Взгляни на птиц небесных Галина Чередий
(Пока оценок нет)
Название: Взгляни на птиц небесных
О книге «Взгляни на птиц небесных» Галина Чередий
Роман «Взгляни на птиц небесных», автором которого является современная российская писательница Галина Чередий, представляет собой весьма увлекательную историю любви, борьбы за жизнь и за право быть счастливыми, главных героев произведения. Книга приобрела широкую популярность среди читателей за свой довольно реалистичный сюжет и чувственность.
События романа «Взгляни на птиц небесных» берут своё начало в ночном клубе, где впервые встречаются его главные герои, Элоди и Мусса. После проведённой вместе ночи главная героиня уходит не прощаясь, но оставляет записку, не указав никакой контактной информации. Однако Мусса, не сумев вычеркнуть её из памяти, разыскивает девушку, которая, как оказалось, имеет маленькую дочь и занимается небольшим фермерским хозяйством.
После повторной встречи Элоди и Муссы героиня остается растерянной, так как совершенно не собиралась продолжать отношения с этим человеком, но в то же время она приятно удивлена его настойчивостью. Он же, в свою очередь, узнаёт от общей знакомой о том, что несколько лет назад муж Элоди обманул и бросил её с маленьким ребёнком на руках. Мусса очарован ею, однако он по-прежнему ощущает себя закоренелым холостяком и не желает расставаться со своим статусом. Они встречаются в квартире Муссы, при этом не заводя разговора о чём-то более серьёзном.
События романа «Взгляни на птиц небесных» складываются таким образом, что в жизни Элоди, её дочери Вали, а также Муссы происходят тяжёлые испытания. Главная героиня тяжело заболевает, её бывший муж тем временем пытается вернуть себе семью, а Мусса, сам не понимая, что он делает, разбивает сердце Элоди, унизив её перед многочисленной публикой.
Девушка из страха гибели решает отдать дочь её родному отцу на время своего пребывания в больнице. Однако тот имея свои планы на дочь и бывшую жену, отправляет дочь в приют, а жену пытается угрозами склонить на создание видимости совместной жизни.
Тем временем Мусса страдает и, полностью осознав свою вину, пытается разыскать Элоди, которой нигде нет. Он понятия не имеет о том, что происходит в жизни его возлюбленной. Однако узнав обо всём, он не знает, как быть в сложившейся ситуации и на что он готов пойти ради неё?
Помимо романа «Взгляни на птиц небесных», Галина Чередий является автором таких произведений, как: «Гадкий Рыжик», «Ведьма», «Цветок сиреневой луны», «Ключик», «Связанные поневоле» и так далее.
На нашем сайте о книгах сайт вы можете скачать бесплатно без регистрации или читать онлайн книгу «Взгляни на птиц небесных» Галина Чередий в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.
Что должно произойти, чтобы Мусса, успешный мужчина и владелец клуба, наконец остепенился? Об этом мечтает его отец, а он даже думать не хочет... Девушки из клуба сами прыгают ему в постель - что еще нужно для счастья?Но однажды в его жизни появится необычная девушка - и всё перевернется с ног на голову.И запылает от ослепительной страсти.
О книге
- Название: Взгляни на птиц небесных
- Галина Чередий
- Жанр: Современные любовные романы, Эротика
- Серия: -
- ISBN: 978-5-17-096989-0
- Страниц: 52
- Перевод: -
- Издательство: АСТ
- Год: 2016
Электронная книга
Глава 1Мусса со стоном перевернулся и пошарил рукой рядом с собой.
Ничего. Только прохлада льняной простыни под его пальцами.
Приподняв голову, он прислушался. В квартире тишина. Нет ни звука льющейся воды в душе, ни каких-либо признаков движения на кухне. Ни шороха, кроме оглушительного тиканья настенных винтажных часов в гостиной. Вот как только можно было сделать этот дорогущий хронометр таким шумным, чтобы от каждого гребаного тик-так подпрыгивал мозг? Нужно еще раз выразить безмерную благодарность Марату за такой жутко ценный подарок.
Мусса еще раз напряг свою больную голову, прислушиваясь к тишине в квартире. Ничего, что бы безошибочно указывало на присутствие женщины, чей запах еще хранили его простыни. Он опустил голову и со стоном наслаждения втянул этот потрясающий, экзотичный аромат и тут же почувствовал отклик своего тела. Черт, он х...
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 17
Элоди.
Сильный приступ тошноты буквально столкнул Элоди с кровати ближе к утру. Она сделала всего несколько шагов, и ее накрыло головокружение настолько мощное, что казалось – ее со всей силой швырнули вниз. Упав на колени прямо на пол в палате, так и не дойдя до двери, Элоди согнулась в сильнейшем рвотном позыве. Несмотря на то, что желудок был почти пустым, ее выворачивало раз за разом, сотрясая в жестких, сухих спазмах. Тело задрожало в изнеможении, и Элоди рухнула, лишившись последних сил, на грязный мокрый пол. Вся кожа покрыта отвратительным липким потом, с мерзким запахом, глаза пекут в бесполезной попытке пролить хоть каплю слез, но их нет. Их просто больше не осталось – ни в теле, ни в душе.
Контакт с холодной поверхностью пола сначала принес момент облегчения для исходящегося жаром организма и зудящей кожи. Но вскоре Элоди стала пробирать дрожь, и девушка сделала попытку подняться. Но та оказалась неудачной, рука, на которую она оперлась, поскользнулась на мокром полу, и Элоди осталась лежать, скрутившись, там же. Глубоко внутри билось, негодуя, ее прежнее упрямое я. «Вставай! – требовало оно. – Вставай немедленно! Ты должна бороться!»
Но жуткая, всеобъемлющая апатия обволокла каждую клетку тела Элоди, каждую ее мысль, утягивая в черную бездну одним простым вопросом: «А если все напрасно?»
Тихо скрипнула дверь, и прямоугольник тусклого света упал на Элоди, она приоткрыла воспаленные глаза. В дверях стояла сухонькая старушка санитарка. Увидев Элоди, она не стала охать и суетиться. Ей ли удивляться такому, работая здесь столько лет?
Она просто быстро подошла к Элоди и стала деловито поднимать ее.
– Ты чего ж-то на холодном-то полу, милая… – тихонько выговаривала она Элоди. – Так же и заболеть-то недолго. Сквозняки-то у нас тут вона какие! У меня день-через день от них в спину вступает. А ты удумала, на полу тут лежать! А воспаление легких?
Элоди горько рассмеялась бы, если бы у нее еще были на это силы. Воспаление легких! Старушка тем временем, проявив неожиданную силу для такого тщедушного тельца, помогла Элоди встать на ноги.
– Так, а теперь давай потихонечку, одна ножка, другая… Пойдем-ка, я тебя помою, милая, – санитарка говорила без остановки тихим журчащим голосом, который неожиданно приносил небольшое облегчение в состояние Элоди.
Да и просто возможность опереться хоть на кого-то, пусть даже совершенно чужого человека, почувствовать простой физический контакт хоть с кем-то – от одного этого Элоди словно становилась сильнее. Все же с того момента, как она лишилась возможности видеть даже Софию, Элоди оказалась в совершенной изоляции. И элементарное человеческое прикосновение стало для нее недоступной роскошью. И сейчас, опираясь на костлявое плечико старушки, Элоди хоть и мучилась стыдом от того, что повисла кулем на постороннем человеке, но от ощущения тепла рядом хотелось просто плакать.
Они доковыляли до душевой, санитарка усадила Элоди на лавку и стянула грязную, мокрую сорочку.
– Боже милосердный! Ты же еще девчоночка совсем! – всплеснула старушка руками. – И за что же вам, молодым, такие-то испытания. Вам бы жить да жить, любиться да деток рожать!
Пожилая женщина окинула взглядом отощавшее тело Элоди. Еще вчера она смущалась, когда кто-либо останавливал на ней пристальный взгляд, помня, насколько ужасно стала выглядеть. Но сейчас на неловкость уже не было душевных сил, да и взгляд санитарки был наполнен не брезгливой жалостью, как у других, и не пустым любопытством, а теплом настоящего, неподдельного сочувствия.
Глаза старушки остановились в районе ключиц Элоди.
– А чего ж ты крестик-то не носишь, деточка! Или не крещеная? – спросила она, помогая Элоди встать под душ.
– Крещеная. Бабуля настояла, еще в младенчестве. Только я как-то… – вот теперь Элоди почувствовала приступ стыда, словно не отсутствие одежды сделало ее обнаженной.
– Что, не верующая ты? – санитарка деловито мыла ее кожу, принося облегчение каждым движением.
– Ну, я никогда об этом и не задумывалась.
– А самое время, милая. Господь, Отец наш, любит всех одинаково, деточка. И готов дать нам утешение и защиту от всех печалей. Но как он узнает, если ты даже не попросишь? Как ему защитить тебя, когда ты сама его помощь-то отвергаешь?
– Неужели вы думаете, что если бы носила крестик, я не заболела бы? – слабо усмехнулась Элоди. – Крестик – это просто украшение… символ.
– Правильно говоришь, хорошая моя. Символ. Только символ чего? Веры, которую ты в душе своей носишь.
– Вы так говорите, как будто верующие люди не болеют.
– Болеют, голубка моя, как же не болеть.
– Тогда в чем смысл? Разве вера дает какие-то гарантии?
– А я о таком не думаю. Господь нашу жизнь по своему умыслу направляет. Нам и не понять-то сразу. Но я и не пытаюсь. Я просто верю. И тебе нужно.
– И как вы себе это представляете? Я никогда в жизни и в церкви-то и не была. И что, просто приду и скажу: «Господи, помоги?» И зачем ему мне помогать, если я никогда не вспоминала о нем, пока не заболела. Зачем Господу такие, как я, которые, только когда совсем невмоготу, к нему приходят?
– А у каждого свой путь к Господу, милая. И как ты придешь – счастливая или горем убитая – не важно. Главное, приди и попроси его о помощи.
– И что? Он поможет?
– Поможет, деточка! Он всем помогает. Только не жди, что сразу или так, как тебе этого хочется. У нас тут на территории церквушка есть, хочешь, милая, я тебя после обхода-то и свожу?
Элоди смотрела в выцветшие от возраста, но бесконечно добрые глаза пожилой женщины. От нее исходила такая волна благости и непередаваемого внутреннего покоя, что у Элоди резко сжалось сердце. Она тоже хотела бы обрести такой покой. Ее истекающей кровью душе он был сейчас необходим, как воздух.
– Да, хочу, – кивнула она.
– Ну, вот и славно, моя голубочка. А теперь давай тебя оботрем и в палату отведем. Я, как обход закончится, за тобой зайду.
– Спасибо.
Уже переодетая в чистую сорочку Элоди, сидя на постели, окликнула старушку:
– А как вас зовут, бабушка?
– Так Ксения Титовна. Меня, почитай, тут все знают, – улыбнулась санитарка.
– И давно вы здесь?
– Давно, деточка, давно. Как сама двадцать лет назад-то выздоровела с Божьей помощью, так и осталась тут.
И дверь за женщиной закрылась.
– Ну что же, голубушка, – бодро сказал Элоди лечащий врач во время обхода, – курс терапии мы завершили. По моим наблюдениям, вы перенесли его достаточно легко.
– Легко? – хрипло спросила Элоди. – Я сегодня ночью не смогла с пола подняться без посторонней помощи.
– Поверьте, дорогая, моему немалому опыту. Ваш организм очень сильный и достаточно легко перенес курс лечения. Так что уже сегодня после двух вы можете отправляться домой к родным. Однако прошу не забывать, что вам жизненно необходимо правильное питание, желательно максимальное количество отдыха, свежего воздуха, никаких стрессов. И избегайте нахождения под прямыми солнечными лучами. Также не забывайте о витаминах. И помните, что в любой момент, если возникнут хотя бы подозрения на какие-то осложнения, вы звоните мне. Мы понимаем друг друга, Элоди?
– Да, доктор. Скажите, а когда…
– Так, давайте о том, что нам предстоит, мы поговорим чуть позже. Жду вас в назначенное время для контрольных анализов и тестов. Вот тогда и поговорим о планах.
– Спасибо вам.
Почти сразу после ухода врача в палату проскользнула давешняя санитарка.
– А меня сегодня выписывают, Ксения Титовна. Домой на реабилитацию после химии, – радостно сообщила Элоди.
– Так ты раздумала со мной-то идти? – расстроилась старушка.
– Нет, что вы! Только в гардеробную нужно за плащом сходить.
– Да сдался он тебе. Вон, я тебе халатик больничный стеганый прихватила. Не стесняйся! Кто там смотреть-то будет, это же больничная церковь, там все такие же, как ты.
Очень медленно, с частыми передышками они доковыляли до небольшой невзрачной церкви. Внутри на Элоди нахлынули незнакомые сильные запахи и звуки. На самом деле никто не смотрел на нее, все были сосредоточены на собственных мыслях. Но Элоди все равно чувствовала себя как-то неуютно, словно пришла в чужой дом незваным гостем.
– Идем, голубушка, свечечку Богородице поставишь и попросишь себе, чего сердце хочет, – тихо сказала ей старушка.
– Я не знаю никаких молитв, – почему-то эта мысль вызвала мгновенный приступ паники.
– А оно не страшно, милая. Ты, главное, сердце открой и говори от души, – погладила ее спину Ксения Титовна.
Элоди стояла перед иконой и силилась заставить себя обратиться к этой нарисованной женщине с такими добрыми и печальными, все понимающими глазами. Но слова не шли из нее, словно горло сковал железный обруч, не дающий прорваться наружу ее боли и надежде.
В голове поплыло, и неожиданно запах горящих свечей и ладана стал душить Элоди, а тихие разговоры и молитвы людей вокруг показались оглушающим шумом. Она покачнулась.
– Я… Мне на воздух нужно. Простите.
– Да, конечно, милая. Тебе помочь?
– Нет, не отвлекайтесь. Я вас снаружи подожду, – и Элоди, держась за стены, побрела к выходу.
На улице она опустилась прямо на ступеньки в уголочке и уронила тяжелую голову на сомкнутые на коленях ладони.
– Плохо тебе, красавица? – раздался тихий хриплый голос рядом.
Элоди с трудом подняла лицо и наткнулась на удивительно безмятежный взгляд лучистых свето-карих глаз, которые странно смотрелись на темном, обветренном и морщинистом лице бородатого и одетого в какое-то тряпье пожилого мужчины. Похоже, он был из тех бомжей-попрошаек, что вечно толпятся перед церквями.
– Говорю, плохо тебе, красавица? – повторил старик и присел рядышком.
Красавица. Элоди усмехнулась. А то она не знает, как сейчас выглядит. Но как ни странно ответила бомжу.
– Мне стало душно в церкви.
– А, так это не страшно. Такое сплошь и рядом бывает. А ты просить чего приходила или просто помолиться, чтобы на душе посветлело?
– Я и сама не знаю. Хотела бы попросить. Мне очень надо. Только не знаю как. Не выходит у меня.
– И такое бывает. Просто отпустить тебе надо обиды и простить, и тогда сердце легким станет, и все получится.
– Простить? С чего вы взяли, что мне нужно кого-то прощать? – сразу напряглась Элоди.
– А это всем нам нужно. Каждому. Близких. Дальних. А в первую очередь себя. Не твоя вина, что ты заболела. Это промысел Божий. Не тебе себя винить за это.
Элоди вскинула глаза, в которых закипали слезы. Старик больше не казался ей простым бомжом. Под первым неприглядным обликом буквально физически ощущалась личность глубокая и наполненная мудрой печалью и безмерным сочувствием. Таким же искренним и неподдельным, как и у санитарки, которая привела ее сюда. Элоди почувствовала, как железный обруч на ее горле лопнул, и неожиданно слова полились из нее вместе со слезами.
– Вы не понимаете! Я ведь не за себя просить хотела… У меня же дочь… Она маленькая совсем. И у нас с ней никого нет. Отцу своему она не нужна. И если я умру… то что? Что с ней будет? Как она будет расти в одиночестве, без любви? Кто будет заботиться о ней, когда она заболеет? Кто будет вытирать ее слезы, когда она впервые безответно влюбиться? Кому она доверит свои тайны, у кого спросит совета? И если меня не станет, я… я останусь в ее памяти? Я не увижу, какой красавицей она вырастет. Не узнаю, как будет прекрасна в свадебном платье. Меня не будет с ней рядом, и она будет одна в целом свете!
– Милая ты моя, сколько же ты на себя взваливаешь? Это-то и гнет тебя к земле, не дает дышать. Разве может хоть кто-то, кроме Господа нашего, знать, что будет даже в следующую минуту? А тем более принимать на себя ответственность за все?
– Как по-другому? Как? Я не знаю.
Мужчина взял дрожащие ледяные руки Элоди в свои – большие, мозолистые и горячие – и заглянул в глаза:
– Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело – одежды? – его голос стал совершенно другим, глубоким и проникновенным, и от него у Элоди по коже пробежала дрожь. – Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, не собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?
Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть?
И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры!
Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом.
Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам.
Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого.
Элоди не могла бы ни за что объяснить, что с ней сделали слова этого совершенно незнакомого старика. Но что-то явно происходило в душе, приводя в смятение обещанием так желанного душевного покоя.
– Я не понимаю! – рыдания стихли, сменившись странным чувством ожидания и предвкушения умиротворения внутри. – Я, правда, не понимаю.
– А разве есть кто из живущих и тех, кто жил до нас, кто может смело сказать: «Я понимаю все»?Ты просто поверь. Поверь и отпусти всю боль и обиды. И себе и всем вокруг. Каждого провидение ведет по своему пути. Каждый совершает те ошибки, что совершить должен. Ты за них не в ответе, и ты им не судья.
– Так что же мне делать? Я просто разрываюсь в сомнении. Должна лечиться, бороться ради того, чтобы у нас с дочкой было будущее, в котором я ей необходима? Но если все эти усилия напрасны, не должна ли я потратить каждую оставшуюся минуту на то, чтобы быть рядом с тем, кого люблю, а не бездарно терять его в бесполезных попытках продлить жизнь, находясь вдали от дочери?
– Никто не скажет тебе этого. Ни я, ни кто-то другой. А если кто и попытается говорить тебе – не слушай, уходи. Только тебе это решать. Слушай свою душу. Там с нами и говорит Господь, там все правильные решения.
Мужчина погладил Элоди по волосам мозолистой рукой.
– Ты такая необычная, красавица. Знаешь, у тебя глаза такие необыкновенные. Синие-синие, как Байкал осенью. Когда-то давно… В другой жизни, когда я был молодым и беззаботным, были мы в экспедиции на Байкале. Вот тогда я смотрел на его чистейшие воды и думал, что никогда не видел и не увижу, наверное, ничего столь чистого и потрясающе прекрасного. Но вот, видишь, как бывает. Прошло столько лет… целая жизнь, полная ошибок, неправильных решений, приведших к тому, что я потерял все и всех, кого любил, но не ценил. И вот теперь я сижу здесь, и душа моя истекает слезами и счастьем одновременно, потому что глаза твои омывают мою душу, как воды Байкала в моей памяти. Спасибо тебе, красавица. И будь счастлива. Сейчас, здесь, в каждой минуте своей жизни. Позволь себе это, как бы ни сложилось, и сколько бы ни осталось времени. Потому что твое счастье сделает счастливее всех вокруг тебя.
Глава 18
Мусса в очередной раз сидел в машине, уставившись неподвижным взглядом на вычурный забор, окружавший двор элитной высотки, где находилась квартира Олега Фотеева. Он и сам не знал, сколько часов тут провел. Потому что ни разу не опустил глаз. Почему-то именно сегодня он проснулся ранним утром и почувствовал просто невыносимую потребность приехать сюда. Так, словно если он хоть на минуту опоздает, все в его жизни окончательно будет потеряно. Но прошло много часов, глаза Муссы уже горели, а ничего так и не происходило. Ему бы уже сто раз уехать, но Мусса продолжал сидеть в машине, внимательно сканируя каждого человека, входящего и выходящего со двора.
Неожиданно сердце его подскочило и тяжело забилось в горле от резко нахлынувшего предчувствия, и Мусса ощутил, что больше не может усидеть на месте. Ему срочно был нужен хоть глоток воздуха, которого почему-то вдруг не стало в салоне.
Едва он вывалился из машины, его взгляд наткнулся на фигуру женщины, которая медленно, словно преодолевая сильную слабость, шаркая по-стариковски ногами, шла ко входу. Глаза Муссы метнулись к болезненно-бледному лицу, и он перестал дышать, натолкнувшись на проблеск того самого потрясающего синего цвета, по которому он безумно тосковал все эти бесконечные дни, в котором хотел утонуть без остатка.
Не видя перед собой никого и ничего, Мусса метнулся навстречу Элоди и с силой прижал ее к себе, чувствуя, как внутри разливается бесконечное облегчение. Даже если ему и казалось, что он знал, насколько скучал по девушке, то это оказалось ничем по сравнению с тем, что он испытал, когда вес боли, что давила на него все это время, неожиданно схлынул. Мусса вдруг оказался перед острой необходимостью вспомнить, как люди вообще дышат.
– Элоди, моя девочка, моя хорошая… – шептал он, целуя ее волосы и поражаясь, какой неожиданно хрупкой она ощущалась в его объятьях. – Как же я скучал по тебе… как же скучал.
Элоди замерла в его руках, не прижимаясь и не отвечая на его порыв, но и не отталкивая, и уже за это Мусса благодарил небеса. Он сжал Элоди сильнее, и из нее вырвался жалобный вздох. Мусса, испугавшись, что причинил ей боль, отстранился и впился изголодавшимся взглядом в любимое лицо. И сейчас, когда первый восторг от самого факта появления Элоди схлынул, Мусса с ужасом заметил, насколько изменилась Элоди. Она очень сильно похудела и выглядела буквально изможденной. Кожа ее была жутко бледной и потеряла свое сладостное карамельное сияние. Великолепные волосы Элоди, в которые он столько раз с наслаждением запускал свои пальцы, потускнели и выглядели безжизненными и ломкими. Даже сам запах, всегда доводивший его до умопомрачения с первого же вдоха, изменился. От Элоди теперь пахло чем-то тяжелым и химическим, и от этого запаха внутри у Муссы поднималась мутная волна паники.
Взгляд прекрасных синих глаз Элоди тоже изменился. В нем не было прежнего огня, что так заводил его, и бесконечной мягкости, так отличающей ее от всех. Теперь взгляд Элоди горел решимостью, хотя и выдавал бесконечную усталость.
– Мусса? – наконец удивленно проговорила Элоди. – Ты что здесь делаешь?
– Жду тебя, Элоди. Господи Боже, что с тобой случилось? Ты заболела? – Мусса все ощупывал глазами Элоди, и его беспокойство росло с каждой секундой и каждым изменением, которое он находил во внешности Элоди.
– Отпусти меня, пожалуйста, – холодно сказала она, отворачивая лицо, будто стыдясь того, что он видит ее такой. – Мне нужно идти. Уезжай отсюда.
– Ну, вот уж нет, Элоди. Я не для того ждал тебя день за днем, чтобы, дождавшись, просто развернуться и уехать, – почти с яростью произнес Мусса. – Просто скажи мне, что с тобой случилось?
Но Элоди оттолкнула его, хотя от усилия сама сильно покачнулась, и решительно пошла ко входу во двор.
– Мусса, уезжай. Нечего тебе тут больше делать.
– Элоди, пожалуйста, прости меня. Я знаю, что прощения не заслуживаю, что я тварь последняя, но, пожалуйста, Элоди, хотя бы выслушай меня! Ты нужна мне! Я хочу вымолить у тебя возможность доказать, что не безнадежен, что у наших отношений есть шанс!
Страх за Элоди рванул в голове Муссы куском тротила, смешал все мысли и начисто выбил все фразы, что он проговаривал раз за разом в те дни, пока сидел тут в надежде увидеть ее. Почему-то ее измученный вид и ставший почти незнакомым взгляд сделал все их какими-то незначительными и глупыми.
Неожиданно Элоди развернулась и посмотрела на него так, что боль в его груди стала просто нестерпимой, и тихо произнесла:
– Мусса, ты что, ослеп? Посмотри на меня, – она резко распахнула плащ, и Мусса почувствовал острый приступ удушья от того, как выглядела повисшая на ней мешком одежда, и как выпирали из выреза блузки ключицы. – Я больна, Мусса! У меня рак. Возможно даже, уже умираю, а ты мне говоришь о каких-то там отношениях! Я хотела тебя, когда еще думала, что здорова, хотела близости не только в постели. Хотела этих самых отношений так сильно, что и сказать не могу. Но я не была нужна тебе тогда. Я пришла к тебе в тот день, когда узнала, что больна, я нуждалась в крошечной капле тепла, но ты четко показал мне, что в твоей жизни у меня только одно место – на спине в твоей кровати и только тогда, когда ты этого захочешь. Ну, так посмотри на меня еще разок внимательней и ответь, чего ты хочешь от меня теперь? Тех же отношений? Секса без обязательств? Думаю, вряд ли. Да и мне это больше не нужно. В моей нынешней жизни нет для этого места и времени. Все, что важно для меня сейчас, – это моя дочь. Я разрешила себе испытывать к тебе то, чего не должна была никогда. Ты не лгал мне с самого начала, спасибо тебе за это. Я сама себя обманула. Позволила себе поверить в то, что из наших встреч может родиться любовь. Это было очень глупо с моей стороны. Но даже то, что я осознаю это абсолютно ясно, не облегчает той боли, что я испытываю, снова глядя на тебя. Поверь, что ее в моей жизни и так хватает, даже с лихвой. Поэтому прошу – просто уйди. Хотя бы просто из чувства жалости ко мне. Сядь сейчас в свою машину и исчезни из моей жизни насовсем.
Муссе казалось, что каждое слово Элоди кромсает его тупым лезвием, пуская все больше крови и разрывая душу. Он заслужил это мучение. Каждую его секунду. И готов был принять от Элоди все. Ругань, проклятья, обвинения. Все эти дни он готовился смиренно стерпеть все, что она в гневе захотела бы обрушить на его повинную голову. Но к этому безбрежному морю боли, что он видел в глазах любимой женщины сейчас, он не подготовился. Ожидал чего угодно, но не то, что услышал. «Я больна. Возможно, даже умираю…» Ужас безысходности и непоправимости этих слов свалился на него многотонным грузом, буквально расплющивая, оглушая и ослепляя. Ему казалось, он обдумал все возможные варианты их встречи, но… Но только не такой. Не тот, где может потерять Элоди окончательно и бесповоротно. Что она не просто решит не прощать его или выяснится, что ему больше нет места в ее жизни. Даже к такому повороту он был подсознательно подготовлен, хоть и не желал признавать это.
Но только не к тому, что Элоди может исчезнуть совсем. Просто перестать быть. Не жить где-то, вдали от него, с другим мужчиной, который сумел бы сделать ее счастливой, как не сумел он. Не ходить где-то по той же земле, что и он. Не дышать тем же воздухом. А просто умереть.
Нет, только не она! Только не его Элоди! Этого никогда не может произойти с такой, как она! С миллионами других людей, знакомых и незнакомых, которых ему было, безусловно, жаль, но только не с ней! И ему плевать, насколько это безумно или эгоистично!
Элоди, подарив ему последний печальный и почти ласкающий взгляд, отвернулась и шагнула в сторону двора.
– Нет! – рявкнул Мусса, и она вздрогнула. – Ты не уйдешь! Я знаю, что все, что хочу сказать на данный момент, мелко и почти не важно. Также знаю, что слова в принципе не значат ничего в такой ситуации. Но, Элоди, родная моя девочка, позволь мне доказать действиями, что я изменился. Я осознал в полной мере, каким жестоким и тупым идиотом был, позволяя эти наши уродливые отношения. Я эгоистично пользовался тобой, твоим теплом, ничего не давая взамен. Просто держал тебя подвешенной. Я ведь не был слепым и видел, что ты не из тех женщин, кто может встречаться с кем-то только ради секса, и мне льстило, что ты испытываешь ко мне нечто большее, чем простое физическое влечение. Но при этом и менять в своей жизни и в себе я ничего не хотел. Я не мог порвать с тобой, потому что на самом деле паниковал при мысли, что ты уйдешь насовсем. Но приблизиться тебе не позволял и сам не делал ни единого шага навстречу. Марат был прав, назвав меня трусом. Я и был трус. Но все изменяется, Элоди. После той мерзкой сцены в клубе, когда ты ушла, я в первый момент думал, что так даже лучше. Мне сейчас невыносимо стыдно за все, что там случилось, а теперь, когда я знаю причину твоего прихода, я даже не смею и просить тебя простить меня за ту отвратительную выходку. Хотя, по-большому счету, не важно, зачем ты тогда пришла. Даже если бы все было хорошо, и ты просто решила бы навестить меня. Ничто не давало мне права так вести себя с тобой. Для меня нет оправданий. И я не прошу забыть это. Прошу дать мне шанс попытаться все исправить. Пожалуйста, Элоди.
– Боже, неужели ты не слышишь меня, Мусса? – устало взглянула на него Элоди. – Я правда больна.
– Я слышал это, родная, – кивнул Мусса, притягивая Элоди в свои объятья. – Но это ничего не меняет. Я не намерен отдавать тебя никому и ничему больше. Ни другому мужчине, ни одиночеству, ни болезни, ни тем более смерти. Я хочу, чтобы наши жизни отныне были связаны. Не хочу больше быть сам по себе. Хочу жить только для тебя и ради того, чтобы делать тебя счастливой. Пока мне это не удавалось, но обещаю, что буду учиться изо всех сил. И с болезнью мы будем вместе бороться, Элоди. Ведь тогда у тебя вдвое больше сил будет, и мы обязательно победим.
Элоди закрыла глаза и тихо всхлипнула.
– Как бы я хотела, чтобы все это было правдой. Чтобы у нас мог быть шанс. Ты даже представить себе не можешь. Я давно не злюсь на тебя и не держу обиды: по сравнению с тем, что сейчас творится в моей жизни, это совершенно незначительно. Но, к сожалению, все это только фантазии, Мусса. Уходи, пожалуйста. Не искушай меня тем, чего быть не может.
Элоди попыталась освободиться, но Мусса только крепче обнял ее.
– Нет! Я сказал, что больше не уйду и тебя не отпущу. Мы теперь вместе, Элоди.
– Это не так.
– Это именно так! И никак по-другому! Если понадобится, я унесу тебя отсюда на руках и буду держать в плену, пока ты не согласишься с тем, что я прав, и для нас обоих больше нет никаких в жизни вариантов – только быть вместе.
– Мусса, прошу, будь реалистом. Я сейчас не в том положении, чтобы играть в игры.
– Никаких больше игр. Никаких больше недомолвок и зависаний посредине, Элоди. Я готов зайти так далеко, как только готова ты.
– Опомнись, Мусса. Ты хотя бы представляешь, что ждет меня? Ты хочешь быть рядом со мной, с такой, как я сейчас? Думаю, очень вряд ли ты бы захотел увидеть меня без одежды. А дальше может быть только хуже. Намного хуже. Тебе только кажется, что ты готов. На самом деле это не так. А думаешь, я смогу вынести, если ты в один прекрасный день решишь, что для тебя все это уже чересчур?
– Если ты не испытаешь, на что я готов, то так и не узнаешь, Элоди.
– Зачем тебе я, Мусса? Если ты просто решил остепениться, то оглянись вокруг! В мире столько здоровых женщин, которые смогут полюбить тебя, если ты им это позволишь. С ними ты сможешь радоваться каждому дню, они смогут родить тебе детей…
– Замолчи, Элоди! Мне плевать, сколько вокруг других, люблю-то я тебя! – выкрикнул Мусса, и несколько прохожих оглянулись на них.
– Что слышала. Я люблю тебя. Люблю. Тебя. Люблюююю! Так достаточно понятно?
Элоди вырвалась и попятилась, и в ее глазах блеснули слезы.
– Нет. Это не то, что ты чувствуешь, – упрямо дернула головой она.
– Именно то, Элоди. И поверь, что я ни с чем это не могу перепутать. Потому как испытываю это впервые и молчать об этом не собираюсь.
Элоди смотрела себе под ноги и молчала, а Мусса ждал, давая ей время.
– Мусса, даже если и так, то не забыл ли ты, что я не одна?
– Ты о Валюшке? Вот уж поверь, о ней захочешь – не забудешь. Я же сказал тебе, что готов. Не буду врать – боюсь до усрачки. Я и ребенок… это, сама понимаешь, нечто мало совместимое. Но если ты будешь направлять меня, а Валюша проявит ко мне капельку снисхождения, то, может быть, из меня и выйдет толк.
Элоди сверкнула на него глазами, но опять отвернулась.
– Все равно… Это невозможно, Мусса. Как бы сильно мне этого ни хотелось. Я должна вернуться к Олегу.
– Да о чем ты, Элоди? Ты сошла с ума, если думаешь, что я тебе это позволю!
– Ты не можешь остановить меня. Я должна. Прощай, Мусса.
– Хрена с два, прощай! Никаких, мать их, прощаний, Элоди! Или ты мне сейчас все объясняешь, или я запихну тебя в машину и увезу отсюда так далеко, что ты и представить себе не можешь! – Мусса сжал кулаки в гневе.
– Ты не понимаешь! – Элоди умоляюще посмотрела на него.
– Ну так расскажи так, чтобы даже такой осел, как я, все понял!
– Олег заберет у меня Валюшку насовсем, если я к нему не вернусь!
– А вот с этого момента поподробнее.
Элоди покачнулась, и Мусса подхватил ее и, несмотря на протесты, понес к машине.
– Боже, Элоди ты вообще ела все это время?
– Я пыталась.
Мусса усадил Элоди на пассажирское сиденье и, обойдя машину, сел за руль.
– Ну вот, теперь я готов выслушать и прошу, давай ты расскажешь мне все.
– Я продала ферму, – обреченно выдохнула женщина.
– Я в курсе. Когда искал возможность увидеться с тобой, я приезжал.
– Так вот, у меня теперь нет ни жилья, ни работы, да и большую часть денег я отдала на сохранение Олегу. Я привезла к нему Валю, потому что надеялась… В общем на то, что если они будут рядом каждый день, Олег почувствует… ну, не знаю, если не любовь, то хотя бы нежность и привязанность к дочери, и, если меня не станет, у Вали будет родной человек.
Внимание! Это ознакомительный фрагмент книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента ООО "ЛитРес".
Галина Чередий
Взгляни на птиц небесных
© Г. Чередий, 2016
© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2016
Мусса со стоном перевернулся и пошарил рукой рядом с собой.
Ничего. Только прохлада льняной простыни под его пальцами.
Приподняв голову, он прислушался. В квартире тишина. Нет ни звука льющейся воды в душе, ни каких-либо признаков движения на кухне. Ни шороха, кроме оглушительного тиканья настенных винтажных часов в гостиной. Вот как только можно было сделать этот дорогущий хронометр таким шумным, чтобы от каждого гребаного тик-так подпрыгивал мозг? Нужно еще раз выразить безмерную благодарность Марату за такой жутко ценный подарок.
Мусса еще раз напряг свою больную голову, прислушиваясь к тишине в квартире. Ничего, что бы безошибочно указывало на присутствие женщины, чей запах еще хранили его простыни. Он опустил голову и со стоном наслаждения втянул этот потрясающий, экзотичный аромат и тут же почувствовал отклик своего тела. Черт, он хотел ее снова и прямо сейчас.
Поднявшись, как был, голым и в полной боевой готовности, он пошел по квартире, теша себя слабенькой надеждой, что его вчерашняя гостья, может, все же где-то притаилась в огромных недрах его элитной квартиры. И на кой ему такие здоровые хоромы, если нужно устраивать целый пеший поход, чтобы найти с утра свою ночную волшебницу? А после его вчерашних подвигов ему это было ой как не просто.
– Элоди! – хрипло позвал Мусса и усмехнулся звучанию собственного голоса. Да уж, Джигурда отдыхает!
Никто не отозвался и не появился. Мусса обреченно вздохнул. Это прямо какой-то паршивой традицией становится! Стоит привести домой женщину, которая нравится ему, и провести с ней просто сказочную ночь – и утром он обнаруживает себя покинутым и одиноким в холодной постели. Это что, его расплата за многие годы, когда он сам так же поступал с женщинами? Долбаная карма, которая бьет его по затылку его же оружием?
Мусса свернул в ванную и, включив кран, тупо уставился на исчезающую в сливе завихряющуюся воду так, словно там были ответы. Или должна была, как в старой детской сказке, высунуться страхолюдная волосатая рука с корявым ногтем и погрозить ему: «Должок!» Ага, он и правда, наверное, много задолжал всем женщинам, с которыми когда-либо спал. Ну, в смысле, многие из них, наверное, на что-то надеялись, а ему был нужен только секс без обязательств и осложнений в виде привязанностей. И вот теперь расплачивается. Сначала Милена его использовала и бросила без сожаления, а теперь еще и Элоди ушла без оглядки. Один раз его мужское самолюбие могло пережить, хотя и переживало до сих пор, но дважды! Это уже какой-то чертов перебор!
Мусса посмотрелся в зеркало. Что не так-то вдруг стало с ним? Почему женщины, на которых он западает, бегут от него, как от огня, после одной-единственной ночи? Он что, не выдерживает какой-то дурацкий конкурс, о котором даже не знает? Почему же другие продолжают вешаться на него повсюду? И их палкой не выгнать из его постели? Неужто именно тех женщин, которые его цепляли, он сам был не в силах удовлетворить? Мусса опустил глаза на свой еще не совсем успокоившийся член.
– Мы с тобой сегодня ночью славно потрудились, вроде, – сказал он ему. – Но неужели недостаточно?
Воспоминания о том, как они «трудились» над гибким, гладким, как мрамор, телом Элоди, тут же опять заставили его «дружка» воспрять духом и сжали его яйца болезненно-сладкой судорогой.
– Вот ведь хрень! – прошипел Мусса и шагнул под душ.
Или дело совсем не в сексе? Да, женщины часто любят говорить, что секс для них – не самое главное в отношениях. Нужна еще духовная близость или даже любовь. Но Мусса был уверен, что все это полная лабуда. Так говорят женщины, не имеющие любовников, которые каждую ночь заставляли бы их глаза закатываться от наслаждения. Трахали бы их так, чтобы все дурацкие мысли вылетали из головы вместе с криками в оргазме. И тогда бы эти самые женщины все время бы ходили и мечтали о члене своего мужчины, а не о каких-то там романтических соплях.
Когда он добрался до кухни, то все же нашел записку, прижатую магнитом к холодильнику.
«Ты был просто потрясающим. Мне было жаль тебя будить, ты ведь так устал. Так что спасибо за все и прощай! Элоди.»
– И ни хрена я не устал! – рявкнул Мусса раздраженно. – Нужно было разбудить! Я бы показал тебе, как устал!
Мусса еще раз взглянул на записку и перевернул в тщетной надежде обнаружить номер телефона.
– Ну да, сладкая, у тебя бы руки отвалились нацарапать мне свой номерок! Если я был таким потрясающим, то почему бы нам не повторить? – спросил он записку, будто она могла и правда ответить.
Мусса сварил себе кофе и, усевшись за стол, вернулся мыслями во вчерашние события.
Он увиделся с Миленой этим вечером после долгого перерыва. Она уже перестала кормить грудью и вернула себе прежнюю прекрасную форму, заставляющую заныть его зубы и тягуче болеть его пах при взгляде на нее. До этого несколько месяцев они общались только по телефону, и не сказать, что с каждым разом слышать ее хрипловатый чувственный голос Муссе становилось легче. Мозгами-то он давно смирился, что она принадлежит другому, но его тело все еще продолжало желать эту женщину. До его неугомонного члена, видимо, не дошло уведомление, что Милена – это запретная зона. Мусса не вел жизнь монаха, но, к сожалению, пока никто не сумел затмить той единственной безумной ночи, что у них была. Милена свела его с ума своей безбашенностью и неумолимой требовательностью. Ненасытностью, соперничающей с его собственной. Никто – ни до, ни после – не смог быть такой. Ей не было дела до того, какое впечатление она на него произведет. Она просто наслаждалась именно этим конкретным моментом времени и возводила таким образом его собственное наслаждение в какую-то высшую степень. И повторений не было. До сегодняшней ночи.
Конечно, Сандро не дал им и минуты пообщаться наедине и стерег свое рыжее сокровище, как жадный Кощей, ежесекундными прикосновениями давая ему, Муссе, понять, чья тут собственность. И хотя с прежней бешеной и сметающей все на своем пути ревностью, вроде, было покончено, Мусса был уверен, что это только внешняя оболочка. Мужчина всегда узнает в глазах другого мужчины этот, пусть и глубоко спрятанный, огонек дикого собственника. Первобытную движущую силу, что может быть и укрощена, и скрыта глубоко, но стоит дать лишь малейший повод – и она обернется вселенской катастрофой.
После встречи в кафе Мусса поехал прямиком в «Логово». Там нужно было проверить кое-какие документы, да и просто хотелось прямо сейчас расслабиться и повидаться с Маратом.
Мусса последнее время был плотно занят приготовлениями перед открытием нового клуба, и все «Логово» было на плечах младшего брата.
Войдя, он сразу заприметил широкую спину Марата у стойки бара. Брат пристально смотрел в сторону танцпола. Видимо, сегодня какой-то цыпочке повезет заняться горячим сексом в кабинете наверху.
Мусса хлопнул по спине брата – и тот, вздрогнув, обернулся и просиял.
– Мусса! Ты как, брат? Тебя совсем не видно!
– Ты же знаешь, сколько всего нужно. Совсем задолбался уже, – ответил Мусса.
– Ты на минуту?
– Нет. Сегодня решил устроить себе вечер отдыха. Веришь ли, нормально не трахался уже больше месяца! Все на бегу! – ухмыльнулся Мусса.
Марат засмеялся и вернулся к сканированию танцпола.
– Поверь, я тебе сочувствую! – сказал он и, поймав кого-то взглядом, выдохнул. – Охренеть! Что б я сдох!
Мусса проследил за направлением взгляда брата и сам подзавис. Танцпол был битком забит телами танцующих людей, но, на кого именно смотрел брат, Мусса понял сразу же. Смуглокожая молодая женщина, явно не малолетка, была похожа на африканскую статуэтку из магазина сувенирных товаров. Мусса даже не представлял, что такое великолепие может существовать вживую. Гибкое, потрясающее тело, длинные ноги и тонкие, словно точеные, руки. Колонна шеи, длина и изящество которой были открыты благодаря собранным на макушке волосам. Узкое лицо с высокими скулами, сочетавшее в себе, казалось, все лучшее, что могло бы взять человеческое существо от двух исходных рас. Это лицо словно было вылеплено ласкающей рукой безумно влюбленного скульптора, так же, как вся эта потрясающая женщина, беззаботно танцующая под музыку. И каждое ее движение словно шептало о волшебной чувственности, спрятанной в этом теле, манящей и обещающей мужчине так много.
– Эй, – толкнул зависшего Муссу в плечо Марат, – отвали, братец, я ее первый увидел.
– Да ладно! Тут правил нет, братец. Так что лучше отойди с дороги, – фантазия Муссы уже услужливо раздела девушку, и джинсы моментально стали тесноваты.
– А я говорю, отвали! У меня еще никогда не было мулатки! – возмутился Марат.
– Сам отвали. У меня тоже! – огрызнулся Мусса, не сводя глаз с девушки, которая, смеясь, пошла с двумя подругами к столику с танцпола.
Галина Чередий
Взгляни на птиц небесных
© Г. Чередий, 2016
© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2016
Мусса со стоном перевернулся и пошарил рукой рядом с собой.
Ничего. Только прохлада льняной простыни под его пальцами.
Приподняв голову, он прислушался. В квартире тишина. Нет ни звука льющейся воды в душе, ни каких-либо признаков движения на кухне. Ни шороха, кроме оглушительного тиканья настенных винтажных часов в гостиной. Вот как только можно было сделать этот дорогущий хронометр таким шумным, чтобы от каждого гребаного тик-так подпрыгивал мозг? Нужно еще раз выразить безмерную благодарность Марату за такой жутко ценный подарок.
Мусса еще раз напряг свою больную голову, прислушиваясь к тишине в квартире. Ничего, что бы безошибочно указывало на присутствие женщины, чей запах еще хранили его простыни. Он опустил голову и со стоном наслаждения втянул этот потрясающий, экзотичный аромат и тут же почувствовал отклик своего тела. Черт, он хотел ее снова и прямо сейчас.
Поднявшись, как был, голым и в полной боевой готовности, он пошел по квартире, теша себя слабенькой надеждой, что его вчерашняя гостья, может, все же где-то притаилась в огромных недрах его элитной квартиры. И на кой ему такие здоровые хоромы, если нужно устраивать целый пеший поход, чтобы найти с утра свою ночную волшебницу? А после его вчерашних подвигов ему это было ой как не просто.
– Элоди! – хрипло позвал Мусса и усмехнулся звучанию собственного голоса. Да уж, Джигурда отдыхает!
Никто не отозвался и не появился. Мусса обреченно вздохнул. Это прямо какой-то паршивой традицией становится! Стоит привести домой женщину, которая нравится ему, и провести с ней просто сказочную ночь – и утром он обнаруживает себя покинутым и одиноким в холодной постели. Это что, его расплата за многие годы, когда он сам так же поступал с женщинами? Долбаная карма, которая бьет его по затылку его же оружием?
Мусса свернул в ванную и, включив кран, тупо уставился на исчезающую в сливе завихряющуюся воду так, словно там были ответы. Или должна была, как в старой детской сказке, высунуться страхолюдная волосатая рука с корявым ногтем и погрозить ему: «Должок!» Ага, он и правда, наверное, много задолжал всем женщинам, с которыми когда-либо спал. Ну, в смысле, многие из них, наверное, на что-то надеялись, а ему был нужен только секс без обязательств и осложнений в виде привязанностей. И вот теперь расплачивается. Сначала Милена его использовала и бросила без сожаления, а теперь еще и Элоди ушла без оглядки. Один раз его мужское самолюбие могло пережить, хотя и переживало до сих пор, но дважды! Это уже какой-то чертов перебор!
Мусса посмотрелся в зеркало. Что не так-то вдруг стало с ним? Почему женщины, на которых он западает, бегут от него, как от огня, после одной-единственной ночи? Он что, не выдерживает какой-то дурацкий конкурс, о котором даже не знает? Почему же другие продолжают вешаться на него повсюду? И их палкой не выгнать из его постели? Неужто именно тех женщин, которые его цепляли, он сам был не в силах удовлетворить? Мусса опустил глаза на свой еще не совсем успокоившийся член.
– Мы с тобой сегодня ночью славно потрудились, вроде, – сказал он ему. – Но неужели недостаточно?
Воспоминания о том, как они «трудились» над гибким, гладким, как мрамор, телом Элоди, тут же опять заставили его «дружка» воспрять духом и сжали его яйца болезненно-сладкой судорогой.
– Вот ведь хрень! – прошипел Мусса и шагнул под душ.
Или дело совсем не в сексе? Да, женщины часто любят говорить, что секс для них – не самое главное в отношениях. Нужна еще духовная близость или даже любовь. Но Мусса был уверен, что все это полная лабуда. Так говорят женщины, не имеющие любовников, которые каждую ночь заставляли бы их глаза закатываться от наслаждения. Трахали бы их так, чтобы все дурацкие мысли вылетали из головы вместе с криками в оргазме. И тогда бы эти самые женщины все время бы ходили и мечтали о члене своего мужчины, а не о каких-то там романтических соплях.
Когда он добрался до кухни, то все же нашел записку, прижатую магнитом к холодильнику.
«Ты был просто потрясающим. Мне было жаль тебя будить, ты ведь так устал. Так что спасибо за все и прощай! Элоди.»
– И ни хрена я не устал! – рявкнул Мусса раздраженно. – Нужно было разбудить! Я бы показал тебе, как устал!
Мусса еще раз взглянул на записку и перевернул в тщетной надежде обнаружить номер телефона.
– Ну да, сладкая, у тебя бы руки отвалились нацарапать мне свой номерок! Если я был таким потрясающим, то почему бы нам не повторить? – спросил он записку, будто она могла и правда ответить.
Справочники
