального долга как к предложению «добровольно-принудительному» и придерживались принципа «на службу не напрашивайся, от службы не отказывайся», то командование имело иные взгляды. В конечном счете субъективный фактор сыграл не последнюю роль, включая и то, что во главе ВВС 40-й армии к этому времени находился генерал- майор Д.С.Романюк, прибывший из Забайкалья, где он командовал дивизией ИБА и сам летал на МиГ-27 .

К 1988 г. ИБА южных округов, как и все ВВС, претерпела ряд преобразований. Почти сразу же после начала афганской войны в авиации начались радикальные организационные реформы, начало которым положил Приказ МО СССР от 5 января 1980 г., призванный свести «под одни знамена» ВВС и сухопутные войска с целью повышения их взаимодействия. В результате, силы фронтовой авиации были реорганизованы в ВВС военных округов, в которые вошла и авиация ПВО. Теперь они подчинялись командованию округов, что и привело к созданию собственно ВВС 40-й армии. Кроме того, Приказом МО СССР от 21.08.84 г. были созданы Главные Командования направлений, в которых имелись свои Управления ВВС, а ударные силы бомбардировочной авиации собрали в объединения централизованного подчинения – Воздушные Армии оперативного назначения (ВА ВГК ОН) и стратегического назначения (ВА ВГК СН). Созданное ГК Южного направления, со штабом в Баку, курировало ТуркВО и САВО, а также деятельность 40-й армии в Афганистане.

Такая структура оказалась чрезмерно сложной, децентрализованной и далекой от армейского единоначалия, что, в конце концов, дало обратный задуманному начинанию эффект – снижение потенциала имевшихся в наличии сил. Окружная организация была крайне непопулярной среди самих авиаторов, попавших под начало к «краснопогонному» командованию. Далекое от авиационной специфики – объемных работ на сложной технике и поддержания летной выучки, – на низовом уровне оно часто подменяло ее «углубленным изучением уставов» и излюбленной строевой подготовкой.

Летом 1988 г. порочность такой системы была признана Советом Обороны, восстановившим объединение сил ФА в Воздушные Армии, подчинявшиеся ГК ВВС. К этому времени ТуркВО и САВО слились в один округ, унаследовавший наименование САВО, однако перенесший штаб в Ташкент. Соответственно, авиачасти вошли в состав ВВС САВО (за исключением некоторых переданных под начало ВГК и подчинявшихся штабу Южного направления). С отходом от окружного подчинения они получили статус "ВВС на территории САВО». Полностью же волна перемен сникла уже после окончания афганской войны, когда 28 февраля 1989 г. была восстановлена 73-я Воздушная Армия со штабом в Ташкенте.

1* Последний командующий ВВС 40-й армии находился в должности вдвое дольше, чем кто-либо другой, прибыв в Кабул в сентябре 1986 г., он бессменно оставался на этом посту до конца войны.

До последних месяцев афганской войны, имевшиеся в южных округах МиГ -27 не привлекались к боевой работе.

К 1988 г. в округе имелись пять полков ИБА в составе двух авиадивизий. Три из них (136, 156-й и 217-й АПИБ), прошедшие Афганистан, были укомплектованы Су-17 разных модификаций, а два (129-й и 134-й) летали на МиГ-27. Примечательно, что такое же соотношение «два к трем» соответствовало и общим количествам этих машин в наших ВВС, имевших около 800 МиГ-23БН/МиГ-27 и несколько более 1200 Су-17.

129-й и 134-й АПИБ на МиГ-27 к осени 1988 г. входили в 24-ю АДИБ. Дивизия также завершила многоступенчатую реорганизацию: прежде она была смешанной (САД), представляя собой «сборную солянку» из почти всех видов фронтовой авиации и включала ИАП, АПИБ и БАП. После «разгрузки» и переподчинения части авиаполков, дивизия сохранила 129-й АПИБ, базировавшийся в Талды-Кургане (в просторечии именовавшемся «Талдыком») и была пополнена 134-м АПИБ из Жангизтобе, куда вскоре перебрался и штаб самого соединения.

Части довольно долго довольствовались старой техникой – перевооружение «тыловых» округов традиционно осуществлялось во вторую очередь, что изменилось лишь с обострением обстановки на южных рубежах СССР. 129-й АПИБ до 1975 г. летал на МиГ-17, которых сменили МиГ-21ПФМ, но уже в 1979 г. получил МиГ-27. Впрочем, у соседей дела обстояли не лучше – вступивший в боевые действия в Афганистане в числе первых, 136- й АПИБ начал воевать тоже на МиГ-21ПФМ. Вскоре положение было оперативно исправлено и, в соответствии со стратегией укрепления южного направления, полки начали перевооружать на новую технику, параллельно сводя их в мощные соединения с упором на ударные возможности (прежде в округах преобладали истребители-перехватчики).

Процесс шел не без неразберихи: в некоторых частях при переводе в ИБА и БА за два – три года сменялось по несколько типов самолетов. Переучивание на каждый занимало много времени и достижение боеготовности затягивалось. Так, тот же 136-й АПИБ, уже весной 1980 г. пересев с МиГ- 21 ПФМ на МиГ-21 СМ, без задержки через год сменил их на Су-17МЗ. Соседний, 156-й ИАП, входивший в состав 17-й ИАД ПВО. сменил специфику более радикально, перейдя летом 1981 г. в состав 34-й АДИБ и получив взамен перехватчиков Су-15 истребители-бомбардировщики Су-17МЗ.

К осени 1988 г. оба полка 24-й АДИБ имели МиГ-27 последних моделей: 129-й был оснащен МиГ-27М и МиГ-27Д, причем последние были доработаны из прежних полковых МиГ-27 1982-1984 гг. выпуска. Несмотря на различие в названиях, МиГ-27Д представляли собой аналогичные МиГ-27М машины: самолеты первых серий (изд.32-25) доводились до уровня «эмок» на авиазаводе в Иркутске. Они получали удлиненный нос с новым ПРНК-23М, лазерной прицельной системой «Клен-ПМ» вместо «Фона», служившего только для измерения дальности, а также развитый наплыв крыла, улучшавший поведение самолета на больших углах атаки, и турбулизаторы на киле, повышавшие эффективность руля направления, который оборудовался парой гидродемпферов. В составе оборудования РСБН-6С заменялась на А-321 «Клистрон», устанавливалась РСДН, новые радиовысотомеры А-031, резервная курсовертикаль, и менялось кабинное оборудование, важнейшим отличием которого был телемонитор для наведения ракет с ТВ ГН. После модернизации МиГ-27Д, получивший наименование изд.32-29, мог нести расширенный состав вооружения, включая управляемые ракеты Х-25, Х-27ПС, Х-29Л и Х-29Т.

Внешне МиГ-27Д отличался от «оригинальных» МиГ-27М мелкими деталями (в частности, на киле отсутствовал обтекатель антенны дополнительной КВ радиостанции Р-864, оказавшейся ненадежной в эксплуатации), однако нес характерное «родимое пятно» в окраске. Иркутский авиазавод в это время выпускал серию МиГ-23УБ и для сокрытия точного числа прошедших модернизацию боевых МиГ-27 на закабинном отсеке светло-серой краской наносилось броское изображение второй кабины, призванное уподобить самолет «спарке». Попутно создавалось впечатление, что завод производит только МиГ-23УБ. Неизвестно, ввела ли ко- го-то в заблуждение подобная маскировка характерного хищного профиля истребителя-бомбардировщика, однако приметная «вторая кабина» служила сведущему глазу верной приметой МиГ-27Д.

К осени 129-й АПИБ был пополнен также 16 МиГ-27М и Д из белорусских Постав, где переданный в штурмовую авиацию полк осваивал Су-25.134-й АПИБ в Жангизтобе (для краткости называемого «Жангизом») на севере Казахстана, помимо МиГ-27М и Д, имел одну эскадрилью «Кайр» – МиГ-27К (изд. 32-26) – наиболее совершенных машин этого типа, прозванных по наименованию прицельного комплекса «Кайра». Эта лазернотелевизионная система, сопряженная с ПрНК-23К, обеспечивала применение новых типов управляемого оружия, включая корректируемые бомбы, наведение которых осуществлялось даже при выполнении самолетом сложных видов маневра.

Приказ о направлении «для выполнения специального задания» поступил из ГШ ВВС, однако ни для кого не было секретом, что свою роль сыграла «протекция» генерал-майора Тимченко, недавнего командующего ВВС САВО (его сменил вернувшийся из ДРА генерал-майор Шканакин), выступившего с инициативой проверить в боевой обстановке имевшиеся в его подчинении МиГ-27. Свою роль сыграло и приближение окончательного вывода 40-й армии, что лишило бы командование самой возможности такого «экзамена».

При формировании группы сказались товарищеские отношения командующего с «талдыкскими» командирами, в первую очередь с комэском-2 подполковником В.Дорошенко, настаивавшим на своем участии в командировке. В результате направленные в Афганистан две эскадрильи 134-го АПИБ дополнила до полного полкового состава эскадрилья 129-го АПИБ, которой, естественно, командовал Дорошенко. В «талдыкскую сборную», как называли это подразделение, отобрали наиболее опытных летчиков только 1-го и 2-го классов, оставив «молодых» набираться опыта дома; такой подход практиковался и в других частях. Причем, по прибытии на место классным летчикам доставались и наиболее опасные задания – бесстрастная статистика свидетельствовала, что ВВС 40-й армии к началу апреля 1988 г. потеряли 190 авиаторов носивших 1-й класс, 41 – 2-й и 54 – 3-й!

Впервые за афганскую кампанию в ДРА направлялся полк ИБА полного состава. До этого обычно обходились двумя эскадрильями, а иногда и одной, что отчасти было вызвано нежеланием посылать на войну едва оперившуюся молодежь, только вчера закончившую училище и сменившую курсантские погоны на лейтенантские. В немалой степени существовавшая практика диктовалась и необходимостью сохранять в строю на базе хотя бы часть сил, правда при этом полк с боевого дежурства все равно снимался и оставшийся летный состав занимался плановой учебой.

В первую очередь усиление группы ИБА объяснялось изменившейся обстановкой – в результате начавшегося вывода войск к 15 августа был оставлен Кандагар, где базировалась почти треть ВВС 40-й армии. Правда, часть из них была переброшена в Шинданд, но отнюдь не уменьшившиеся объемы задач, с учетом перемен в дислокации, требовали пополнения авиагруппировки.

Подготовка к будущей командировке началась заранее. По специальной программе летчики отрабатывали особенности боевого применения в горно-пустынной местности, совершенствовали летно-тактическую подготовку в дневных и ночных условиях. Первоначально для освоения программы предлагался Центр подготовки летного состава в Чирчике, однако наличие в Казахстане горного политана Кзыл-Агаш позволило провести курс на месте. Повышение мастерства включало боевое маневрирование с боевой нагрузкой на средних и больших высотах, действия в особых случаях, выполнение взлета и посадки с максимальным взлетным весом по укороченным схемам в объеме 16-18 полетов. Летно-тактическая подготовка посвящалась особенностям самолетовождения при слабом навигационном обеспечении, в условиях высокогорья и запыленности воздушного пространства, отработке приемов преодоления ПВО. подавления и уничтожения огневых средств, прикрытия и взаимной поддержки при действиях в составе группы, а также методике полетов на различные задачи – разведку, целеуказание, прикрытие и поддержку войск. Основной упор в боевом применении делался на отработке атак наземных целей с использованием бомб, НАР и пушки, нанесение ударов днем и ночью с подсветом САБ. Бомбометание выполнялось исключительно с пикирования, вплоть до отвесного. Завершалась подготовка боевым сколачиванием пар, звеньев и всего состава эскадрилий (под ним понимается слетанность и тактическое слаживание – -чувство локтя» и взаимопонимание летчиков).

Каждый самолет за вылет расходовал полсотни ИК ловушек ЛО-43 и окрестности аэродрома были завалена горами стреляных гильз от них.

Несмотря на наличие в 134-м АПИБ МиГ- 27К, обладавших наибольшими возможностями и наиболее уважаемых летчиками, командование приняло решение не включать их в состав группы. Афганский опыт однозначно показал, что в сложных горных условиях, далеких от расчетной “малопересеченной» местности, на скоростной машине не удается использовать весь потенциал бортового оборудования. Электроника и прицельные системы оказывались бесполезными при поиске целей в хаосе скал, камней и зарослей зеленки. Сплошь и рядом цели вообще было невозможно выделить с высоты без подсказки наземного или вертолетного наводчика. А взять малоразмерный объект удара (им могло быть строение в кишлаке, огневая точка, засада за дувалом) на автосопровождение и целеуказание при скоротечном контакте и маневре не под силу было даже «Кайре» – наиболее совершенной системе, имевшейся тогда во фронтовой авиации . Причина заключалась в поднятой до 5000 м нижней границе безопасного от «Стингеров» эшелона, что накладывало серьезные ограничения на использование бортового прицельного лазерно-телевизионного комплекса. В результате, малоразмерные цели на местности оказывались за пределами дальности обнаружения установленной на самолетах аппаратуры наведения, поскольку оптимальный диапазон высот применения КАБ-500, УР Х-25 и Х-29 лежал в пределах 500-4000 м. Причем ракеты рекомендовалось пускать на скоростях 800- 1000 км/ч с пологого пикирования, когда самостоятельно разглядеть объект удара и обеспечить наведение из-за скоротечности сближения уже было практически невозможно. Дорогостоящие управляемые боеприпасы в этих условиях оставались оружием штурмовиков, действовавших в плотном контакте с авианаводчиками, а на истребителях-бомбардировщиках ПрНК с лазерным и телевизионным каналами наведения оставались балластом. К тому же они были подверженны частым отказам, что сказывалось и на работе сопряженных систем. Другим доводом было то, что на МиГ – 27К, несшем массивную «Кайру» отсутствовали бронеплиты кабины, отнюдь нелишние в боевой обстановке.

К моменту отправки «на войну» МиГ-27Д и М прошли типовой «афганский» комплекс доработок. Он включал регулировку системы запуска для повышения его надежности в жарком разряженном воздухе, некоторое повышение ограничения температуры газов за турбиной (обычно «срезанное» с запасом для экономии ресурса двигателя и разрешенное к увеличению только в боевой обстановке), а также установку на центроплане кассет с ИК ловушками ВП-50-60 с необходимой электроарматурой. Кресло КМ-1 дорабатывалось под размещение «боевого» НАЗ-7Б, для чего из его рамы выбирался лишний металл. ПрНК-23М проходил настройку «под горы», в результате которой прицельная задача, учитывавшая множество вводных (высоту, температуру и давление воздуха, угол пикирования, дальность до цели, баллистику боеприпасов и пр.) решалась в расчете на превышение и уклон местности вместо привычного равнинно-холмистого рельефа. В перебранный НАЗ вместо бесполезных удочек и спасательной лодки укладывали пару фляг с водой, ручные гранаты, автомат АКС-74У и запасные магазины к нему.

К октябрю группа 24-й АДИБ, составлявшая полноценный авиаполк, в составе которого было три эскадрильи (по 12 боевых МиГ-27 в каждой и четыре «спарки» МиГ- 23УБ) была готова к вылету. Командовал 134-м АПИБ, как именовали группу в документах, подполковник В.С.Маркелов, ставший впоследствии Героем России . Эскадрильями командовали подполковники В.Акашев, А.Блинов и В.Дорошенко. Путь на войну эскадрилья последнего начала, проделав 500-км «крюк» в обратном направлении: 20 октября ее МиГ-27 вылетели на север, направившись в Жангизтобе, где группе предстоял сбор и получение задачи в штабе дивизии. Через несколько дней вместе с полком они вновь оказались дома – по пути в ДРА в Талды-Кургане была выполнена первая промежуточная посадка (по этому случаю летчиков уже ждал буфет).

Следующими пунктами стали аэродромы Чимкент и Мары-1, где летному составу выдали обязательный камуфляж, включая зимние куртки и «ползунки», небесполезные близившейся зимой. Ознакомление с будущим ТВД по «Справке о местности» позволило узнать, что «в течение года здесь можно выделить лишь два сезона – холодный (середина ноября – начало марта) и жаркий (начало марта – середина ноября), причем переход от одного сезона к другому совершается очень быстро». В резко континентальном климате сухая теплая осень сменялась неустойчивой и промозглой погодой с ночными морозами до – 15°. Такой и выдалась последняя военная зима 1988- 1989 гг. для ограниченного контингента советских войск в Афганистане…

В Мары-1 были, помимо всего прочего, улажены пограничные формальности и оформлены необходимые документы. Последнее представляло собой в то время в известной степени нудную процедуру, включавшую заполнение деклараций с дотошным вопросом в графе «Цель Вашей поездки», выдачу «синих» (служебных) загранпаспортов и прохождение таможни. Время, затраченное на перелеты, было записано в летные книжки как не достававшие каждому по Курсу боевой подготовки упражнения начиная от «полетов по маршруту» до «полетов в облаках», поскольку объемы учебы улетавшим воевать никто не снимал.

Наконец, 29 октября после 40-минутного перелета группа преодолела последний, самый короткий, отрезок маршрута и приземлилась в Шинданде, аэродром которого с самого начала войны служил базой ИБА. Помимо двух эскадрилий Су-17М4 сменяемого 274-го АПИБ, здесь находилась выведенная из Кандагара штурмовая эскадрилья Су-25 из состава 378-го ОШАП, звено МиГ-23МЛД из 120-го ИАП, а также 302-я ОВЭ, оснащенная смесью Ми-8 и Ми-24. Именно они и встретили первыми новичков, патрулируя окрестности аэродрома и прикрывая их посадку. Общая же численность шиндандской группировки советских войск составляла 8600 человек, в то время как все население города не превышало 5 тыс. Помимо советских авиационных частей и подразделений, в Шинданде базировался и афганский 355-й смешанный авиаполк оснащенный Ан-26, Ми-8, Ми-25 и Су-7.

По устоявшейся практике, 274-й АПИБ задержался для помощи ввода в строй новичков, каждый из которых после изучения района и подготовки карт несколько раз слетал на полигон, привыкая к местности. Дважды выполнили полеты совместным составом Су- 17М4 и МиГ-27, однако не удалось вывезти летчиков 134-го АПИБ на «спарках» для практического ознакомления с наиболее часто встречающимися целями и ориентирами, а также и типовыми тактическими приемами, при которых передача опыта происходила буквально из рук в руки и была наиболее полноценной. У летчиков «МиГарей» не было допуска к полетам на Су-17УМ, а летчики «сушек» не имели опыта пилотирования МиГ- 23УБ. Смена матчасти заставила также перебросить в Шинданд необходимые для МиГ-27 средства наземного обслуживания. Кое-что (вместе с техсоставом) доставили Ил-76 и Ан- 12, а машины ТЭЧ и громоздкое оборудование везли эшелоном до Кушки, а оттуда – своим ходом в составе транспортных автоколонн.

На помощь соседей-афганцев к этому времени рассчитывать не приходилось. Те продолжали летать на Су-7БМК, занимаясь своими задачами и совместных вылетов никогда не предпринималось, хотя объективных препятствий, на первый взгляд, не было – все афганские летчики знали русский язык, а средства связи и управления были советского производства. Истинной причиной охлаждения отношений было разное отношение к боевой работе. Со стороны вообще могло показаться, что «коллеги» участвуют в разных войнах. В то время как группы советских самолетов и вертолетов постоянно вылетали для нанесения ударов по отрядам оппозиции, караванам и базам моджахедов, афганские летчики выполняли один-два вылета в неделю одиночным Су-7 или парой, не рискуя приближаться к "огрызающимся" целям, а в случае их работы вблизи советских частей в воздух поднимали МиГ- 23, «присматривавшие» за союзниками.

2* Заметим, что авиация НАТО эту задачу не смогла решить даже спустя десять лет, когда весной 1999-го против Югославии была начата операция «Решительная сила». Подробнее см. ИА №1/1999 и №1/2000.

3* Он получил это звание за участие в боях в ходе чеченской кампании.

Значительную помощь в освоении районов будущей работы экипажам ударных МиГов оказали летчики-истребители 120-го ИАП. На «спарках» они провезли новичков по типовым маршрутам, указав характерные приметы, ориентиры и опасные места.

Ухудшавшиеся отношения проявлялись даже на бытовом уровне: привыкшие опираться в своих действиях на мощь 40-й армии, правительственные военные с началом вывода советских войск в открытую стали звать наших «предателями», постреливали по стоянкам и подбрасывали на рулежки всякого рода колющий и режущий мусор, полосовавший пневматики. У некоторых летчиков нарастала склонность окончить -свою войну» самым простым способом, в результате чего за 1988-1989 гг. за границу были угнаны 11 самолетов и вертолетов, а в самом Шинданде полеты больше напоминали -доламывание» машин, восстановлением которых афганцы себя не утруждали, из-за чего уже на подлете окрестности базы поражали количеством разбитых и разграбленных остовов Су-7.

Заметную помощь в освоении районов работы оказали соседи-истребители, за три месяца работы успевшие побывать во всех «углах» зоны ответственности. На «спарках» они провезли новичков по типовым маршрутам, указав поворотные точки, характерные приметы и ориентиры, направления заходов и опасные места, появления над которыми без дела следовало избегать. Помимо особенностей штурманского дела, ветераны подсказывали детали боевого маневрирования, поиска целей и тактики, иные из которых находились на грани, а то и выходили за рамки наставлений, относясь уже не к технике боевого применения и производства полетов, а к летному искусству.

С учетом тонкостей, определяемых местным колоритом, вылеты на удар преимущественно планировались в ранние утренние или вечерние часы (полуденную жару и население и душманы пережидали в тени дувалов, «зеленки» и пещер, а потому поиск противника был обречен на неудачу). Караваны, прятавшиеся днем в кишлаках и укрытиях, трогались в путь лишь под вечер; при поиске следовало большое внимание уделять затененным склонам; в ночных полетах в первую очередь требовалось следить за собственным положением в пространстве и окружающим рельефом – столкновение с горами было опаснее любого зенитного огня. Общим правилом при построении боевого захода была атака с крутого пикирования, предпочтительная и по точности, и по безопасности – самолет находился над целью минимум времени и, разогнавшись, -поплавком» выскакивал за пределы возможной зоны досягаемости ПВО (соблюсти предписанную нижнюю границу в 5000 м удавалось не всегда, как из-за различного превышения местности, так и индивидуальных особенностей летчиков и боевого азарта).

Помимо знакомства с ТВД, в первые же дни личному составу пришлось заняться оборудованием стоянок и жилого городка для защиты от возможных обстрелов. В принципе, окрестности Шинданда считались относительно тихими – с местными моджахедами удалось договориться по принципу «мы вас не трогаем, вы – нас», но с началом вывода войск в провинции участились диверсии не успевших навоеваться «непримиримых», грозивших напоследок уходящим советским частям «кровавой баней». В августе отряды оппозиции на севере тут же захватили оставленный советскими войсками Кундуз, причем правительственным частям удалось удержать только подготовленный к обороне аэродром. Гератский мулла Акбар объявил: «Шурави вредили нам девять лет, но сейчас мы поручаем их Аллаху» и только Всевышний знал, чего больше в этом призыве – смирения или угрозы. Не полагаясь на Всевышнего, отряд -Хезбе Алла» (Партии Аллаха) местного командира Доврана подобрался к Шинданду и организовал артналет реактивными снарядами. Обстрел пришелся как раз на время посадки самолетов, но использовавшиеся душманами снаряды повышенной кустарными средствами до 20-25 км дальности из-за большого рассеивания рвались в окрестностях авиабазы.

За три дня в каменистой земле на стоянках и в жилой зоне отрыли укрытия и огневые точки, но все же опасность оставалась – на открытой -поляне» аэродрома даже без прямых попаданий осколки беспрепятственно разлетались на большие расстояния, а излюбленные душманами зажигательные (фосфорные) снаряды можно было тушить разве что имевшимся в изобилии песком. Стены модулей обшили стальными щитами, набранными из полос аэродромного покрытия К-1Д, завезенными в Шинданд как раз для подготовки к базированию усиленной авиагруппировки. Настилы предназначались для обеспечения полетов самолетов с взлетным весом 12 тонн, однако специально проведенные летные испытания позволили установить. что эти изделия имеют повышенный запас прочности и способны выдерживать 18-тонные машины. В конечном счете летать с них не пришлось, ограничились лишь использованием К-1Д для расширения стоянок, а остаток пошел в качестве разнообразного стройматериала – от столбов для колючей проволоки до пешеходных дорожек и облицовки строений. В качестве защиты использовались также ящики из-под боеприпасов, набитые песком и камнями. Стены защищали до высоты человеческого роста, хотя те, кто спал на втором ярусе коек, чувствовали себя не очень уютно. К счастью, проверить на практике эффективность всех этих мероприятий не пришлось – за все время пребывания полка аэродром был обстрелян всего два раза, и то разрывы легли с разбросом вдали. Поговаривали, что они адресовались соседям-афганцам, продолжавшим обмен ударами со «своими» противниками.

Безопасности базы способствовал характер окрестностей – каменистая пустыня с редкими кустами колючки, лишенная укрытий. К концу осени опустели многие селения, жители которых уходили со стадами на горные пастбища, а кочующие банды также избегали безлюдных мест, где они не могли получить приют и поддержку. Свидетельством этого было то, что большинство боевых повреждений самолеты и вертолеты получали не во время взлета и посадки, считавшихся наиболее рискованными режимами, а при работе в других районах; последняя потеря в шиндандской зоне имела место два года назад, когда поисково-спасательный Ми-8 7 октября 1986 г. был сбит снайперским выстрелом из “бура» в 180 км от базы и, после эвакуации экипажа, уничтожен с воздуха.

4* Популярное название сборных домиков пошло от их проектного обозначения К-120 «Модуль».

Техники возятся с бомбовыми тележками, капризными и не очень надежными, но необходимыми для подвески бомб крупного калибра. На стоящем рядом МиГ-27М видна ФАБ-500М62.

«Ухудшать показатели», тем более напоследок, не хотелось. Так как МиГ-27 на 3- 4 тонны превосходил МиГ-23 по взлетному весу и заметно уступал в «тягловой силе» (его двигатель Р-29Б-300 развивал на форсаже 11.500 кге против 13.000 кге у Р-35- 300), то набор высоты «свечой» с расположенного на высоте 1150 м аэродрома был невозможен. По массе МиГ-27 также превосходил «стрижей», отставая при этом в тяговооруженности, а потому был ощутимо тяжелее на взлете. Поэтому технику последнего в 134-м АПИБ изменили. Теперь, выведя РУД на «полный форсаж», после отрыва летчики слегка давали ручку от себя, разгоняя самолет на почти горизонтальной площадке до ближнего привода и, после уборки шасси и закрылков, набравшая скорость машина круто уходила вверх по углом 30°-40°. На горке с интервалом 2-4 сек. производился отстрел ловушек, которые шлейфом догорали позади до набора безопасной высоты. Сбор группы происходил на высоте 7000-8000 м, после чего по заложенному в ПрНК-23М маршруту МиГ-27 шли на цель.

Посадка также выполнялась в быстром темпе, «колом вниз». Уже по дороге домой группа шла со снижением, проходя с обратным посадочному курсом вдоль ВПП и растягивая интервалы между самолетами до 40 секунд. На траверзе БПРМ с высоты 1800 м МиГ-27 один за другим выполняли крутой нисходящий виток, выходя к полосе. Обороты двигателя держали на «малом газу», стараясь не разгонять машину более 550 км/ч. По мере приближения скорость гасили до 260-270 км/ч, при этом закрылки автоматически опускались с 15° до 50°, а в случае необходимости летчик истребителя-бомбардировщика подтягивал «на газке».

Зона ответственности летчиков Шинданда включала, помимо прилегающих провинций Герат и Фарах, также южные районы, где отроги Гиндукуша переходили в однообразные нагорья и пустыню, перемежавшуюся сухими руслами, промоинами, холмистыми грядами, нагромождениями скал и валунов. В сотне километров находился пользовавшийся недоброй славой горный массив Луркох, остававшийся – несмотря на неоднократные «чистки» и авиаудары – базой местных банд. К западу от него лежала «зеленка» Анардары (последнюю бомбить то и дело запрещали из Кабула – говорили, что в здешних садах и рощах находятся землевладения столичной знати). За пустыней, у иранской границы постоянными целями служили базы, расположенные у Рабати-Джали и озер Сабари и Хамдун, откуда в глубь страны двигались караваны с оружием и боеприпасами.

Обстановку под Кандагаром при всем желании трудно было оценивать оптимистично, однако блокированный центр провинции продолжал контролироваться правительственными войсками. Вывод частей 40-й армии и невозможность использования Кандагарского аэродрома (теперь он принимал только транспортные и санитарные самолеты) серьезно осложнили работу авиации. Город и аэродром, разделенные 20 км (до ухода наших различали «афганский» и «советский» Кандагар) окружали значительные силы моджахедов, прочно оседлавших дороги и отрезавших его от центра страны. «Духи» свободно передвигались в окрестной зеленой зоне, то и дело обстреливая город из минометов и реактивных установок. Контроль провинции и борьба с отрядами оппозиции для местного 2-го армейского корпуса генерала Олюми были непосильным делом – в округе действовало около полутысячи банд и, чтобы избежать стычек, штаб корпуса шел на выплату денег противнику, а иногда делился с ним продовольствием и боеприпасами.

Основная роль в противостоянии у Кандагара отводилась авиации, для которой эта задача оставалась первоочередной. Прежде цели у Кандагара регулярно обрабатывали базировавшиеся здесь эскадрильи МиГ-23, Су-17 и Су-25, теперь же, чтобы дотянуться из лежащего ближе всего Шинданда, приходилось преодолевать 350-400 км. Вылеты в этот район занимали до 75% общего объема работ эскадрилий Шинданда (как МиГ-27 и Су-25, так и поднимавшихся на их прикрытие истребителей). Цели, обнаруженные разведкой вокруг блокированного города, изо дня в день появлялись в плановой таблице 134-го АПИБ, из-за чего подфюзеляжный ПТБ-800 вообще никогда не снимали. Хотя по «чистому» штурманскому расчету дальность полета МиГ-27М с полной заправкой только внутренних баков составляла 1750 км, а радиус действия с 1000 кг бомб – 800 км, в реальной обстановке приходилось принимать во внимание дополнительный расход топлива с учетом особой процедуры взлета, время, необходимое на сбор группы и, главное, поиск целей, который проводился исключительно самостоятельно.

К самостоятельной боевой работе группа 134-го АПИБ приступила 3 ноября, когда последние Су-17М4 ушли домой. Впрочем, по инерции и в силу привычки к бессменным «сушкам» во многих документах штаба в Кабуле принявший эстафету полк до самого конца продолжали называть прежним 274-м! Между тем, работа шла без перерывов и выходных, с редкими «отбоями» по погоде. Выполнение задач и производство полетов регламентировалось Боевым уставом, однако не без подсказанных практикой поправок. 8 частности, для оперативности, боевое распоряжение штаба ВВС из Кабула, поступало уже с вечера по телефону. В нем указывались цели и места работы на следующий день, обычно из расчета три вылета на летчика. Последняя цифра определялась выносливостью летного состава – при большей нагрузке люди уже работали «на износ», теряя форму. На вечерней постановке задач командир и начальник штаба полка собирали летчиков, давая им указания, маршруты и назначая состав групп. Одновременно изучался район цели (характеристика объектов удара, их координаты, характерные ориентиры, ПВО противника, запретные зоны (где размещались свои и афганские части, а также мирные кишлаки) и готовились карты.

МиГ-27 на маршруте. Снимок сделан через прицел самолета капитана Кирьянова.

Утром из штаба телеграммой приходило подтверждение боевой задачи, окончательно утверждавшее согласованный со штабом части наряд сил, боевой расчет, высоту полета, высоту вывода из атаки, определявшуюся по ожидаемому противодействию ПВО, и точное время удара. Привлекавшиеся самолеты определялись планом-графиком полка, учитывавшим запас ресурса, их готовность и резерв сил. Для оперативного реагирования при появлении внезапных задач («работы по вызову») или задержке с вводными «сверху», комполка имел право самостоятельно назначить наряд сил и планировать вылеты на следующий день. На случай подмены вышедших из строя самолетов, усиления удара или срочных заданий, в полку выделялось дежурное звено. Причем, особенностью дежурства в 134-м АПИБ было вооружение МиГ-27 только бомбами, хотя дома предусматривался и истребительный вариант с ракетами Р-60 на подфюзеляжных АПУ-60-ll, при котором самолеты вылетали на перехват и наводились на цель по командам с земли (такое дежурство несли оставшиеся в Талды-Кургане и Жангизтобе МиГ-27). В Шинданде ракеты Р-60 с ИК ГСН не подвешивались даже при вылетах в приграничные районы, где не исключался риск встречи с пакистанскими истребителями – задачи сопровождения, как и ПВО базы, обеспечивали находившиеся рядом «настоящие» истребители МиГ-23МЛД.

В летную смену на полеты обычно выводилось 16 МиГ-27. Как правило, за смену выполнялось три-четыре вылета эскадрильей, а на летчика приходилось два-три вылета. Боевой порядок на маршруте строился колонной пар с визуальным контактом между ними и острым пеленгом самолетов в паре, обеспечивавшим хороший обзор и не препятствовавшим маневру. Однако полностью автоматизированный полет по маршруту и атака с использованием ПрНК-23М, обеспечивавшего проход трассы с поворотными и целевыми точками реализовать не позволяли ни особенности местности, ни характер целей. Сброс бомб «в автомате» давал площадное накрытие, при рассеивании с высоты достигавшим в лучшем случае 300-500 м, а потому такой вид действий оставался пустым расходом ресурса и боеприпасов. Точечные цели – отдельные здания, крепости, стоянки и укрепленные позиции моджахедов, не говоря уже о кочующих отрядах и караванах – необходимо было отыскивать в нужном квадрате визуально. Поэтому автоматика использовалась лишь во время 20-30-минутного полета по маршруту, пока навигационный комплекс ПрНК-23М и САУ-23Б1 вели самолет.

На маршруте для экономии топлива крыло всегда оставляли в положении 16°, выдерживая скорость 800 км/ч и полетный эшелон 10.000-10.500 м абсолютной высоты.При подходе к заданному району группа размыкалась на пары, начинавшие поиск. Каждой паре назначалась своя цель – их было так много, что с лихвой хватало на всех, а разделение позволяло избежать путаницы и не мешать друг другу. Ввиду удаленности объектов, на указания авманаводчиков с земли и вертолетов надеяться не приходилось. Ориентирами служили характерные изгибы реки или дороги, арыки, квадраты полей, садов и заметные издалека зеркала оросительных прудов-хаузов. На картах и планшетах указывались также приметные «свечки» минаретов, развалины и обветшалые, но хорошо заметные с высоты фрагменты древних стен, обычно отдельно стоящие и служившие надежной точкой отсчета (к тому же в утренние часы они давали четкие тени). Сами цели чаще всего приходилось отыскивать в селениях и «зеленке», где моджахеды останавливались на отдых, там же находились склады всех видов поступавшего из-за рубежа предметов снабжения, окруженные, как правило, укрепленными позициями.

Обнаружив цель, ведущий вводил свой МиГ-27 в пикирование, доводя угол до 40-45°, оптимальных по скорости снижения – более пологое затягивало время атаки, при крутом – самолет разгонялся и терял высоту слишком быстро, так что спустя секунды, не успев толком прицелиться, его нужно было выводить из атаки. За ним, слегка отстав, следовал ведомый, прицеливавшийся индивидуально. Самолет постепенно разгонялся до 1000 км/ч и скоростной напор ощущался дрожью всей загруженной бомбами машины. В пикировании МиГ-27 шел с небольшим скольжением, позволявшим точнее наложить прицельную марку. При прицеливании использовался лазерный дальномер «Клен-ПМ», данные которого учитывались вычислителем при выносе марки. Добившись наложения марки на цель, летчик плавными движениями педалей устранял скольжение, «успокаивал» машину по крену и рысканию и без задержки сбрасывал бомбы. Тут же следовал вывод с крутым набором высоты. Последнее выполнялось не только из опасений зенитного огня – запрет снижаться ниже 5000 м действовал строго, а тяжелая рука командующего ВВС 40-й армии была известна. В 134-м АПИБ летчики, «нырнувшие» ниже оговоренного «потолка», не раз получали взыскания и их на день-другой для острастки отстраняли от полетов за «грубое нарушение летной дисциплины». В летных кругах ходила популярная история о том, как одного из таких асов генерал пригрозил «выгнать с войны» и отправить в Союз, на что нарушитель отвечал: «Не пугайте меня Родиной!».

Боевым распоряжением, по букве Устава, оговаривалась «заданная степень поражения объектов» по типу «А», «В» и «С», означавшие соответственно уничтожение, и вывод из строя не менее чем на сутки повреждение «на время боя», определявшая количество и тип боеприпасов, потребных для выполнения тех или иных задач. На практике снаряжение самолетов больше зависело от наличия и подготовленности боеприпасов. Шиндандский склад боепитания выгодно отличался налаженным снабжением и завозом из недалекой Кушки, где разгружались эшелоны и боеприпасы машинами доставлялись на аэродром. На базе бомбы сортировали по типам, по возможности сразу же освобождали от упаковки и при получении задачи их оставалось только развезти по самолетам. Отлаженная система и в последние месяцы войны работала бесперебойно, однако в ход стало идти все подряд, без особого различия типов и марок боеприпасов.

По плановым целям «выкатывался» заданный тоннаж, благо при постановке задач характеристики целей звучали однообразно: ^крепость, занятая мятежниками,… дувал, где остановилась банда,… здание исламского комитета…” В то же время, 134-й АПИБ не получал заданий на непосредственную авиаподдержку, где играли особую роль точность и эффективность удара, требовавшие конкретного средства поражения. Имел место и другой повод – «подчистка» складских запасов по мере близившегося конца войны, дата которого была известна каждому. Выработка запасов шла столь интенсивно, что перед уходом пришлось спешно пополнять склады, закладывая на них запрошенный Кабулом трехмесячный запас боеприпасов, доля авиационных средств поражения в котором составила 823 тонны бомб и ракет.

Обычный вариант снаряжения МиГ-27 состоял из двух «пятисоток» либо четырех бомб массой по 250 или 100 кг, размещаемых на передних подфюзеляжных и подкрыльевых узлах. Чаще всего использовались ФАБ-250 и ФАБ-500 разных типов и моделей, ОФАБ-250- 270 и -100-120. Последние, впрочем, летчики относили к разряду «гуманных» боеприпасов из-за недостаточного поражающего эффекта, особенно при бомбометании с больших высот, когда невысокую точность нужно было компенсировать мощностью или количеством боеприпасов. Применения крупного калибра требовал и характер целей, большей частью защищенных и трудно уязвимых – развалить глинобитный дувал или толстую саманную стену «сотки» могли далеко не всегда. Даже на открытом месте их поражающее действие (осколки и фугасный эффект) по живой силе в 1,7-2 раза (в зависимости от различных условий) уступало ФАБ-250, не говоря уже о мощных «полутонках». При ударе же по легким строениям последние вообще обладали в 2,5- 3 раза более высокой эффективностью.

А это уже кадры, запечатленные капитаном В.Правдивцем.

Вид через прицел "МиГ-27М (вверху). Атака в пригороде Кандагара, ориентир – изгиб шоссейной дороги (в центре). Атака колонны машин. Справа внизу видны разрывы ОФАБ-100-120, сброшенные самолетом комэска (внизу).

В ход шли также зажигательные бомбы ЗАБ-100-175 с термитными патронами и ЗАБ-250-200, наполненные вязкой липучей смесью. Хотя гореть в горах и кишлаках было особенно нечему, а начавшаяся зима делала ЗАБ еще менее эффективными, огненные удары давали большой психологический эффект. Как правило, такие «гостинцы» могли накрыть довольно значительную площадь, а разлетавшиеся широким веером даже небольшие горящие капли, вызывали тяжелые ожоги. Поправка на тип цели делалась, когда стояла однозначная задача поражения живой силы – для этого старались использовать РБК-250 и РБК-500, сметавшие все живое шквалом разрывов в радиусе сотен метров.

К самолетам то и дело подвозили ОДАБ- 500 и -500П, однако отношение к капризному боеприпасу было неоднозначным. Очевидцы- десантники рассказывали о впечатляющих результатах их действия – сметенных строениях, выжженных проплешинах в зарослях «зеленки» и обгоревших трупах с выбитыми глазами. Спастись от объемного взрыва не помогали ни складки местности, ни окопы, ни укрытия. Более того, в замкнутых объемах строений содержимое ОДАБ оказывалось в наиболее благоприятных условиях (отсутствие ветра и низкая влажность), давая максимальный фугасный и термический удар. Вместе с тем, надежность ОДАБ (особенно зимой) оставляла желать лучшего. Поражающие качества объемного взрыва, сжигавшего все в сотнях кубометров высочайшей температурой и давлением, достигалась лишь при определенной концентрации топливо-воздушной смеси. К тому же, несмотря на впечатляющий калибр, бомбы содержали относительно небольшое количество жидкого ВВ

– 93 кг сжиженной окиси этилена в ОДАБ-500 и 145 кг пиперилена в ОДАБ-500П. Создание аэрозольного облака оптимальной насыщенности и его своевременный подрыв должны были обеспечить находящиеся в бомбе сначала шашки разрывного, а затем детонирующего действия. Их подрыв производился взрывателями через четко заданные временные интервалы. Получаемый эффект, однако, зависел от ветра, температуры, влажности и атмосферного давления, а также соблюдения режима бомбометания и не всегда достигался даже в полигонных условиях. В афганской обстановке неблагоприятными были сразу все факторы, из-за чего часто не происходил не только подрыв, но и простое горение без детонации. Конструкция ОДАБ-500П и ПМ, помимо перехода на другой тип ВВ, включала целую систему шашек разрывного заряда, формирующего облако нужной концентрации, и специального лидера-упредителя на трехметровом штоке, подрывавшего заряд над поверхностью земли. Усложнение конструкции не решило всех проблем, хотя надежность боеприпасов заметно повысилась, но все же ОДАБ срабатывали не всегда, особенно с наступлением зимней сырости и низких температур, при которых капельки смеси не хотели воспламеняться.

На переднем плане толстостенные ФАБ-500ТС, дававшие при разрыве массу тяжелых осколков.

В ожидании команды техники группы вооружения отдыхают на бомбоскладе Шинданда, сидя на ОДАБ-500П. На заднем плане видны РБК-500 (внизу).

На аэродроме к ОДАБ относились не без опаски – прошел слух, что их содержимое ядовито, да и хлюпавшая начинка требовала осторожности в обращении, в то время как обычные фугаски запросто сбрасывали на землю и катали по бетонке. Загрузка МиГ-27 в группе могла быть самой разной – часть машин несла ФАБ и ОФАБ, другие – РБК, ОДАБ или БетАБ.

При перебазировании с собой захватали блоки УБ-32-57 и Б-8, но они оставались без дела. Использованию мощных НАР С-24 прозванных в Афганистане «гвоздями», в некоторых случаях предпочтительному, препятствовало то же ограничение по высоте полетов: пуск с 5000 м не мог быть прицельным, т.к. их максимальная эффективная дальность стрельбы составляла 4000 метров. О таких “Карандашах», как С-5 и С-8, и говорить не приходилось – их прицельная дальность составляла всего лишь 1800-2000 м. По той же причине “балластом» оставалась мощная 30-мм шестиствольная пушка ГШ-6-30, обладавшая скорострельностью в 5000 выст./мин. и мощным 390-граммовым снарядом. Тем не менее, полный боекомплект к ней (260 патронов) всегда находился на борту.

Обслуживание самолетов велось по боевым требованиям 2-й части НИАС на военное время. Такое разрешение было введено только с июня 1986 г. Прежде Главный штаб ВВС афганский конфликт к войне не приравнивал, а работы велись в обычном порядке, хотя и с поправками, вызванными многократно возросшей трудоемкостью. Используемая в Союзе предварительная подготовка была отменена и заменялась текущей предполетной и послеполетной, а также целевыми осмотрами с контролем «нужных» систем, вместо принятого ранее «все подряд». Разрешалось выпускать самолет в полет с неисправностями и отказами, если они не сказывались на безопасности и позволяли выполнить задачу. Если даже подходил срок регламентных работ, МиГ-27 продолжали службу – разрешено было продление ресурса до 50 часов при нормальной работе машины.

Несмотря на различного рода подобные «послабления», общий объем трудозатрат на техническую эксплуатацию возрос по сравнению с «союзным» на 92%, а основную долю времени занимало снаряжение и подвеска боеприпасов, расход сил на который увеличился в 24 раза. На помощь оружейникам приходили все – от техников самолетов и механиков до незанятых летчиков. Подготовка велась группами по три-пять человек. Одна вскрывала «цинки» с патронами ИК-ловушек, развозила их по самолетам и набивала кассеты ВП-50-60. Другая растарировала бомбы, сбивая бандажи и извлекая их из деревянной упаковки (бомбы готовились всегда с запасом на один-два вылета из расчета, что лишняя сотня фугасок не помешает). Остальные на прицепах и тележках доставляли бомбы к самолетам, где их принимали подготовленные расчеты с техником-оружейником во главе, взводившим замки держателей, проверявшим цепи управления и руководившим подвеской. После этого специалисты из группы АВ с тележкой подготовленных взрывателей обегали стоянку, вкручивая их в бомбы и снимая чеки (снаряжать бомбы загодя и хранить их было опасно и строго запрещалось).

Лимит времени, особенно при подготовке к повторному вылету, делал необходимым одновременный осмотр самолета, заправку, зарядку воздухом и азотом, проверку систем и подвеску вооружения. На всякий случай при этом следили, чтобы никого не было в кабине, электропитание на цепь управления оружием не подавалось и соответствующий переключатель устанавливался на “невзрыв» – в этом случае взрыватель не взводился даже при сорванной чеке и случайном срыве бомбы с замка. После подвески и снаряжения бомб никому, кроме летчика, не разрешалось занимать место в кабине или включать аппаратуру готового к вылету самолета (случаи стрельбы на земле и отстрела ИК-ловушек, грозивших сжечь стоянку, были далеко не единичными – достаточно было отключить блокировку по шасси и не обратить внимание на положение «нужного» тумблера).

В обязательном порядке заполнялись сжатым азотом баллоны системы нейтрального газа, обеспечивавшие МиГ-27 наддув топливных баков для снижения опасности пожара при простреле.

Вылеты под Кандагар чередовались с ударами по Луркоху, Гиришку и предместьям Герата, наносившимися как в ответ на вылазки моджахедов, так и для их предотвращения. Требование командования обезопасить вывод сухопутных войск, вызвало необходимость «профилактической» бомбардировки придорожных зон и потенциально удобных для организации засад мест, а также путей выхода банд к коммуникациям. Как правило, авианалеты однозначно давали понять противнику, что обстрел колонны немедленно повлечет удар авиации по этому месту и близлежащим кишлакам, дававшим приют отрядам «непримиримых».

В целом эффективность высотного бомбометания не могла быть высокой. Наряду с трудностями поиска и распознавания целей, основными причинами оставались отсутствие единой методики и зависимость от личных навыков летчика, значительное рассеивание бомб, в лучшем случае составлявшая несколько десятков метров, а также сами горы с их неустойчивой метеообстановкой (колебания температур, частые ветры, струйные течения, восходящие и нисходящие потоки) влияние которой не поддавалось учету ни прицелом, ни летчиком. Даже в лучшие времена, когда ограничения по высоте были не такими строгими, объективным контролем засчитывались в разряд результативных (помимо прямых попаданий), разрывы, ложившиеся не далее чем в 50 м от границы цели. Недовольный существующим положением, полковник Александр Руцкой, до августа 1988 г. бывший заместителем командующего ВВС 40-й армии по фронтовой авиации, уничтожающе характеризовал навязанный летчикам стиль работы: «Зачем вообще тогда летать, жечь керосин, сбрасывать сотнями тонн в сутки дорогостоящие боеприпасы, если результативность ударов нулевая?..».

Фрагмент полетной карты-двухкилометровки провинции Фарах. Масштаб 1:200.000, т.е. в 1 см 2 км. Виден прочерченный курс, кружок – район поиска и цель в центре (справа на с.61). Запасы авиабомб на складе боепитания.

Один из примеров нанесения на МиГ-27Д из состава 134-го АПИБ отметок боевых вылетов. Две большие красные звездочки, видимо, обозначают вылеты, в ходе которых были уничтожены особо важные цели.

Приходилось искать другие способы использования авиации. До трети вылетов 134- го АПИБ проводилось на минирование местности. Помимо основной задачи – сковывания противника и препятствия его передвижениям – минирование отчасти компенсировало ограниченный характер воздействия, ведь остававшаяся сотня самолетов ВВС 40-й армии не могла обеспечить постоянное господство над обширными зонами ответственности, тем более круглосуточно. Сброшенные на минирование ФАБ и ОФАБ, взрывавшиеся то туг, то там в течение нескольких суток, позволяли растянуть срок «присутствия» и давали эффект давления на противника. Если обычный налет можно было переждать, укрывшись от самолетов, то таившиеся бомбы-мины и неожиданные взрывы в прямом смысле слова подрывали желание покидать убежища. Обычные методики не позволяли оценить эффективность такого бомбометания – оно не давало немедленного поражения, но в его пользу говорили специальные рекомендации психологов: при свойственном мусульманам фатализме, скрытая неотвратимая угроза подавляет больше, чем явная опасность.

Под МиГ-27Д подвешена штурмовая низковысотная авиабомба ОФАБ-250ШН.

8 то же время, «засев» зарекомендовавшими себя заградительными авиаминами, которыми набивали РБК и КМГУ, накрывавший большие площади при высокой плотности (на каждые несколько квадратных метров приходилось по мине), требовал сброса с небольших высот. При разбросе груза с заданных по условиям безопасности 5000 м мины относило ветром, разброс становился чрезмерным и хлопки небольших мин, срабатывавших при самоликвидации в течение трех суток, не производили должного впечатления. Единственным способом оставались бомбардировки изо дня в день фугасками, подавлявшими противника сотрясавшими землю могучими разрывами. К тому же, разлетавшиеся осколки «пятисоток» и обломки камней сохраняли убойную силу на расстоянии в 600-700 м.

Помимо плановых ударов, МиГ-27 привлекались к ведению разведывательно-ударных действий (РУД) – самостоятельному поиску и уничтожению, шире известному как «свободная охота». Большей частью они выполнялись для поиска караванов и отдельных машин вдоль троп и дорог, из-за чего РУД иногда расшифровывалась как «разведка участков дороги». Особенно оживлялось движение душманского транспорта по ночам, когда под покровом темноты караванщики чувствовали себя увереннее, а правительственные войска предпочитали не покидать гарнизонов и застав. Это отчасти упрощало задачу летчикам: свет фар машин с высоты 3500-5000 м можно было наблюдать на удалении 40-60 км, а наносить удар – немедленно, так как свои колонны пережидали ночное время под защитой городских стен и блокпостов.

В дневное время поиск велся парами, а для наращивания усилий можно было привлечь МиГ-27 дежурного звена, постоянно находившихся в готовности №1. Готовясь к вылету на «охоту», летчики изучали район поиска по фотопланшетам и картам крупного масштаба, с помощью разведданных определяя наиболее вероятные пути движения противника, отмечая положение своих постов и прохождение колонн на дорогах. На картах- пятикилометровках наносили азимутально-координатную сетку РСБН, маршрут полета, зоны радиокоррекции и приграничную 10-км зону. После участившихся стычек с пакистанскими F-16A, своему положению по отношению к «ленточке» приходилось уделять особое внимание. Боевой порядок в паре при поиске держали в строю «пеленг» с углом 20-25° и дистанцией 400-600 м с превышением ведомого на 100-150 м. Основное внимание на маршруте уделяли просмотру дорог, троп, речных долин и горных проходов.

Вывод сил спецназа и вертолетных эскадрилий, игравших главную роль в охоте за караванами, изрядно развязал моджахедам руки. Теперь, наряду с лошадьми и верблюдами, все чаще можно было видеть колонны джипов и грузовиков повышенной проходимости. Только за октябрь 1988 г. разведка 40- й армии зафиксировала прохождение границы более чем 100 караванами с оружием и боеприпасами. В ответ все большую роль в работе фронтовой авиации и 134-го АПИБ стали занимать ночные вылеты. Помимо борьбы с караванами, это делало воздействие круглосуточным, а целями становились лагеря и стоянки, выдавшие себя светом костров. К ночным вылетам привлекали только летчиков 1 -го класса, обученных бомбометанию по освещенным с воздуха целям и выполнивших не менее 10 контрольных и тренировочных полетов в темное время суток.

На ночные полеты выводили до десятка МиГ-27. Поиск вели одиночными самолетами, преимущественно в равнинной местности и предгорьях, лишь в ясные лунные ночи назначались квадраты для «охоты» в горах, когда отчетливо просматривались вершины и хребты. При этом во время подготовки особо отмечалось положение горных пиков по азимуту и дальности от маяка РСБН. Продолжительность полета составляла не более 1 часа 20 мин, а в воздухе одновременно находились два МиГ-27, направлявшиеся в разные стороны. После завершения поиска и поворота домой поднимались следующие и, тем самым, РУД велись без перерыва. На самолеты подвешивались по две САБ-100 и от двух до четырех ОФАБ-100-120 или ОФАБ-250-270.

Ночная работа вызвала рост нагрузки на летчиков – помимо утомления при пилотировании по приборам и ориентировке, изматывал напряженный поиск в темноте и «рваный» суточный ритм чередующихся дневных и ночных вылетов. Так, уже 10 ноября капитану В.Правдивцу пришлось в затянувшуюся смену шесть раз подниматься в небо – после двух дневных вылетов он еще четыре раза вылетал ночью! По два-три ночных вылета были нормой и в последующие сутки, а позднее ему пришлось и 31 декабря встречать в.воздухе – взлетев накануне полуночи, летчик приземлился уже во втором часу ночи следующего дня.

Ночная атака выполнялась по следующей методике: обнаружив цель, летчик выходил на ее траверз на удалении 10-15 км, уточняя место и направление движения. Одновременно производился запрос КП и, в случае получения «добро» на атаку, пилот наносил удар «с ходу» или сбрасывал САБ, горевшую не менее семи минут. Этого времени было вполне достаточно для оценки обстановки и организации атаки. На следующий день обычно проводили контроль результатов, визуально или фотографированием. В случае удачи на месте оставались развалины, трупы лошадей и верблюдов или разбитые машины; тогда, при возможности, вертолетчики забирали уцелевшие трофеи.

В одном из таких вылетов еще накануне днем один из летчиков обратил внимание на небольшой, но очень удобный для стоянки сосновый лесок в районе Анардары. Проходя над районом ночью, он заметил внизу огонек и, обойдясь без подсветки (как он потом рассказывал, из опасения, что «духи» услышат гул самолета и погасят костер), «потушил» его бомбовым ударом.

Время от времени МиГ-27 выполняли вылеты по вызову на освещение под Кандагар, где цели лежали в опасной близости от позиций правительственных войск. Парашютные факелы САБ использовались не только для подсветки при ударах с воздуха, но и для ведения артиллерийского огня. Для этого самолеты несли не только САБ-100, но и более мощные многофакельные САБ-250-200, дававшие вдвое большую яркость света. По медленно опускавшимся на парашютах «люстрам» тут же открывали отовсюду огонь, пытаясь их «погасить» и нащупать самолет. Это, в свою очередь, использовали летчики, хорошо видевшие трассы и в ответ наносившие удар по выявленным позициям.

Ночная посадка, с учетом сложности маневра, нервного напряжения и накопившейся усталости, была трудной даже для опытных летчиков. Не обошлось без поломок, к счастью, обошедшихся без серьезных последствий: на двух самолетах при касании полосы были стесаны фальшкили, причем их пилотировали командир полка подполковник Маркелов и замполит Бесчеревных. В остальном МиГ-27 доставляли минимум проблем: отказы по конструкции и системам свелись к паре случаев, в одном из которых после пробега не сбросился тормозной парашют из-за заедания замка, а в другом – на севшем и зарулившем на заправку самолете крыло не складывалось из положения 16° (виной чему оказался дефект в системе управления поворотом консолей). В обоих случаях отказы удалось устранить на месте. Усиленное шасси с мощной амортизацией без противоперегрузочных клапанов позволяло избегать поломок, нередких у других самолетов при грубых посадках, а выносливые основные колеса (такие же, как на Су-25, но имевшие систему охлаждения тормозов), не «разувались» при перегреве, что у «грачей» было обычным делом.

Небольшим оставалось и число отказов по оборудованию: изредка «гуляла» работа системы воздушных сигналов СВС-П-72 и топливной автоматики, в жиклерах которой оседала вездесущая пыль. ПрНК-23М и РЭО, вызывавшие довольно много нареканий в Союзе, попав «на войну», вели себя пристойно – впрочем, в значительной мере потому, что редко использовались в полном объеме и ограничивались проводкой МиГ-27 по маршруту в район цели. Кроме того, полеты обходились без использования пушки – частого источника отказов и поломок конструкции. Стрельба из ГШ-6-30 сопровождалась 11,5-тонной отдачей, которую полностью не могли погасить демпферы. Результатом этих «бортовых залпов» были обрывы цепей питания и волноводов, выключение АЗС, обесточивание оборудования, а то и выход его из строя. Невозможность использования этого оружия в немалой степени способствовала тому, что за весь срок пребывания 134-го АПИБ в Афганистане срывов вылетов из-за отказа матчасти не было.

Офицеры рядом с МиГ-27Д из состава 2-й эскадрильи 134-го АПИБ. Хорошо видна накрашенная «кабина» и «заголовник».

Однообразная утомительная работа днем и ночью изматывала летчиков и техников. Хотя авиационные медики, сопровождавшие деятельность ВВС 40-й армии, относили летную работу к категории тяжелых, условия для отдыха оставались минимальными – даже выспаться в битком набитых «кубриках» удавалось редко. Предписанные приказом Главкома ВВС №018 за 1984 г. контроль установленной нормы налета и «исключение переналета наиболее подготовленных экипажей» обеспечить не удавалось, как и направлять людей в «отпуска с войны» – 15-дневный отдых дома в профилактории. Оставалась лишь сооруженная самостроем баня в ТЭЧ и расслабление известным способом – ежевечерним снятием напряжения «наркомовской нормой». Однако и на этом пути приходилось проявлять изобретательность, поскольку местный военторг, принявший в борьбе за всенародную трезвость (неожиданно!) самое непосредственное участие, мог предложить только лимонад, одеколоны и лосьоны. Оба последних вида жидкости раскупались мгновенно, так как цены на доставлявшиеся контрабандой из Союза водку и коньяк были весьма кусачими. Сам МиГ-27, в отличие от некоторых других боевых машин, был «сухим» самолетом, использовавшим в системе охлаждения оборудования куда более теплоемкий, чем спиртосодержащие жидкости, но (увы!) совершенно не питьевой антифриз. Оставалось довольствоваться спиртом, выдававшимся на протирку контактов АСО и ловушек, – рецепты его экономии и списания сменщикам передавали прежде всего. С питанием проблем не возникало – снабжение Шинданда выгодно отличалось от других мест: среди зимы в столовой появлялись венгерские яблоки и болгарские овощи, полагавшуюся селедку заменяла красная рыба и значившаяся в рационе закуска вечером исполняла свое прямое назначение.

После встречи Нового Года работа 134-го АПИБ продолжалась в прежнем ритме. Налет на летчика в полку за январь составил 18-25 часов. Война не собиралась идти на убыль и в последние дни. Запоминающимися стали несколько срочных вылетов МиГ-27, вызванные понесенными авиацией потерями. 11 января возвращавшийся в Шинданд МиГ-23МЛД капитана С.Лубенцова из-за отказа топливного насоса упал в 110 км от аэродрома. О катапультировании летчика в горах на КП узнали сразу же от его ведомого – А.Лактионова. Сопровождая спускавшегося на парашюте командира, он не удержался от комментария: «Ну, красиво ты оттуда вылетел, зрелище – сила!». В Шинданде тут же начали спасательную операцию: в воздух немедленно поднялось звено Су-25, отыскавшее летчика и атаковавшее замеченную неподалеку вооруженную группу. Следом за «грачами» через полчаса под прикрытием МиГ-27 подошли вертолеты группы ПСС, забравшие летчика.

В воскресенье, 22 января, МиГ-27 срочно вылетели к Кандагару на выручку попавшему под огонь экипажу Ан-26. «Спасатель» из 50-го ОСАП. прилетевший за ранеными, сразу после посадки попал под ракетный обстрел и был так изуродован осколками, что летчикам пришлось спешно покинуть свой «борт». Подоспевшее звено МиГ-27 обработало позиции ракетчиков, дав возможность другому самолету забрать экипаж и пострадавших.

Вылеты продолжались до начала февраля, причем летчики Шинданда покинули Афганистан позже остальных. Первоначальным планом вывода предполагалось оставить аэродром 27 января, однако по настоянию Кабула 40-я армия в конце месяца предприняла операцию против моджахедов и встал вопрос о задержке в ДРА части советского контингента. Однако в Москве решили выполнить подписанные соглашения в установленные сроки и в последнюю январскую ночь из Баграма вылетели последние советские самолеты. Следом Кабул покинули транспортники 50-го ОСАП. Шиндандская авиагруппировка уходила 4 февраля. Первыми взяли курс к советским границам штурмовики 378- го ОШАП, следом – истребители. За ними поэскадрильно взлетели МиГ-27 и, последними, прикрывавшие взлет вертолеты.

За 95 дней командировки летчики 134-го АПИБ выполнили, в среднем, по 70-80 боевых вылетов, имея по 60-70 часов налета (в летной книжке капитана В.Правдивца сохранилась запись о «персонально» сброшенных 36.250 кг бомб). В САВО группа задержалась на запасном аэродроме Капай-Mop в 50 км от границы в составе сосредоточенной рядом с ДРА группировки, готовой поддержать Кабул на случай крупномасштабного наступления моджахедов. Призывы об авиаударах с советских аэродромов звучали очень настойчиво, но снова вмешиваться в войну руководство страны не хотело, ограничившись снабжением афганцев продовольствием и оружием. Ровно через месяц, 4 марта, МиГ- 27 вернулись на свои аэродромы.

По результатам афганского экзамена МиГ-27 показал себя надежной и выносливой машиной. Вместе с тем, возможности самолета и комплекса его вооружения были использованы далеко не полностью, в первую очередь из-за своеобразия ТВД и характера боевых действий, сопровождавшихся множеством директивных ограничений .

Афганистан позади. Подполковник В.С.Маркелов докладывает Главкому ВВС маршалу авиации Н.М.Скоморохову. Аэродром Калай-Мор.

Истребитель-бомбардировщик, создававшийся для поражения малоразмерных подвижных и стационарных целей с использованием широкой номенклатуры боеприпасов, применялся исключительно для бомбардировки с больших высот, из-за чего большая часть его прицельного оборудования и оружия не могла быть задействована. Это относилось как к применению ПрНК- 23М, работу которого приходилось заменять ручными режимами, так и неполному объему использования АСУ-23Б1, для которой за пределами возможностей оказывались сложные профили взлета и посадки. Местные условия и ограничения “нивелировали» боевую нагрузку самолетов (будь то МиГ-23, МиГ-27 или Су-17) до типовой пары «пятисоток», а эффективность удара определялась, в первую очередь, выучкой летчика.

Адекватной оценки боевой эффективности МиГ-27 кратковременно использование в Афганистане дать не позволило. Тем не менее, некоторые его достоинства удалось оценить: МиГ-27 выгодно отличался отСу-17МЗ и М4 запасом топлива во внутренних баках (4560 кг против 3630 кг) и, соответственно, имел несколько большую дальность и продолжительность полета при равной загрузке. Более выгодная компоновка оборудования по сравнению с «сушкой» позволяла при необходимости расширить радиус действия, обходясь всего одним подфюзеляжным ПТБ-800, в то время как Су-17 приходилось нести сразу два бака той же емкости, что увеличивало взлетный вес, ухудшало летные качества и сокращало количество точек подвески вооружения. Загрузка МиГ-27 для афганских условий оказалась более удобной: самолет постоянно нес четыре подфюзеляжных держателя, а у Су-17 такой вариант оснащения требовал перестановки массивных БДЗ-57МТ.

Однако МиГ-27 был более тяжелым – даже при равном с Су-17 запасе топлива и боевой нагрузке давали себя знать «лишние» 1300 кг массы планера и оборудования, из- за чего на 10-12% выше была нагрузка на крыло и меньшей тяговооруженность (избыточные килограммы требовали большего расхода топлива и без того более «прожорливого», чем у Су-17, двигателя). Результатом оказывалась худшая летучесть самолета и взлетные характеристики – МиГ-27 дольше разбегался и медленнее набирал высоту. На посадке он был несколько проще, сказывались особенности конструкции цельноповоротными консолями, а также несущие свойства фюзеляжа и наплывов, благодаря чему посадочная скорость МиГ-27 составляла 260 км/ч против 285 км/ч у Су-17М4, несколько короче был и пробег.

«Перегруз» не был однозначным конструктивным просчетом – в него вошли внушительные 9-мм титановые бронеплиты кабины (помимо МиГ-27, надежную бронезащиту имел только Су-25, летчикам Су-17 приходилось надеяться только на разнесенную дюралевую обшивку огибавших кабину воздушных каналов). В то же время, оставались уязвимыми двигатель, топливная система, особенно крыльевые баки, при значительной поражаемой площади не имевшие заполнителя полиуретановой губкой, эффективно останавливавшей течи топлива и гасившей вспыхивавшие пожары. Подача в баки азота была лишь полумерой, недостаточно эффективной для ударного самолета. Все эти меры были реализованы только в боевых машинах следующего поколения, к которому относился Су-25. Именно Афганистан окончательно подтвердил – для самолета, действующего над полем боя, защищенность должна иметь первостепенное значение.

Однако МиГ-27 (особенно его позднейшие модификации) никогда и не являлись штурмовиками 8 классическом представлении, а были предназначены в основном для «дистанционного» поражения противника с помощью управляемого оружия. Будучи значительно дешевле мощных фронтовых бомбардировщиков Су-24, они могли наносить достаточно эффективные удары по огневым точкам, бронетанковой технике и позициям войсковой ПВО противника, создавая в его боевых порядках незащищенные бреши, а потому решение о выведении самолетов этого типа из боевого состава ВВС РФ выглядит не до конца обоснованным.

5* Это же относилось и к другим типам боевых самолетов, загнанных ПВО противника на большие высоты. Даже действия своих штурмовиков А.В.Руцкой с едким сарказмом определял как “стратегическую бомбардировочную авиацию»

МиГ-27М из состава 2-й эскадрильи 134-го АПИБ.

Изображена эмблема 1-й эскадрильи раннего образца. На других самолетах «кобры» имели иное исполнение, включая змею в шапке-ушанке. Эмблемой 2-й эскадрильи служил летящий дракон.

Полезные инструменты