АИСТ

Это старый наш знакомый:
Он живет на крыше дома -
Длинноногий, длинноносый,
Длинношеий, безголосый.
Он летает на охоту
За лягушками к болоту.
С древних времен люди считали белых аистов символом удачи и успеха. Если аисты свили гнездо на крыше дома – это непременно должно принести счастье его хозяину.
Люди сочинили про аистов множество легенд. По одной из них, аисты приносят родителям новорожденных детей, а по другой – аисты часто подбрасывают драгоценные камни в дымоходы печных труб, на которых они построили гнездо. На Благовещенье к прилету аистов выпекали печенье с изображением аиста. Дети подбрасывали печенье вверх и просили аиста принести хороший урожай.
Испокон веков аисты селятся рядом с человеком. Аист-самец выбирает себе подругу, с которой живет всю жизнь. Пара аистов вьет большое гнездо из веток, которое обычно устраивает на деревьях или скалах, но чаще – на постройках, возведенных человеком: домах, высоких фабричных трубах или на опорах линий электропередачи.
Гнездо служит для аистов уютным домом много лет. Каждый год, возвращаясь весной из теплых стран, аисты ремонтируют гнездо, вплетают в него новые ветки.
В середине весны самка откладывает от 3 до 8 яиц. Насиживают их оба родителя. Через 4–6 недель из яиц вылупляются маленькие аистята. Еще через два месяца птенцы начинают учиться летать и отправляются вместе с родителями на первую охоту.
Питаются аисты лягушками и ящерицами, а также моллюсками, червями, насекомыми и их личинками.
ЗАГАДКА
Этой белокрылой птице
В зоопарке не сидится.
Чтобы люди улыбались,
К ним летит со свертком… (аист)
(Н. Доброта) НАРОДНЫЕ ПРИМЕТЫ Летящий аист предвещает тому, кто его увидит, здоровье и урожай, замужество и здоровье; неподвижный аист – болезни, засуху, безбрачие. Деньги в кармане при встрече с аистом сулят богатство, а пустые карманы – убытки.

ЦАПЛЯ

На одной ноге стоит,
В воду пристально глядит,
Тычет клювом наугад -
Ищет в речке лягушат.
(А. Картина)
Вы, конечно, догадались, что эти стихи посвящены цапле. Цапли обитают на берегах водоемов и болот всех континентов нашей планеты, кроме Антарктиды.
Любимая еда цапель – мелкие рыбешки и лягушки. Подкарауливая добычу, цапля может долгое время простоять на одном месте неподвижно, иногда опираясь на одну ногу. Завидев подплывающую рыбку, цапля делает резкое движение головой и хватает жертву. Особое строение шеи позволяет цапле совершать очень быстрые и резкие выпады головой.
Лягушки видят только движущиеся предметы, поэтому неподвижную цаплю они просто не замечают. А рыбу цапля подманивает, шевеля в воде длинными пальцами ног. Рыбки думают, что это по дну ползают червячки и плывут прямо в клюв цапле.
Цапли селятся большими семьями, гнезда устраивают на деревьях, а то и просто на земле. Самка откладывает крупные зеленоватые яйца, из которых примерно через месяц вылупляются птенцы. Они совершенно голые и беспомощные. Птенцы все время просят есть, и самец цапли вынужден весь день проводить в поисках пищи. Самка остается в гнезде. Когда птенцы немного подрастают, самка отправляется на охоту вместе с самцом.
Интересно наблюдать, как цапли летают. Если большинство других птиц вытягивают шею и голову вперед, то цапли, наоборот, втягивают шею глубоко в плечи.
У некоторых видов цапель на голове, шее или спине имеется своеобразная грива из длинных перьев.
ЗАГАДКИ
У этой птицы
Клюв, как две спицы.
По воде она гуляет,
То и дело нос купает.
(Цапля)
* * *
Это кто стоит в болоте
На одной ноге в дремоте?
У кого на клюве капля?
Ну конечно, это… (цапля)

ВОРОБЕЙ

Воробьи-воробышки,
Серенькие перышки!
Клюйте, клюйте крошки
У меня с ладошки!
(С. Егоров)
Воробьи – давние соседи человека. Они строят свои гнезда рядом с домами людей, а иногда и прямо на них – под крышей, в щелях стен или за карнизами окон и дверей. Воробьи удивительно неприхотливы. Они едят любую пищу, помогают огородникам, уничтожая вредных насекомых. Но при случае могут навредить и посевам, выклевывая зернышки. «Вора бей!» – кричали в старину крестьяне, завидев на своих полях стайку маленьких птичек. Отсюда и пошло название воробья.
Воробьи бывают городские и полевые. Городские воробьи – небольшие серенькие птички, а полевые окрашены ярче – у них коричневая шапочка на голове и две светлые полоски на крыльях.
Разудалый воробей
Показал с асфальта
Перед стаей голубей
И прыжок, и сальто.
(Ю. Парфенов)
Воробьи общаются друг с другом громким чириканьем, сообщая о местах кормежки или о том, что к стае подкрадывается хищник. Вместе проще находить пищу и избегать опасности. Порой стайка воробьев давала отпор даже грозному ястребу!
За теплое время года воробьиха успевает 2–3 раза отложить яйца и вывести потомство. Ученые подсчитали, что при такой плодовитости воробьи должны были бы уже вытеснить с нашей планеты всех остальных птиц. Но этого не происходит, потому что не все птенцы выживают, погибая в когтях и клювах хищных зверей и птиц.
ЗАГАДКА
Маленький мальчишка
В сером армячишке
По дворам шныряет,
Крохи собирает.
(Воробей) ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ
Голодный воробей и на мякину садится.
И воробей на кошку чирикает.
Старого воробья на мякине не обманешь.

ЛАСТОЧКА

Пригревает жарко солнце,
На дворе журчат ручьи,
А у нашего оконца
Стайка ласточек кричит.
Подлетели… Тише, тише…
С криком вьются у крыльца.
Это ласточки под крышей
Строят гнездышки птенцам.
(Н. Забила)
Одни из самых быстрых птиц – ласточки. Форма их тела идеально приспособлена для полета, крылья стрелообразные, а хвост вилочкой. Внешне ласточки похожи на стрижей.
Лапки у ласточек слабые, им трудно поддерживать тело. Поэтому ласточки никогда не ходят по земле. Они все время в полете, а когда устают, садятся на ветки деревьев или телеграфные провода. Даже пьют ласточки налету, зачерпывая воду из реки клювом.
Как и другие перелетные птицы, ласточки с наступлением холодов улетают на зимовку на юг, в теплые страны. Весной они всегда возвращаются в родные места.
По поведению ласточек можно предсказывать погоду. Если ласточки кружатся высоко в небе – будет тепло и сухо. А вот они летают почти у самой земли – значит, скоро пойдет дождь. Почему так? Оказывается, перед дождем насекомые, на которые попадает влага из атмосферы, опускаются к поверхности земли. За ними устремляются и охотники-ласточки.
Ласточки строят гнезда из комочков глины, соединяя их слюной. У деревенской ласточки-касатки вход в гнездо расположен сверху, а у городской ласточки – сбоку. Внутри гнездо выстлано пухом и перьями. Береговые ласточки роют норы в склонах крутых берегов рек.
ЗАГАДКА
Прилетает к нам с теплом,
Путь проделав длинный.
Строит домик под окном
Из травы и глины.
(Ласточка) НАРОДНЫЕ ПРИМЕТЫ
Ранние ласточки – к счастливому урожайному году.
Ласточка день начинает, соловей вечер кончает.
Ласточки летают высоко в небе – к хорошей погоде, а если низко – к дождю.
Кукушка приносит весточку о лете, ласточка – теплые дни.

Толстой Л.Н.

В саду на дорожке прыгали молодые воробушки.

А старый воробей уселся высоко на ветке дерева и зорко глядит, не покажется ли где хищная птица.

Летит по задворкам ястреб-разбойник. Он лютый враг мелкой пташки. Летит ястреб тихо, без шума.

Но старый воробей заметил злодея и следит за ним.

Ястреб ближе и ближе.

Зачирикал громко и тревожно воробей, и все воробьята разом скрылись в кусты.

Все смолкло.

Только воробей-часовой сидит на ветке. Не шевелится, глаз с ястреба не спускает.

Заметил ястреб старого воробья, взмахнул крыльями, расправил когти и стрелой спустился вниз.

А воробей камнем упал в кусты.

Ястреб ни с чем и остался.

Озирается он вокруг. Зло взяло хищника. Огнем горят его желтые глаза.

С шумом высыпали из кустов воробьята, прыгают по дорожке.

Лебеди

Толстой Л.Н.

Лебеди стадом летели из холодной стороны в тёплые земли. Они летели через море. Они летели день и ночь, и другой день и другую ночь они, не отдыхая, летели над водою. На небе был полный месяц, и лебеди далеко внизу под собой видели синеющую воду. Все лебеди уморились, махая крыльями; но они не останавливались и летели дальше. Впереди летели старые, сильные лебеди, сзади летели те, которые были моложе и слабее. Один молодой лебедь летел позади всех. Силы его ослабели. Он взмахнул крыльями и не мог лететь дальше. Тогда он, распустив крылья, пошёл книзу. Он ближе и ближе спускался к воде; а товарищи его дальше и дальше белелись в месячном свете. Лебедь спустился на воду и сложил крылья. Море всколыхнулось под ним и покачало его.

Стадо лебедей чуть виднелось белой чертой на светлом небе. И чуть слышно было в тишине, как звенели их крылья. Когда они совсем скрылись из вида, лебедь загнул назад шею и закрыл глаза. Он не шевелился, и только море, поднимаясь и опускаясь широкой полосой, поднимало и опускало его.

Перед зарёй лёгкий ветерок стал колыхать море. И вода плескала в белую грудь лебедя. Лебедь открыл глаза. На востоке краснела заря, и месяц и звёзды стали бледнее. Лебедь вздохнул, вытянул шею и взмахнул крыльями, приподнялся и полетел, цепляя крыльями по воде. Он поднимался выше и выше и полетел один над тёмными всколыхавшимися волнами.

Скворцы (Отрывок)

Куприн А.И.

Мы с нетерпением ждали, когда к нам в сад опять прилетят старые знакомые - скворцы, эти милые, веселые общительные птицы, первые перелетные гости, радостные вестники весны.

Итак, мы дождались скворцов. Подправили старые скворечники, покривившиеся от зимних ветров, подвесили новые.

Воробьи вообразили, будто эта любезность делается для них, и тотчас же, при первом тепле, заняли скворечники.

Наконец девятнадцатого, вечером (было еще светло), кто-то закричал: «Смотрите - скворцы!»

И правда, они сидели высоко на ветках тополей и, после воробьев, казались непривычно большими и чересчур черными...

Два дня скворцы точно набирались сил и все навешали и осматривали прошлогодние знакомые места. А потом началось выселение воробьев. Особенно бурных столкновений между скворцами и воробьями я при этом не замечал. Обыкновенно скюрцы по два сидят высоко над скворечниками и, по-видимому, беспечно о чем-то болтают между собой, а сами одним глазом, искоса, пристально поглядывают вниз. Воробью жутко и трудно. Нет-нет - высунет свой острый хитрый нос из круглой дырочки - и назад. Наконец, голод, легкомыслие, а может быть, робость дают себя знать. «Слетаю, - думает, - на минутку и сейчас же назад. Авось перехитрю. Авось не заметят». И только успеет отлететь на сажень, как скворец камнем вниз и уже у себя дома.

И уже теперь пришел конец воробьиному временному хозяйству. Скворцы стерегут гнездо поочередно: один сидит - другой летает по делам. Воробьям никогда до такой уловки не додуматься.

И вот, с огорчения, начинаются между воробьями великие побоища, во время которых летят в воздух пух и перья. А скворцы сидят высоко на деревьях да еще подзадоривают: «Эй, ты, черноголовый! Тебе вон того, желтогрудого, во веки веков не осилить». - «Как? Мне? Да я его сейчас!» - «А ну-ка, ну-ка...»

И пойдет свалка. Впрочем, весною все звери и птицы... дерутся гораздо больше...

Песня скворца

Куприн А.И.

Чуть немного согрелся воздух, а скворцы уже расселись на высоких ветках и начали свой концерт. Я не знаю, право, есть ли у скворца свои собственные мотивы, но вы наслушаетесь в его песне чего угодно чужого. Тут и кусочки соловьиных трелей, и резкое мяуканье иволги, и сладкий голосок малиновки, и музыкальное лепетанье пеночки, и тонкий свист синички, и среди этих мелодий вдруг раздаются такие голоса, что, сидя в одиночестве, не удержишься и рассмеешься: закудахчет на дереве курица, зашипит нож точильщика, заскрипит дверь, загнусит детская военная труба. И, сделав это неожиданное музыкальное отступление, скворец как ни в чем не бывало, без передышки, продолжает свою веселую, милую юмористическую песенку.

Жаворонок

И. Соколов-Микитов

Из множества звуков земли:пения птиц, трепетания листвы на деревьях, треска кузнечиков, журчания лесного ручья - самый веселый и радостный звук - песня полевых и луговых жаворонков. Еще ранней весною, когда на полях лежит рыхлый снег, но уже кое-где на пригреве образовались темные проталины, прилетают и начинают петь наши ранние весенние гости. Столбом поднимаясь в небо, трепеша крылышками, насквозь пронизанными солнечным светом, выше и выше взлетает в небо жаворонок, исчезает в сияющей голубизне. Удивительно красива, звонка песня жаворонка, приветствующего приход весны. На дыхание пробудившейся земли похожа эта радостная песня.

Многие великие композиторы в своих музыкальных произведениях старались изобразить эту радостную песнь...

Многое можно услышать в пробуждающемся весеннем лесу. Тонко пищат рябчики, гугукают по ночам невидимые совы. На непроходимом болоте водят весенние хороводы прилетевшие журавли. Над желтыми золотистыми пуховиками цветущей ивы жужжат пчелы. А в кустах на берегу реки защелкал, звонко запел первый соловей.

Лебедь

Аксаков С. Т.

Лебедь по своей величине, силе, красоте и величавой осанке давно и справедливо назван царем всей водяной, или водоплавающей, птицы. Белый как снег, с блестящими, прозрачными небольшими глазами, с черным носом и черными лапами, с длинною, гибкою и красивою шеею, он невыразимо прекрасен, когда спокойно плывет между зеленых камышей по темно-синей, гладкой поверхности воды.

Движения лебедя

Аксаков С. Т.

Все движения лебедя исполнены прелести: начнет ли он пить и, зачерпнув носом воды, поднимет голову вверх и вытянет шею; начнет ли купаться, нырять и плескаться своими могучими крыльями, далеко разбрасывая брызги воды, скатывающиеся с его пушистого тела; начнет ли потом охорашиваться, легко и свободно закинув дугою назад свою белоснежную шею, поправляя и чистя носом на спине, боках и в хвосте смятые или замаранные перья; распустит ли крыло по воздуху, как будто длинный косой парус, и начнет также носом перебирать в нем каждое перо, проветривая и суша его на солнце, - все живописно и великолепно в нем.

Воробей

Чарушин Е. И.

Пошёл Никита с папой гулять. Гулял он, гулял и вдруг слышит - кто-то чирикает: Чилик-чилик! Чилик-чилик! Чилик-чилик!

И видит Никита, что это маленький воробушек прыгает по дороге.

Нахохлённый такой, прямо как шарик катится. Хвостик у него коротенький, клюв жёлтый, и никуда он не улетает. Видно, ещё не умеет.

Смотри-ка, папа, - закричал Никита, - воробей не настоящий!

А папа говорит:

Нет, это настоящий воробей, да только маленький. Это, наверно, птенчик выпал из своего гнезда.

Тут побежал Никита ловить воробья и поймал. И стал этот воробушек жить у нас дома в клетке, а Никита кормил его мухами, червяками и булкой с молоком.

Вот живёт воробей у Никиты. Всё время кричит - есть просит. Ну и обжора какой! Чуть утром солнце покажется, - он зачирикает и всех разбудит.

Тогда Никита сказал:

Я научу его летать и выпущу.

Достал воробья из клетки, посадил на пол и стал учить.

Ты крыльями вот так маши, - сказал Никита и показал руками, как надо летать. А воробей ускакал под комод.

Покормили воробья ещё денёк. Опять его посадил Никита на пол учить летать. Никита замахал руками, и воробей замахал крыльями.

Полетел воробей!

Вот он через карандаш перелетел. Вот через красный пожарный автомобиль перелетел. А как стал через неживую кошку-игрушку перелетать, наткнулся на неё и упал.

Плохо ты ещё летаешь, - говорит ему Никита. - Давай-ка я тебя ещё денёк покормлю.

Покормил, покормил, а назавтра воробушек через Никитину скамейку перелетел. Через стул перелетел. Через стол с кувшином перелетел. Вот только через комод не мог перелететь - свалился.

Видно, надо его ещё кормить. На другой день Никита взял воробья с собой в сад, да там и выпустил.

Воробей через кирпич перелетел.

Через пенёк перелетел.

И стал уж через забор перелетать, да об него стукнулся и повалился.

А на следующий день он и через забор перелетел.

И через дерево перелетел.

И через дом перелетел.

И совсем от Никиты улетел.

Вот как здорово научился летать!

Зимние долги

Н.И. Сладков

Расчирикался Воробей на навозной куче - так и подскакивает! А Ворона-карга как каркнет своим противным голосом:

Чему, Воробей, возрадовался, чего расчирикался?

Крылья зудят, Ворона, нос чешется, - отвечает Воробей. - Страсть драться охота! А ты тут не каркай, не порть мне весеннего настроения!

А вот испорчу! - не отстаёт Ворона. - Как задам вопрос!

Во напугала!

И напугаю. Ты крошки зимой на помойке клевал?

Клевал.

А зёрна у скотного двора подбирал?

Подбирал.

А в птичьей столовой у школы обедал?

Спасибо ребятам, подкармливали.

То-то! - надрывается Ворона. - А чем

ты за всё это расплачиваться думаешь? Своим чик-чириканьем?

А я один, что ли, пользовался? - растерялся Воробей. - И Синица там была, и Дятел, и Сорока, и Галка. И ты, Ворона, была...

Ты других не путай! - хрипит Ворона. - Ты за себя отвечай. Брал в долг - отдавай! Как все порядочные птицы делают.

Порядочные, может, и делают, - рассердился Воробей. - А вот делаешь ли ты, Ворона?

Я раньше всех расплачусь! Слышишь, в поле трактор пашет? А я за ним из борозды всяких корнеедов и корнегрызунов выбираю. А Сорока с Галкой мне помогают. А на нас глядя и другие птицы стараются.

Ты тоже за других не ручайся! - упирается Воробей. - Другие, может, и думать забыли.

Но Ворона не унимается:

А ты слетай да проверь!

Полетел Воробей проверять. Прилетел в сад, там Синица в новой дуплянке живёт.

Поздравляю с новосельем! - Воробей говорит. - На радостях-то небось и про долги забыла!

Не забыла, Воробей, что ты! - отвечает Синица. - Меня ребята зимой вкусным сальцем угощали, а я их осенью сладкими яблочками угощу. Сад стерегу от плодожорок и листогрызов.

По какой нужде, Воробей, ко мне в лес прилетел?

Да вот расчёт с меня требуют, - чирикает Воробей. - А ты, Дятел, как расплачиваешься?

Уж так-то стараюсь, - отвечает Дятел. - Лес от древоточцев и короедов оберегаю. Бьюсь с ними не щадя живота! Растолстел даже...

Ишь ты, - задумался Воробей. - А я думал...

Вернулся Воробей на навозную кучу и говорит Вороне:

Твоя, карга, правда! Все за зимние долги отрабатывают. А я что - хуже других? Как начну вот птенцов своих комарами, слепнями да мухами кормить! Чтобы кровососы эти ребят не жалили! Мигом долги верну!

Сказал так и давай опять на куче навозной подскакивать и чирикать. Пока ещё время свободное есть. Пока воробьята в гнезде не вылупились.

Синички-арифметички

Н.И. Сладков

Весной звонче всех белощёкие синички поют: колокольчиками звенят. На разный лад и манер. У одних так и слышится: «Дважды два, дважды два, дважды два!» А другие бойко высвистывают: «Четыре-четы- ре-четыре!»

С утра до вечера зубрят синички таблицу умножения.

«Дважды два, дважды два, дважды два!» - выкрикивают одни.

«Четыре-четыре-четыре!» - весело отвечают другие.

Синички-арифметички.

Храбрый утёнок

Борис Житков

Каждое утро хозяйка выносила утятам полную тарелку рубленых яиц. Она ставила тарелку возле куста, а сама уходила.

Как только утята подбегали к тарелке, вдруг из сада вылетала большая стрекоза и начинала кружиться над ними.

Она так страшно стрекотала, что перепуганные утята убегали и прятались в траве. Они боялись, что стрекоза их всех перекусает.

А злая стрекоза садилась на тарелку, пробовала еду и потом улетала. После этого утята уже целый день не подходили к тарелке. Они боялись, что стрекоза прилетит опять. Вечером хозяйка убирала тарелку и говорила: «Должно быть, наши утята заболели, что-то они ничего не едят». Она и не знала, что утята каждый вечер голодные ложились спать.

Однажды к утятам пришёл в гости их сосед, маленький утёнок Алёша. Когда утята рассказали ему про стрекозу, он стал смеяться.

Ну и храбрецы! - сказал он. - Я один прогоню эту стрекозу. Вот вы увидите завтра.

Ты хвастаешь, - сказали утята, - завтра ты первый испугаешься и побежишь.

На другое утро хозяйка, как всегда, поставила на землю тарелку с рублеными яйцами и ушла.

Ну, смотрите, - сказал смелый Алёша, - сейчас я буду драться с вашей стрекозой.

Только он сказал это, как вдруг зажужжала стрекоза. Прямо сверху она полетела на тарелку.

Утята хотели убежать, но Алёша не испугался. Не успела стрекоза сесть на тарелку, как Алёша схватил её клювом за крыло. Насилу она вырвалась и с поломанным крылом улетела.

С тех пор она никогда не прилетала в сад, и утята каждый день наедались досыта. Они не только ели сами, но и угощали храброго Алёшу за то, что он спас их от стрекозы.

Галка

Борис Житков

У брата с сестрой была ручная галка. Она ела из рук, давалась гладить, улетала на волю и назад прилетала.

Вот раз сестра стала умываться. Она сняла с руки колечко, положила на умывальник и намылила лицо мылом. А когда она мыло сполоснула, - поглядела: где колечко? А колечка нет.

Она крикнула брату:

Отдай колечко, не дразни! Зачем взял?

Ничего я не брал, - ответил брат.

Сестра поссорилась с ним и заплакала.

Бабушка услыхала.

Что у вас тут? - говорит. - Давайте мне очки, сейчас я это кольцо найду.

Бросились искать очки - нет очков.

Только что на стол их положила, - плачет бабушка. - Куда им деться? Как я теперь в иголку вдену?

И закричала на мальчика.

Твои это дела! Зачем бабушку дразнишь?

Обиделся мальчик, выбежал из дому. Глядит, - а над крышей галка летает, и что-то у ней под клювом блестит. Пригляделся - да это очки! Спрятался мальчик за дерево и стал глядеть. А галка села на крышу, огляделась, не видит ли кто, и стала очки на крыше клювом в щель запихивать.

Вышла бабушка на крыльцо, говорит мальчику:

Говори, где мои очки?

На крыше! - сказал мальчик.

Удивилась бабушка. А мальчик полез на крышу и вытащил из щели бабушкины очки. Потом вытащил оттуда и колечко. А потом достал стёклышек, а потом разных денежек много штук.

Обрадовалась бабушка очкам, а сестра колечку и сказала брату:

Ты меня прости, я ведь на тебя подумала, а это галка-воровка.

И помирились с братом.

Бабушка сказала:

Это всё они, галки да сороки. Что блестит, всё тащат.

Сиротка

Георгий Скребицкий

Принесли нам ребята небольшого сорочонка... Летать он ещё не мог, только прыгал. Кормили мы его творогом, кашей, мочёным хлебом, давали маленькие кусочки варёного мяса; он всё ел, ни от чего не отказывался.

Скоро у сорочонка отрос длинный хвост и крылья обросли жёсткими чёрными перьями. Он быстро научился летать и переселился на житьё из комнаты на балкон.

Только вот какая с ним была беда: никак наш сорочонок не мог выучиться самостоятельно есть. Совсем уж взрослая птица, красивая такая, летает хорошо, а еду всё, как маленький птенчик, просит. Выйдешь на балкон, сядешь за стол, сорока уж тут как тут, вертится перед тобой, приседает, топорщит крылышки, рот раскрывает. И смешно и жалко её. Мама даже прозвала её Сироткой. Сунет ей, бывало, в рот творогу или мочёного хлеба, проглотит сорока - и опять начинает просить, а сама из тарелки никак не клюёт. Учили-учили мы её - ничего не вышло, так и приходилось ей в рот корм запихивать. Наестся, бывало, Сиротка, встряхнётся, посмотрит хитрым чёрным глазком на тарелку, нет ли там ещё чего-нибудь вкусного, да и взлетит на перекладину под самый потолок или полетит в сад, на двор... Она всюду летала и со всеми была знакома: с толстым котом Иванычем, с охотничьей собакой Джеком, с утками, курами; даже со старым драчливым петухом Петровичем сорока была в приятельских отношениях. Всех он на дворе задирал, а её не трогал. Бывало, клюют куры из корыта, и сорока тут же вертится. Вкусно пахнет тёплыми мочёными отрубями, хочется сороке позавтракать в дружеской куриной компании, да ничего не выходит. Пристаёт Сиротка к курам, приседает, пищит, клюв раскрывает - никто её покормить не хочет. Подскочит она и к Петровичу, запищит, а тот только взглянет на неё, забормочет: «Это что за безобразие!» - и прочь отойдёт. А потом вдруг захлопает своими крепкими крыльями, вытянет кверху шею, натужится, на цыпочки привстанет да как запоёт: «Ку-ка-ре-ку!» - так громко, что даже за рекой слышно.

А сорока попрыгает-попрыгает по двору, в конюшню слетает, заглянет к корове в стойло... Все сами едят, а ей опять приходится лететь на балкон и просить, чтобы её из рук кормили.

Вот однажды некому было с сорокой возиться. Целый день все были заняты. Уж она приставала-приставала ко всем - никто её не кормит!

Я в этот день с утра рыбу на речке ловил, вернулся домой только к вечеру и выбросил на дворе оставшихся от ловли червей. Пусть куры поклюют.

Петрович сразу приметил добычу, подбежал и начал сзывать кур: «Ко-ко-ко-ко! Ко-ко-ко-ко!» А они, как назло, куда-то разбрелись, ни одной во дворе нет. Уж петух прямо из сил выбивается! Зовёт, зовёт, потом схватит червяка в клюв, потрясёт им, бросит и опять зовёт - ни за что первый съесть не хочет. Даже охрип, а куры всё не идут.

Вдруг, откуда ни возьмись, сорока. Подлетела к Петровичу, растопырила крылья и рот раскрыла: покорми, мол, меня.

Петух сразу приободрился, схватил в клюв огромного червяка, поднял, трясёт им перед самым носом сороки. Та смотрела, смотрела, потом цоп червяка - и съела! А петух уж ей второго подаёт. Съела и второго, и третьего, а четвёртого Петрович сам склевал.

Гляжу я из окна и удивляюсь, как петух сороку из клюва кормит: то ей даст, то сам съест, то опять ей предложит. А сам всё приговаривает: «Ко-ко-ко-ко!..» Кланяется, клювом червей на земле показывает: ешь, мол, не бойся, вон они какие вкусные.

И уж не знаю, как это у них там всё получилось, как он ей растолковал, в чём дело, только вижу, закокал петух, показал на земле червяка, а сорока подскочила, повернула головку набок, на другой, пригляделась и съела прямо с земли. Петрович даже головой в знак одобрения тряхнул; потом схватил сам здоровенного червяка, подбросил, перехватил клювом поудобнее и проглотил: вот, мол, как по- нашему. Но сорока, видно, поняла, в чём дело, - прыгает возле него да поклёвывает. Начал и петух червей подбирать. Так наперегонки друг перед другом стараются - кто скорей. Вмиг всех червей склевали.

С тех пор сороку кормить из рук больше не приходилось. В один раз её Петрович выучил с едой управляться. А уж как он это ей объяснил, я и сам не знаю.

Лесной голосок

Георгий Скребицкий

Солнечный день в самом начале лета. Я брожу неподалёку от дома, в берёзовом перелеске. Всё кругом будто купается, плещется в золотистых волнах тепла и света. Надо мной струятся ветви берёз. Листья на них кажутся то изумрудно-зелёными, то совсем золотыми. А внизу, под берёзами, по траве тоже, как волны, бегут и струятся лёгкие синеватые тени. И светлые зайчики, как отражения солнца в воде, бегут один за другим по траве, по дорожке.

Солнце и в небе, и на земле... И от этого становится так хорошо, так весело, что хочется убежать куда-то вдаль, туда, где стволы молодых берёзок так и сверкают своей ослепительной белизной.

И вдруг из этой солнечной дали мне послышался знакомый лесной голосок: «Ку-ку, ку-ку!»

Кукушка! Я уже слышал её много раз, но никогда ещё не видал даже на картинке. Какая она из себя? Мне почему-то она казалась толстенькой, головастой, вроде совы. Но, может, она совсем не такая? Побегу - погляжу.

Увы, это оказалось совсем не просто. Я - к ней на голос. А она замолчит, и вот снова: «Ку-ку, ку-ку», но уже совсем в другом месте.

Как же её увидеть? Я остановился в раздумье. А может, она играет со мною в прятки? Она прячется, а я ищу. А давай-ка играть наоборот: теперь я спрячусь, а ты поищи.

Я залез в куст орешника и тоже кукукнул раз, другой. Кукушка замолкла, может, ищет меня? Сижу молчу и я, у самого даже сердце колотится от волнения. И вдруг где-то неподалёку: «Ку-ку, ку-ку!»

Я - молчок: поищи-ка лучше, не кричи на весь лес.

А она уже совсем близко: «Ку-ку, ку-ку!»

Гляжу: через поляну летит какая-то птица, хвост длинный, сама серая, только грудка в тёмных пестринках. Наверное, ястребёнок. Такой у нас во дворе за воробьями охотится. Подлетел к соседнему дереву, сел на сучок, пригнулся да как закричит: «Ку-ку, ку-ку!»

Кукушка! Вот так раз! Значит, она не на сову, а на ястребка похожа.

Я как кукукну ей из куста в ответ! С перепугу она чуть с дерева не свалилась, сразу вниз с сучка метнулась, шмыг куда-то в лесную чащу, только её я и видел.

Но мне и видеть её больше не надо. Вот я и разгадал лесную загадку, да к тому же и сам в первый раз заговорил с птицей на её родном языке.

Так звонкий лесной голосок кукушки открыл мне первую тайну леса. И с тех пор вот уж полвека я брожу зимою и летом по глухим нехоженым тропам и открываю всё новые и новые тайны. И нет конца этим извилистым тропам, и нет конца тайнам родной природы.

Дружба

Георгий Скребицкий

Сидели мы как-то с братом зимой в комнате и глядели на двор в окно. А на дворе, у забора, вороны и галки копались в мусоре.

Вдруг видим - прилетела к ним какая-то птица, совсем чёрная, с синевой, а нос большой, белый. Что за диво: ведь это грач! Откуда он зимой взялся? Глядим, ходит грач по помойке среди ворон и прихрамывает немножко - наверное, больной какой-нибудь или старый; улететь на юг не смог с другими грачами, вот и остался у нас зимовать.

Потом каждое утро повадился грач к нам на помойку летать. Мы нарочно хлебца ему покрошим, каши, творожку от обеда. Только мало ему доставалось: всё, бывало, вороны поедят - это уж такие нахальные птицы. А грач тихий какой-то попался. В сторонке держится, всё один да один. Да и то верно: своя братия улетела на юг, он один остался; вороны - ему компания плохая. Видим мы, обижают серые разбойницы нашего грача, а как ему помочь, не знаем. Как его покормить, чтоб вороны не мешали?

День ото дня грач становился всё грустнее. Бывало, прилетит и сядет на забор, а спуститься на помойку к воронам боится: совсем ослаб.

Один раз посмотрели мы утром в окно, а грач под забором лежит. Побежали мы, принесли его в дом; он уж еле дышит. Посадили мы его в ящик, к печке, попонкой закрыли и дали всякой еды.

Недели две он так у нас просидел, отогрелся, отъелся немножко. Думаем: как же с ним дальше быть? Не держать же его в ящике всю зиму! Решили опять на волю выпустить: может, он теперь покрепче будет, перезимует как-нибудь.

А грач, видно, смекнул, что мы ему добро сделали, значит, нечего людей и бояться. С тех пор целые дни так вместе с курами во дворе и проводил.

В это время жила у нас ручная сорока Сиротка. Мы её ещё птенцом взяли и выкормили. Сиротка свободно летала по двору, по саду, а ночевать возвращалась на балкон. Вот видим мы - подружился наш грач с Сироткой: куда она летит, туда и он за ней. Однажды глядим - Сиротка на балкон прилетела, и грач тоже вместе с ней заявился. Важно так по столу разгуливает. А сорока, будто хозяйка, суетится, вокруг него скачет.

Мы потихоньку высунули из-под двери чашку с мочёным хлебом. Сорока - прямо к чашке, и грач за ней. Позавтракали оба и улетели. Так они каждый день начали на балкон вдвоём прилетать - кормиться.

Прошла зима, вернулись с юга грачи, загалдели в старой берёзовой роще. По вечерам усядутся парочками возле гнёзд, сидят и переговариваются, будто дела свои обсуждают. Только наш грач не нашёл себе пары, по- прежнему всюду летал за Сироткой. А под вечер сядут они возле дома на берёзку и сидят рядышком, близко так, бок о бок.

Посмотришь на них и невольно подумаешь: значит, и у птиц тоже дружба бывает.

Рассказы для чтения в начальной школе. Рассказы про воробья, рассказ про умную синичку, рассказ про воробья, рассказ про стрижа.

Рассказы о птицах Николая Сладкова.

Николай Сладков. Зимние долги

Расчирикался Воробей на навозной куче — так и подскакивает! А Ворона-карга как каркнет своим противным голосом:

— Чему, Воробей, возрадовался, чего расчирикался?

— Крылья зудят, Ворона, нос чешется, — отвечает Воробей. — Страсть драться охота! А ты тут не каркай, не порть мне весеннего настроения!

— А вот испорчу! — не отстаёт Ворона. — Как задам вопрос!

— Во напугала!

— И напугаю. Ты крошки зимой на помойке клевал?

— Клевал.

— А зёрна у скотного двора подбирал?

— Подбирал.

— А в птичьей столовой у школы обедал?

— Спасибо ребятам, подкармливали.

— То-то! — надрывается Ворона. — А чем

ты за всё это расплачиваться думаешь? Своим чик-чириканьем?

— А я один, что ли, пользовался? — растерялся Воробей. — И Синица там была, и Дятел, и Сорока, и Галка. И ты, Ворона, была...

— Ты других не путай! — хрипит Ворона. — Ты за себя отвечай. Брал в долг — отдавай! Как все порядочные птицы делают.

— Порядочные, может, и делают, — рассердился Воробей. — А вот делаешь ли ты, Ворона?

— Я раньше всех расплачусь! Слышишь, в поле трактор пашет? А я за ним из борозды всяких корнеедов и корнегрызунов выбираю. А Сорока с Галкой мне помогают. А на нас глядя и другие птицы стараются.

— Ты тоже за других не ручайся! — упирается Воробей. — Другие, может, и думать забыли.

Но Ворона не унимается:

— А ты слетай да проверь!

Полетел Воробей проверять. Прилетел в сад, там Синица в новой дуплянке живёт.

— Поздравляю с новосельем! — Воробей говорит. — На радостях-то небось и про долги забыла!

— Не забыла, Воробей, что ты! — отвечает Синица. — Меня ребята зимой вкусным сальцем угощали, а я их осенью сладкими яблочками угощу. Сад стерегу от плодожорок и листогрызов.

— По какой нужде, Воробей, ко мне в лес прилетел?

— Да вот расчёт с меня требуют, — чирикает Воробей. — А ты, Дятел, как расплачиваешься?

— Уж так-то стараюсь, — отвечает Дятел. — Лес от древоточцев и короедов оберегаю. Бьюсь с ними не щадя живота! Растолстел даже...

— Ишь ты, — задумался Воробей. — А я думал...

Вернулся Воробей на навозную кучу и говорит Вороне:

— Твоя, карга, правда! Все за зимние долги отрабатывают. А я что — хуже других? Как начну вот птенцов своих комарами, слепнями да мухами кормить! Чтобы кровососы эти ребят не жалили! Мигом долги верну!

Сказал так и давай опять на куче навозной подскакивать и чирикать. Пока ещё время свободное есть. Пока воробьята в гнезде не вылупились.

Николай Сладков. Синички-арифметички

Весной звонче всех белощёкие синички поют: колокольчиками звенят. На разный лад и манер. У одних так и слышится: «Дважды два, дважды два, дважды два!» А другие бойко высвистывают: «Четыре-четы- ре-четыре!»

С утра до вечера зубрят синички таблицу умножения.

«Дважды два, дважды два, дважды два!» — выкрикивают одни.

«Четыре-четыре-четыре!» — весело отвечают другие.

Синички-арифметички.

Николай Сладков. Воробьишкина весна

Песенка под окном

Весной в лесах и полях поют мастера песен: соловьи, жаворонки. Люди слушают их затаив дыхание. Я много знаю птичьих песен. Услышу — и сразу скажу, кто поёт. А нынче вот не угадал.

Проснулся я рано-рано. Вдруг слышу: за окном, за занавеской, птичка какая-то завозилась в кустах. Потом голосок, но такой приятный, будто две хрусталинки ударились друг о друга. А потом просто по-воробьиному: «Чив! Чив!»

Хрусталинкой — воробьём, воробьём — хрусталинкой. Да всё горячей, всё быстрей, всё звонче!

Перебирал я в памяти все птичьи песни — нет, не слыхал такой никогда.

А птичка-невидимка не унимается: хрусталинкой — воробьём, воробьём — хрусталинкой!

Тут уж и под тёплым одеялом не улежишь! Вскочил я, отдёрнул занавеску и вижу: сидит на кусте обыкновенный воробей! Старый знакомый! Чив — Щипаный Затылок. Он всю зиму летал ко мне на подоконник за крошками. Но сейчас Чив не один, а с подружкой. Подружка спокойно сидит и пёрышки чистит. А Чиву не сидится. Он чирикает во всё горло и как заводной скачет вокруг подружки с ветки на ветку — со ступеньки на ступеньку. Тонкие ветки бьются одна о другую и звенят хрусталинками. Потому звенят, что дождевая вода замёрзла на них тонкими сосульками.

«Чив!» — воробей. «Дзинь!» — сосулька.

И так это выходит хорошо и здорово, ей-ей, не хуже, чем у заслуженных певцов — Соловьёв и жаворонков.

Воробьиные ночи

Всю зиму воробей Чив прожил в старой печной трубе. Долго тянулись страшные зимние ночи: стрелял мороз, ветер тряс трубу и сыпал сверху ледяную крупку. Зябли ножки, иней вырастал на пёрышках.

Великий день

Каждый день выше солнце. Каждая ночь хоть на воробьиный скок, а короче.

И вот пришёл он — Великий день: солнце поднялось так высоко, что заглянуло к Чиву в чёрную трубу.

Сосулькина вода

На крышах сосульки. Днём с сосулек капает вода. Это особая вода — сосулькина. Чив очень любит сосулькину воду. Перегнётся с карниза и ловко подхватит клювом сосулькину капельку, похожую на капельку солнца. Напившись воды, Чив начинает так отчаянно прыгать и чирикать, что прохожие останавливаются, улыбаются и говорят: «Ожил, курилка!»

Кап! Кап!

Кусты набрякли водой. На каждой ветке гирлянды капель. Сядет воробей — сверкающий дождь! Нагнётся пить, а капелька из-под самого носа — кап! Воробей к другой, другая — кап!

Скок, скок воробей, кап, кап капельки.

Весенний звон

Схватил мороз. Каждая мокрая ветка оделась в ледяной чехольчик. Сел воробей на наклонный сучок — да и покатился вниз, как с горки. Синица тоже поскользнулась — повисла вниз головой. Ворона с лёту ухнула в самую гущину сучьев — вот наделала звону!

Перекувырк

Каждый день новость. В воздухе появились насекомые! Чив столбиком взлетел с крыши, схватил на лету жучишку и, сделав в воздухе перекувырк, опустился на трубу. Наелся Чив жуков и мух, и начали твориться с ним странные вещи. Он вдруг схватил за загривок своего старого друга Чирика и стал трепать его, как собака кошку. Чирик орал, дрыгал ножками, бил крылышками. Но Чив трепал его и трепал, пока не выдрал у него клок перьев. А всю зиму они были друзьями. И воду пили с одной сосульки. И отмывались в соседних лужах. Только вода после Чирика стала не чёрная, а рыжая. Потому что всю зиму Чирик спал в щели кирпичной трубы.

А теперь всё пошло кувырком.

Ступеньки

Обвисшие ветви ивы похожи на зелёные волосы. На каждой волосинке узелки, узелки.

Это почки.

Дождевые капли скатываются по ветвям, весело прыгают с почки на почку. Так на одной ножке прыгают вниз по ступенькам ребята.

Ива сверкает и улыбается.

Зелёные бабочки

На тополях понатужились и лопнули почки. Из каждой почки, как бабочка из куколки, вылупился зелёный листик.

Воробьи расселись по ветвям и стали склёвывать клейких зелёных бабочек. Угощаются; один глазок вверх — нет ли ястреба, другой вниз — не лезет ли кошка?

Драчуны

От сосулькиной воды и солнца, от жуков и мух, от свежих листиков воробьи ошалели. Драки тут и там! Схватятся на крыше двое — к ним мчит дюжина. Вцепятся друг в друга, трепыхаются, кричат и пернатой гирляндой валятся с крыши на головы прохожих.

Дерево песен

Вечером все воробьи — битые и небитые — слетаются на особое дерево — дерево песен. Дружным хором провожают они день. Так, песней, провожают они каждый день весны.

Прохожие с удовольствием слушают воробьиный хор, улыбаются.

Переполох

Чив и его подружка Чука сложили гнездо в щели под карнизом. Выстлали его перьями, волосом, ватой, сеном и тряпочками. А Чука принесла фантик и два трамвайных билета: розовый и голубой. Получилось очень уютно. Чив вспоминал свою дымовую трубу и жалел, что раньше не догадался познакомиться с Чукой.

И вдруг — скрип, скрип, скрип! В люльке к карнизу поднимался штукатур. Поднялся и лопаточкой своей стал заделывать под карнизом щели.

Что тут началось! Все воробьи к нему скачут! Скачут по самому краю крыши, на все голоса ругают штукатура. Но штукатур не понимает воробьиного языка: замазывает щели да от воробьев лопаточкой отмахивается. А гнездо Чива и Чуки выбросил. Полетели по ветру перья, вата, волосы, сено и тряпочки. А фантик и билетики упали вниз.

Домик-люлька

Чив и Чука заняли скворечник. Ветер покачивал шест, и вместе с шестом покачивался их новый домик. Чива укачивало, и он клевал носом. Чука не дремала: она опять носила в гнездо перья, вату и сухие травинки. И опять принесла фантик и трамвайные билетики.

Выселение

Вернулись с юга хозяева скворечника — серьёзные чёрные скворцы. Молча, деловито работая, они выбросили из скворечника сначала Чива и Чуку и наконец всё их гнездо. Опять полетели по ветру перья, вата, травинки, фантик и трамвайные билеты.

Лепестковая метель

Засвистывает метель. По улицам течёт белая позёмка яблоневых лепестков. А в тупичках вихри. Белые вихри из яблоневых лепестков.

Некогда!

Слышал Чива. Он сидел у старого своего гнезда — на заброшенной старой трубе. Сидел и чирикал не своим голосом. Потому что в клюве у него торчала гусеница, как папироса. И чирикал он не раскрывая рта, «сквозь зубы». Некогда!

Кончилась воробьиная весна. Хлопот полон рот!

Николай Сладков. Стрижиная тайна

Помните сказку про Гейнца? Гейнц был такой лентяй, что даже после сна отдыхал. И, главное, ничего ему от его лентяйства плохого не делалось.

«Наверно, от лентяйства худа не бывает!» — решил я.

А вышло — бывает!

Я очень люблю птиц — всё с ними вожусь. Клеток у меня полон дом. И в клетках не какие-нибудь там чижики, снегири или чечётки. Чижики-снегирики — дошкольная ступень для любителя птиц. Их любой мальчуган сумеет держать.

У меня живут самые нежные наши птички — корольки, крапивники, синички длиннохвостые. Если таких сумеешь выдержать — значит, ты птицелов высшего класса!

Таким меня все и считали. И был мне от всех любителей почёт и уважение. При встрече, бывало, шапки снимали и пальцем в спину показывали: «Вон пошёл знаток!»

Но вдруг приходит ко мне незнакомый человечек. Осмотрел моих птиц и усмехнулся:

— Корольки да крапивники — не предел. Наивысший класс — это стриж! — и ушёл.

Это был вызов. Назавтра же я поймал стрижа. Ловить их просто. Они жили в моём же доме, под карнизом.

Стриж ничего не ел и не пил. Неподвижно лежал на дне клетки. Пришлось выпустить.

Поймал второго. Этого я поил насильно. Поил точно в те часы, когда вольные стрижи летали на озеро и с лёту, заломив над спинкой острые крылышки, хватали клювиками воду. Кормил я стрижа тоже насильно. Кормил такими же комариками-мушками, каких нашёл у него во рту, когда поймал. Стрижи несут в гнездо не по одному комарику, а собирают их во рту целый комочек.

И клетку со стрижом я поставил на крышу, на свежий воздух. И пещерку ему с гнездом для ночлега устроил. Всё как у вольных стрижей!

Стриж ел, пил, беспокойно лазал по сетке и к утру так ослабел, что пришлось выпустить.

Посадил я тогда в клетку сразу двух. Может, они, как и мои корольки и длинно- хвостики, не могут по одному жить?

Через день пришлось выпустить. Оба чуть живы были.

Я люблю птиц. И хоть горько мне было, но стрижей в клетку больше сажать я не мог. Решил на вольных стрижах разгадать их тайну. Привязал стрижу на лапку бумажную ленточку и выпустил. А сам взял бинокль, вылез на крышу и стал следить.

Стриж вылетел на охоту на зорьке. Долетел до колокольни, потом до заводской трубы, потом к озеру. И назад — птенцов кормить. От гнезда до колокольни, от колокольни до трубы, от трубы до озера и назад — пять километров. До самого заката охотился стриж. И вышло, что за день налетал он больше полтысячи километров! И так ведь каждый день!

Понял я, что даже мне, старому птицелову, не выдержать стрижа в клетке. А вам, ребята, и подавно!

Все знают, что можно и лошадь загнать. Даже зайца можно загнать, если гонять его без перерыва. Упадёт, лапками подрыгает — и готов! Вот и у стрижа похоже. Только наоборот. Сердце его, лёгкие, мускулы — всё приспособлено для большого полёта. И вдруг — нельзя! Вдруг — клетка! И стриж слабеет и гибнет от... отдыха.

Ну как тут не вспомнить про ленивого Гейнца? Знал бы он про стрижей, побоялся бы после сна отдыхать!

АИСТЫ НА КРЫШЕ

Аист у многих народов считается птицей, приносящей счастье, поэтому он пользуется особым покровительством у людей. По старинному поверью, аист в селе – к счастью и благополучию. Разорить гнездо аиста, – значит, принести несчастье дому, на крыше которого он поселился. Вот почему ни у кого рука не поднимается убить эту величественную птицу. Чтобы привлечь птиц, люди иногда помогают строить им гнезда: на высоких столбах или крышах домов устанавливают специальные приспособления – подставки или колеса от телеги, чтобы птицам было удобнее строить гнезда.

С аистом связано много легенд. Ему приписывают возможность приносить в клюве младенцев. В отместку за разорение гнезда он может поджечь дом. У аистов, так же как и у людей, существуют «суды», где разбираются «дела» провинившихся птиц. Таких примеров можно привести еще несколько. Почему к аисту такое уважение и с чем связаны эти легенды и поверья?

Давайте попытаемся ответить на некоторые из них, исходя из знаний поведения и образа жизни этих птиц.

Люди наделяли аиста многими качествами, которые им больше всего импонируют. Тем более что эта птица имеет много черт, присущих людям и это их как бы сближает. Аисты – красивые и гордые птицы. Супружеские пары у них постоянные и сохраняются в течение всей жизни. Это вызывает уважение и симпатию.

Аисты много лет пользуются одним и тем же гнездом. Самец обычно прилетает раньше самки и первым делом принимается за его починку. Подновит немного гнездо и начинает самозабвенно звать самку: стоит в гнезде, запрокинув шею так, что затылок касается спины и издает характерный треск клювом. Аист – птица безголосая, вот он и придумал способ привлечения самок. В такой позе есть величие и гордость. Разве эти качества не вызывают уважение?

Вскоре появляется самка. Ритуал ухаживания таков: самец важно вышагивает по гнезду и клювом ощупывает его ветки, как бы показывая этим своей подруге добротность и надежность постройки. Самка проделывает то же самое, на деле проверяя сказанное. Почти как у людей. Какая женщина выйдет замуж, заранее не проверив материальное положение своего избранника.

Наконец брачный союз заключен, и обе птицы начинают достраивать гнездо. Таскают ветки, уминают их, выстилают середину мягкой соломой, травой, тряпками, перьями, готовя его для будущих деток. Аисты так увлекаются своей работой, что, не разбирая, хватают все, что ни попадя. Даже могут выхватить из костра тлеющую ветку. Особенно спешат, когда по какой-то причине гнездо оказалось разрушенным. Разве не отсюда происхождение легенды о поджоге дома при разрушении гнезда. В давние времена крыши домов были соломенные. На ветру крыша и гнездо быстро высыхают. Достаточно небольшой искры, чтобы все это вспыхнуло ярким пламенем.

Вскоре в гнезде появляется несколько беленьких яичек, которые попеременно насиживают самка и самец – мама днем, а папа – ночью. Такая взаимопомощь тоже вызывает уважение. Наконец, вылупляются аистята. Родители кормят их лягушками, ящерицами, змеями, мышами, саранчой. Опять же пользу приносят. Пока птенцы малы, один из родителей (это чаще всего самка) постоянно находится в гнезде, защищая их от непогоды. Птица раскрывает над гнездом крылья, словно зонт, защищает своих птенцов от дождя и палящих лучей солнца. Гнездо птенцы покидают только через два месяца.

Белые аисты не боятся людей. Иногда можно наблюдать, как выводок аистят во главе с родителями вышагивает по деревенским улицам. Собаки держатся подальше от них, не хотят отведать удара острым клювом.

Аист, как гостеприимный хозяин, предоставляет свое гнездо мелким птицам. В «куче хвороста» (гнездо может достигать полутора метров в диаметре) поселяются воробьи, скворцы, трясогузки и другие птицы.

Аисты осенью перед отлетом иногда проводят «чистку своих рядов», забивают насмерть слабых птиц, неспособных к перелету. Такие птицы будут мешать стае в трудном пути. По-видимому, это послужило основанием легенды о наличии «судов» у белых аистов, которые заканчиваются смертной казнью «провинившейся» птицы. Разве у людей по иному происходит?

Аист приносит в клюве детей. Если кому и поручить эту деликатную миссию, так кроме аистов больше и некому это сделать. Большая, сильная, благородная птица с мощным клювом – разве неспособна принести такую крохотулю. Это, конечно, шутка. На самом деле все значительно сложнее.

В далекие времена на юге России, Украине, Белоруссии дома в селах были саманные, из необожженного кирпича, а крыши – соломенные. Такие дома требовали постоянного ухода. Ежегодно наружные стены обмазывали глиной, а крыши подновляли. Без присмотра такие дома быстро разрушались. Только молодая и дружная семья могла достаточно долго содержать в должном порядке такой дом, потенциальное место гнездовья аистов. А там, где любовь и лад – всегда много детей. Кроме того, существует поверье: аисты избегают дома, в которых нередки семейные ссоры. Это еще раз подтверждает сказанное.

И второе, количество детей в семье определяется не только рождаемостью, но и их смертностью. А в те далекие времена она была высокой. Поэтому, у большой работящей семьи всегда достаточно средств, чтобы иметь много детей, хороший дом, на котором может поселиться аист. Отсюда до легенды – всего один шаг.

Аисты селятся в основном в южный районах, однако в последнее время этот вид стал постепенно расширять область обитания. Их можно встретить значительно севернее, вплоть до Вологодской области. А в Московской области они уже стали вполне обычной птицей, приносящей в дом счастье, благополучие и удачу.

ВОРОНА И КОТ

В городах птицы кормятся у мусорных баков. Чего только не перепадает им со стола человека. Сыр не является исключением. Много разных птиц можно увидеть там, особенно в морозные и снежные дни. Однако среди основных посетителей своеобразных «кормушек» выделяются постоянные спутники человека – воробьи, голуби и конечно … вороны.

Возле столь непривлекательных мест можно наблюдать забавные ситуации, воскрешающие в памяти сюжеты некоторых литературных произведений. Видел как-то ворону, восседающую на дереве с кусочком сыра в клюве. Почти как в той самой басне о вороне и лисице. В то же время обыденность ситуации и городская обстановка настолько отличаются от классического стиля басни, что вызывают новые ассоциации.

Сидит на дереве ворона с сыром в клюве и флегматично смотрит по сторонам. Она, по-видимому, наелась и не могла решить, что делать с этим продуктом. Можно, конечно, припрятать про запас, однако, когда желудок сыт, хочется чего-то и для души.

Сидит она и ждет свою «лисицу». Кто не хочет услышать комплимент в свой адрес. Ведь это самая что ни на есть естественная потребность людей – больших и маленьких, женщин и мужчин, богатых и бедных, начальников и подчиненных. Это только ее крайняя форма – лесть – «гнусна и вредна», как говорится в басне. Однако кто может установить грань между похвалой и лестью? Это вопрос риторический.

Сидит ворона и рассуждает. Конечно, она не жар-птица и не соловей, однако каждый по-своему хорош, и каждый поет свою песню. Разве ворона-девушка не млеет, когда перед ней вышагивает черно-серый красавец? Разве сладостно не замирает у нее сердце, когда карканьем распевает серенады ее обожатель? Да, она не первая певунья, однако и ей чего-то хорошее хочется услышать. За это не жалко и кусочек сыра отдать.

Наблюдал как-то и другой эпизод на эту же тему. На дереве сидит ворона с сыром в клюве, а внизу кот – не мигая, уставился на нее. Сыр, оказывается, любят не только лисицы, но и коты. Ворона вертит головой, смотрит на кота то одним глазом, то другим, сыр мешает. Наверное, ждет от него приятных речей, а кот не понимает – сидит и гипнотизирует крылатую. Решил иным, чем лисица, способом заполучить сыр, хотя более надежного и проверенного еще не придумали.

Так что мусорная свалка тоже может быть источником вдохновения. Необходимо только внимательно посмотреть кругом, увидеть во всем этом только приятное и немного пофантазировать.

ПТИЧЬЯ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ

Ученые утверждают, животные не могут мыслить. Возможно это и так. Однако, то, что приходится наблюдать в природе позволяет усомниться в этом. Скептики припишут это нашему воображению. Ведь в зависимости от настроения и фантазии один и тот же объект может иметь совершенно разные оттенки. Луна, к примеру, будет выглядеть банальным фонарем, смеющейся рожицей или источником вдохновения поэтов. Так что не будем придираться к ученым и наделим героя нашего рассказа некоторыми человеческими качествами.

На заборе сидела ворона с куском хлеба, а внизу прыгали воробьи. Они склевывали падающие крошки. Было холодно, хлеб замерз, и ворона с трудом расправлялась с ним. Она придерживала хлеб лапой, и не спеша «откусывала» от него. Оторвет кусочек и наблюдает за воробьями, которые беспрерывно ссорились из-за каждой крошки. Иногда ворона роняла хлеб, и тогда воробьи устраивали настоящую потасовку. А она с любопытством и в то же время с хитрецой посматривала на них.

Наконец, ворона перестала есть. Она стала кормить воробьев. Оторвет кусочек и бросает его к великой радости драчунов. И так много раз. Воробьи добросовестно отрабатывали свой «хлеб», перья так и летели в разные стороны.

Со стороны казалось, что ворона провоцировала их на драку. Возможно это и так, однако, все же хотелось, что такая подкормка была не платой за «зрелище», а бескорыстной благотворительностью.

ВОРОНА – ЛОГОПЕД

У нашего сына в детстве были проблемы с произношением буквы «р». Специалисты пытались исправить его речь, однако особого прогресса в этом не наблюдалось.

Однажды мы с сыном отправились гулять в парк. Было раннее воскресное утро, поэтому людей было немного. Только отдельные «собачатники» выгуливали своих питомцев.

Погода была прекрасная – светило солнце, кругом искрился снег, а тишина и легкий морозец придавали всему этому особую прелесть. Снег выпал ночью, и шапками лежал на деревьях и кустах. Стоило прикоснуться к ним, как лавина снега обрушивалась вниз. Ветки обнажались, и вся эта красота сразу же куда-то улетучивалась.

Тишину нарушали в основном птицы. Одни из них весело посвистывали, перелетая с ветки на ветку, другие (вороны) ворчливо покрикивали на бегающих собак, которым, по их мнению, здесь было не место. Остальные звуки в этом сказочном месте куда-то пропадали, – растворялись в воздухе, или же их поглощал снег.

Мы осторожно ступали по дорожке, боясь спугнуть эту красоту. Ведь малейшее дуновение ветерка обнажит деревья и сказка исчезнет.

В этом необычном месте не хватало только сказочного персонажа. И вот он появился. На дереве, чуть сгорбившись, сидела ворона. Такая поза придавала ей философское выражение.

Когда мы приблизились, она громко каркнула, потом посмотрела на нас с высоты дерева и еще раз каркнула. Казалось, она хотела нам что-то сказать. В этом даже и не было сомнения. Необычность окружающей обстановки убеждали нас в этом.

Ребенок с удивлением уставился на нее: «Что это она сказала нам?» Я ответил: «Она поздоровалась с тобой». «Здравствуйте, уважаемая ворона» – сказал малыш. Он понимал, что к сказочной вороне именно так и надо обращаться. Ворона сидела на дереве и вопросительно смотрела на нас. Я подсказал сыну: «Она тебя не понимает, поздоровайся с ней на ее родном языке».

Мы долго стояли под деревом, пытаясь поприветствовать птицу на вороньем языке. Малыш издавал всевозможные звуки, а необходимые у него так и не получались.

Ворона оказалась терпеливым учителем. Она внимательно слушала, поворачивая в нашу сторону то одно, то другое ухо, и периодически поправляла малыша: «Кар-р, кар-р». Ученик прилежно копировал ее произношение, ведь со сказочной вороной нельзя было шутить.

Наконец, с губ ребенка слетело уже нечто похожее на «кар-р-р». Ворона удовлетворенно прокричала: – «Молодец!» – и улетела.

С этого дня мы на прогулках постоянно здоровались со всеми встречными воронами. Многие из них были весьма довольны произношением и вежливо отвечали на наше приветствие. Так что ворона-логопед быстро научила малыша правильно произносить трудную букву алфавита.

Удивительно, малыш, подражая птице, научился правильно произносить букву, слог. А если бы он, к примеру, не мог произносить многие буквы, смогли бы птицы обучить его? Стоп! А как же начали говорить наши далекие предки, которые в те времена пока еще были бессловесными?

Для начала давайте немного отвлечемся и вспомним всеми любимую сказочную повесть «Маугли», в которой воспитанный волками мальчик свободно разговаривал с животными и людьми. С животными он, возможно, и умел разговаривать (так как вырос среди них), а вот с людьми – вряд ли. Человек в отличие от зверей и птиц, рождается бессловесным. Он учится говорить, только находясь в обществе себе подобных. Если человек, к примеру, рождается глухим и не слышит речь людей, он вряд ли сможет научиться разговаривать.

Древний человек жил среди зверей и птиц. На одних животных он охотился, от других – спасался. Для этого ему необходимо было знать их повадки и интонацию голоса. А это как раз и является «языком джунглей», с помощью которого «разговаривают» звери и птицы в природе. Чтобы быть своим среди чужих ему, так же как и Маугли, приходилось поведением и интонацией голоса показывать окружающим его животным, что он «одной с ними крови».

Древнему человеку необходимо было не только запоминать голоса животных, но и уметь воспроизводить их. Это позволяло подманивать их и, в конечном счете, добывать. Ученые полагают, что в те далекие времена наши предки умели подражать голосу зверей и птиц, как это делают, к примеру, попугаи или другие «говорящие» птицы.

В природе, несомненно, самыми голосистыми являются птицы, обладающие богатой палитрой звуков. Звери на их фоне почти «безголосые». Птицы звуками предупреждают об опасности, они подобно сорокам и мелким птицам, с криком сопровождают хищника, сообщают, подобно зябликам, об изменении погоды, песней привлекают самок и защищают территорию.

Человек подражал крику и пению не только тех птиц, на которых он охотился, но и которых ему были приятно слушать (так же как и современному человеку).

Существует несколько гипотез, объясняющих возникновение речи. Согласно одной из них в основу языка легли звуки, которые произносил человек, подражая пению и крику птиц. К примеру, первичное слово «опасность» скорее всего, было похоже на крик какой-то полюбившейся птицы (конечно, с учетом голосовых возможностей человека). И сейчас разведчики в лесу «разговаривают» между собой свистом, то есть на «птичьем» языке.

Таким образом, путем подражания птичьему голосу формировались первичные компоненты так называемого «птичьего» языка древних людей. Конечно, такой язык был очень прост, содержал небольшой запас слов, однако на том этапе этого было вполне достаточно. В дальнейшем звукоподражающие слова изменялись, и постепенно становились уже «человеческими». Так с помощью птиц появился язык людей во всем его разнообразии.

Если мы согласимся с такой точкой зрения ученых, и будем считать, что птицы научили человека говорить, то не удивительно, что мудрая ворона смогла обучить мальчика правильно произносить трудную для него букву алфавита.

ВЕЗУЧИЙ ВОРОНЕНОК

Одним людям все сходит с рук, зато другим – за малейшую провинность попадает сполна. Есть категория людей, с которыми постоянно что-то случается, даже если они и стремятся избежать неприятностей. Однако о счастливчиках писать намного приятнее, чем о неудачниках.

Несмотря на такую преамбулу этот рассказ не о человеке, а о птенце, которому на удивление везло в его пока еще короткой жизни.

Итак, жил-был вороненок. Он, как и всякая птица, появился на свет в гнезде, высоко над землей. Находясь на вершине дерева необходимо быть крайне осторожным, чтобы не свалиться оттуда. Однако наш малыш был непоседа, ни минуты не сидел спокойно. Он постоянно выглядывал из гнезда, несмотря на запрет родителей. Когда вороненок немного подрос, стал залезать на его край, что было очень опасно. Он спешил стать взрослым, а, как говорится, всему свое время. Наконец, случилось то, что и должно было случиться. Птенец выпал из гнезда.

Однако, как уже говорилось выше, вороненок был везучий. Другой не умеющий летать птенец обязательно разбился о землю, а наш вороненок угодил в ванну. Воды в ней было столько, что он мог стоять на дне, можно сказать, на цыпочках, вытянув вверх шею. Если бы воды было немного больше, птенец сразу же захлебнулся.

Ванна служила для полива деревьев. Ее периодически заполняли водой, которую использовали по мере надобности. Как раз накануне этого события воду из ванны вычерпали. Если бы вороненок выпал из гнезда днем раньше, его вряд ли что-то могло спасти.

В тот злополучный (для вороненка, конечно) день мы не собирались ехать на дачу. Однако дела сами собой рассосались, и мы решили отправиться подальше от городского шума. В холодной воде птица вряд ли сможет долго продержаться, так что помощь подоспела вовремя. Опять повезло!

Мы вытащили птенца из воды. Он настолько обессилил, что закрыл глаза и повалился набок. Наверное, от холода и перенапряжения лишился чувств.

Над нами летали вороны и злобно каркали. Некоторые из них даже пытались пикировать на нас. Это была своеобразная психическая атака. Они подозревали нас в дурных намерениях.

Мы высушили птицу сухим полотенцем, накрыли тряпицей и оставили в саду на виду у родителей, которые продолжали летать над нами. Брать птенца в дом не рискнули. Родители, потеряв его из виду, сразу же откажутся от него, а так, возможно, окажут ему помощь.

Утром птенца на месте не оказалось. Мы надеялись, что родители увели его (летать он ведь не мог) в безопасное место. В то же время сверлила мысль, что с вороненком могли расправиться кошки и собаки, которых в этих местах было предостаточно. Они жили на других дачных участках, однако предпочитали держаться вблизи нашего дома, где их постоянно подкармливали. В обеденное время все они располагались возле двери и терпеливо ожидали, когда вынесут еду.

Днем, когда все кошачье – собачье племя собралось на своем обычном месте, среди них увидели вороненка. Он, как и все, ожидал еду.

Одним птицам стоит немного зазеваться, как сразу же оказываются в чьем-то желудке, а нашего вороненка никто почему-то не трогал. Возможно, у нашего крыльца было объявлено своеобразное «перемирие», как это уже было описано в прекрасном произведении «Маугли». Во время засухи звери у водопоев объявляли «водопойное перемирие», которое по законам джунглей никто не смел нарушать. А в нашем случае, по-видимому, было объявлено «кормовое перемирие».

Вороненку везло в этой жизни. Сколько таких же, как и он, птенцов скрасили жизнь кошкам, а ему везло. Упал в ванну и не захлебнулся, вовремя вытащили, подружился с кошками. Сколько везучих случайностей!

Мы начали подкармливать вороненка. Когда птенец был голоден, он требовал еду своеобразным способом, клевал на ноге большой палец. Жил он на крылечке среди кошек и собак, а ел, можно сказать, вместе с ними. Так он прожил у нас около месяца, пока не научился летать и самостоятельно добывать себе корм.

Анатолий Павлович Садчиков,
профессор Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова ([email protected])

В одной хорошенькой малороссийской деревеньке было столько садов, что вся она казалась одним большим садом. Деревья цвели и благоухали весною, а в густой зелени их ветвей порхало множество птичек, оглашавших окрестность звонкими песнями и веселым щебетаньем; осенью уже появлялось между листьями множество розовых яблок, желтых груш и сине-пурпуровых слив. Но вот несколько злых мальчиков, собравшись толпою, разорили птичьи гнезда. Бедные птицы покинули сады и больше уже в них не возвращались. Прошла осень и зима, пришла новая весна; но в садах было тихо и печально. Вредные гусеницы, которых прежде птицы истребляли тысячами, разводились теперь беспрепятственно и пожирали на деревьях не только цветы, но и листья: и вот обнаженные деревья посреди лета смотрели печально, будто зимою. Пришла осень, но в садах не было ни розовых яблок, ни желтых груш, ни пурпуровых слив; на ветках не перепархивали веселые птички; деревня не оглашалась их звонкими песнями.

Кукушечка

Серая кукушка-бездомная ленивица: гнезда не вьет, в чужие гнезда яички кладет, своих кукушат на выкорм отдает, да еще и подсмеивается, перед муженьком хвалится

- "Хи-хи-хи! Ха-ха-ха! Погляди-ка муженек, как я овсянке на радость яичко снесла."

А хвостатый муженек на березе сидючи, хвост развернул, крылья опустил, шею вытянул, из стороны в сторону покачивается, года высчитывает, глупых людей обсчитывает.

Ласточка

Мальчик осенью хотел разорить прилепленное под крышей гнездо ласточки, в котором хозяев уже не было: почуяв приближение холодов, они улетели.
- Не разоряй гнезда, - сказал мальчику отец, - весной ласточка опять прилетит, и ей будет приятно найти свой прежний домик.
Мальчик послушался отца.
Прошла зима, и в конце апреля пара острокрылых, красивеньких птичек, весёлых, щебечущих, прилетела и стала носиться вокруг старого гнёздышка.
Работа закипела; ласточки таскали в носиках глину и ил из ближнего ручья, и скоро гнёздышко, немного попортившееся за зиму, было отделано заново. Потом ласточки стали таскать в гнездо то пух, то пёрышко, то стебелёк моха.
Прошло ещё несколько дней, и мальчик заметил, что уже только одна ласточка вылетает из гнезда, а другая остаётся в нём постоянно.
«Видно, она наносила яичек и сидит теперь на них», - подумал мальчик.
В самом деле, недели через три из гнезда стали выглядывать крошечные головки. Как рад был теперь мальчик, что не разорил гнёздышка!
Сидя на крылечке, он по целым часам смотрел, как заботливые птички носились по воздуху и ловили мух, комаров и мошек. Как быстро сновали они взад и вперёд, как неутомимо добывали пищу своим деткам!
Мальчик дивился, как это ласточки не устают летать целый день, не приседая почти ни на одну минуту, и выразил своё удивление отцу. Отец достал чучело ласточки и показал сыну:
- Посмотри, какие у ласточки длинные, большие крылья и хвост в сравнении с маленьким, лёгким туловищем и такими крошечными ножками, что ей почти не на чем сидеть; вот почему она может летать так быстро и долго. Если бы ласточка умела говорить, то такие бы диковинки рассказала она тебе - о южно-русских степях, о крымских горах, покрытых виноградом, о бурном Чёрном море, которое ей нужно было пролететь, не присевши ни разу, о Малой Азии, где всё цвело и зеленело, когда у нас выпадал уже снег, о голубом Средиземном море, где пришлось ей раз или два отдохнуть на островах, об Африке, где она вила себе гнёздышко и ловила мошек, когда у нас стояли крещенские* морозы.
* (Крещенские. Крещенье - старинный зимний праздник. Обычно на крещенье стояли сильные морозы.)
- Я не думал, что ласточки улетают так далеко, - сказал мальчик.
- Да и не одни ласточки, - продолжал отец, - жаворонки, перепела, дрозды, кукушки, дикие утки, гуси и множество других птиц, которых называют перелётными, также улетают от нас на зиму в тёплые страны. Для одних довольно и такого тепла, какое бывает зимою в южной Германии и Франции, другим нужно перелететь высокие снежные горы, чтобы приютиться на зиму в цветущих лимонных и померанцевых рощах Италии и Греции; третьим надобно лететь ещё дальше, перелететь всё Средиземное море.
- Отчего же они не остаются в тёплых странах целый год, - спросил мальчик, - если там так хорошо?
- Видно, им недостаёт корма для детей или, может быть, уж слишком жарко. Но ты вот чему подивись: как ласточки, пролетая тысячи четыре вёрст, находят дорогу в тот самый дом, где у них построено гнездо?

Орёл

Орел сизокрылый всем птицам царь. Вьет он гнезда на скалах да на старых дубах; летает высоко, видит далеко, на солнце не мигаючи смотрит.

Нос у орла серпом, когти крючком; крылья длинные; грудь навыкат-молодецкая.

В облаках орел носится: добычу сверху высматривает.

Налетит он на утку шилохвостую, на гуся краснолапого, на кукушку-обманщицу, только перушки посыплются.

Дятел

Тук-тук-тук! В глухом лесу на сосне черный дятел плотничает.

Лапками цепляется, хвостиком упирается, носом постукивает,-мурашей да козявок из-за коры выпугивает; кругом ствола обежит, никого не проглядит.

Испугалися мураши:

"Эти-де порядки не хороши!"

Со страху корячутся, за корою прячутся-не хотят вон идти.

Тук-тук-тук! Черный дятел стучит носом, кору долбит, длинный язык в дыры запускает: мурашей, словно рыбку таскает.

Гусь и журавль

Плавает гусь по пруду и громко разговаривает сам с собою:
— Какая я, право, удивительная птица! И хожу-то я по земле, и плаваю-то по воде, и летаю по воздуху: нет другой такой птицы на свете! Я всем птицам царь!
Подслушал гуся журавль и говорит ему:
— Глупая ты птица, гусь! Ну, можешь ли ты плавать, как щука, бегать, как олень, или летать, как орёл? Лучше знать что-нибудь одно, да хорошо, чем все, да плохо.

Леший

Жители одной уединенной деревни были в большом беспокойстве, особенно бабы и ребятишки. В ближнем любимом их лесу, куда мальчики и девочки поминутно шныряли то за ягодами, то за грибами, завелся леший. Как только настанет ночь, так и пойдет по лесу хохот, свист, мяуканье, а по временам раздаются страшные крики, точно кого-нибудь душат. Как зааукает да захохочет, волосы становятся дыбом. Дети не только ночью, но и днем боялись ходить в свой любимый лес, где прежде только и слышно было что пенье соловьев да протяжные крики иволги. В то же время чаще прежнего стали пропадать по деревне молодые куры, утки и гусята.

Надоело это наконец одному молодому крестьянину Егору.
- Погодите, бабы, - сказал он, - я вам лешего живьем принесу.

Дождался Егор вечера, взял мешок, ружье и отправился в лес, несмотря на просьбы своей трусливой жены. Целую ночь пробродил он в лесу, целую ночь не спала его жена и с ужасом слушала, как до самого света хохотал и аукал леший.

Только уже утром показался Егор из лесу. Он тащил в мешке что-то большое и живое, одна рука у Егора была обмотана тряпкой, а на тряпке видна была кровь. Весь хутор сбежался на двор к отважному крестьянину и не без страха смотрел, как он вытряхивал из мешка какую-то невиданную птицу, мохнатую, с ушами, с красными большими глазами. Она кривым клювом щелкает, глазищами поводит, острыми когтями землю дерет; вороны, сороки и галки как только завидели чудище, так стали над ним носиться, подняли страшный крик и гам.

Филин! - крикнул тут один старик. - Ведь я ж вам, глупые, говорил, что это все филин проказит.

Открытие бизнеса